…21 мая был последний рабочий день. Елизавета в последний раз прошлась по помещениям ФАПа. Проверила сроки годности лекарственных препаратов неотложной помощи, положила в принтер стопку бумаги, задёрнула жалюзи. Сдерживая слёзы, она подхватила большую сумку с вещами, вышла на улицу и начала запирать двери. У крыльца уже стояла машина. Елизавете предстояло уехать в соседний посёлок, сесть на автобус и покинуть эти места – теперь уже навсегда.
…Июнь перевалил за вторую половину. Елизавета не день и не два не находила себе места, и было из-за чего тревожиться. Ещё в конце апреля ей предложили службу по контракту, но дальше предложения дело почему-то не продвигалось. В пункте отбора и в военкомате ничего определённого сказать не могли. А время шло. Деньги, полученные при расчёте, и накопления потихоньку таяли. Надо было что-то предпринимать. Возвращаться на прежнее место работы не хотелось, работать в областном центре хотелось ещё меньше.
Тут-то Елизавета и вспомнила случайно оброненные слова одного из бывших коллег: «Если тут не понравится – уеду на Сахалин работать!». Она села за компьютер и набрала в строке поисковика: «Работа фельдшером на Сахалине». Нужная контора нашлась буквально в первую минуту.
В течение трёх последующих дней Елизавета получила пять предложений из разных сахалинских городов и посёлков. Но согласие она дала тем, кто позвонил самым первым. Это была ЦРБ одного из приморских городков.
…17 июля. Аэропорт «Толмачёво». Обширные залы, полные народа, яркий свет от огромных футуристических светильников в виде колонн от пола и до потолка, «Магнит» посреди зала первого этажа, мини-выставка русской живописи на втором этаже, по дороге в зону досмотра, и небольшая очередь в курительную комнату. Елизавета стоит перед табло вылетов и смотрит на нужную строчку. Рейс до Южно-Сахалинска задерживается почти на три часа, но это её не огорчает: спешить всё равно некуда.
Виды Южно-Сахалинска. Фото: Эмин Джафаров / КоммерсантъКогда объявили посадку, уже совсем стемнело. Наконец все пассажиры заняли свои места, пристегнулись – и огромный «Эйрбас» поднялся в небо. Путь предстоял немалый – через полстраны, почти шесть часов лёту.
Южно-Сахалинск встретил теплом, моросящим дождём и серым небом. Но дорога ещё не закончена: нужно повторно сдать рюкзак в багаж и совершить ещё один перелёт – на крохотном самолётике малой авиации. Он шёл на высоте около двух с половиной километров, и Елизавета прилипла к иллюминатору, разглядывая проносящиеся под крылом сопки, поля, перелески, маленькие речки и дома. Вот наконец и посадка. Вот и встречающий за воротами аэропорта.
Новоприбывших не выпихивали на работу сразу. Каждому из них давался шестидневный оплачиваемый отпуск – на процедуру трудоустройства, медицинский осмотр, обустройство на новом месте. Тем не менее Елизавета напросилась выйти на пару смен, чтобы сразу посмотреть, что к чему. Здесь фельдшеры работали по одному, и Елизавета присоединялась к любой из бригад. Чаще всего выезжали на гипертонические кризы, на панкреатиты-холециститы, пару раз – на «плохо, пил неделю/десять дней/месяц» (в этих случаях скорую, как правило, вызывали матери выпивох; выпивохи часто скандалили и отказывались от осмотра). Но были и тяжёлые вызовы – на ДТП (один пострадавший с переломами руки и травмой головы), на анафилактический шок, на открытый перелом костей носа и сильную одышку у больного ХОБЛ, которая обернулась инфарктом лёгкого. Работа спорилась. Сложнее было заполнять карты вызова: здесь правила были несколько иными и рабочая программа совсем другой. Пришлось поднапрячься, чтобы усвоить эти правила и не дать проверяльщикам из страховой компании поводов к штрафам.
В свободное от всего этого время Елизавета ходила купаться на море.
Виды Охотского моря на Сахалине. Фото: SnapSaga / Unsplash– Лето в этом году хорошее, – говорили ей новые коллеги. – Хоть позагорать можно и искупаться. В прошлом году дожди лили, не переставая, мы по вечерам в куртках ходили.
Сахалин показывался в наилучшем свете. Целыми днями солнце, почти безоблачное небо и лёгкий ветер, смягчающий жару. Лишь иногда по вечерам и ночью шёл дождь, но к утру он утихал, и Японское море снова синело и голубело за окнами квартиры. За домами зеленели сопки с дачными участками на верхушках.
Елизавета полюбила ходить на пляж пешком. По обе стороны дороги буйно росли травы. Особенно выделялись лопухи – огромные, раза в три больше, чем на материке, и какие-то цветы в виде метёлок из мелких розовых цветочков на высоких стеблях. Местами обильно рос шиповник с большими плодами. Море сильно пахло йодом и водорослями. На мокром песке валялись длинные жёлто-коричневые ленты ламинарии, множество камушков и белые и зелёные осколки стекла, сглаженные морской водой и давно расставшиеся с острыми краями. На горизонте маячили суда, выкрашенные в красный и чёрный цвета. На морской глади время от времени появлялись резиновые лодки с мотором, где сидело один-два человека с удочками. Казалось, что почти все жители тут от мала до велика увлекаются рыбалкой.
Казалось невероятным, что вот она – новая страница жизни. Новое место, где живут «у самого восхода». Новые знакомства. Наконец-то появилась возможность почувствовать лето – в отличие от пяти с лишним годов работы в деревне, когда летом невозможно было отдохнуть, несмотря на хорошую погоду и близость к природе.
Елизавета сидела на большом полотенце, лениво перебирала камушки на песке и думала: «Что же будет дальше?». И тут же отвечала сама себе: «Поживём – увидим».
