Миры для воскресения
В жестоком ХХ веке те люди, которые мыслили о нуждах всего человечества и не забывали о каждом отдельном жителе нашей планеты, светились, как маяки. Там, где отменялась свобода, они были свободны, где тоталитарность требовала расчеловечивания, они были человечными, где указывали Богу на Его отсутствие, они оставались верующими и верными.
Константин Циолковский являлся тем человеком, который за мышиной вознёй великих цивилизаций мог разглядеть главное. Он понимал опасность, которая с каждым годом становилась всё отчётливее. Бурное развитие технического прогресса, технократия, научный позитивизм и позёрский атеизм толкали мир к самым глобальным социальным катастрофам в истории. Но если не было возможности разглядеть дневной свет в чаду фабрик и заводов, то в сгущающейся ночи всё ярче светили завёзды. Циолковский был уверен, что человечеству, чтобы решить глобальные проблемы, нужно осваивать пространства за пределами Земли.
Константин Эдуардович – человек вне системы. Его отец происходил из обедневшего дворянского рода, а мать – из семьи помещиков. Она-то и обучила сына грамоте. Родившись 17 сентября 1857 года в селе Ижевском, Костя в детстве никаких особых талантов не проявлял. В школе учился средне, зато был не против побаловаться и похулиганить. Но позже отношение к образованию изменилось. Циолковский вспоминал: «Проблески серьёзного умственного сознания проявились при чтении. Лет в 14 я вздумал почитать арифметику, и мне показалось всё там совершенно ясным и понятным. С этого времени я понял, что книги – вещь немудрёная и вполне мне доступная».
Константин Эдуардович Циолковский в детстве. Фото: gmik.ruОднако этого не хватило, чтобы поступить в Московское техническое училище. Тогда Константин занялся самообразованием, проводя большое количество времени в Чертковской публичной библиотеке (впоследствии она переехала в Румянцевский музей). Здесь и произошло знакомство, разделившее жизнь Циолковского на «до» и «после». Он повстречался с «московским Сократом» – Николаем Фёдоровичем Фёдоровым. Это была незаурядная личность, которую не сразу разглядели современники. Хотя Лев Толстой говорил: «Я горжусь, что живу в одно время с подобным человеком». В комплементарной манере отзывался о нём и Фёдор Достоевский. Философ Николай Бердяев считал его одним из самых самобытных мыслителей мира. Поразил он и юного Циолковского.
Они проводили вместе много времени за разговорами. И мысли Фёдорова нашли отклик в душе Константина. Фёдор Николаевич являлся философом общего дела, который твёрдо знал, что смерть побеждена и всеобщее воскресение настанет сразу, как только человечество сплотится в едином брастком союзе и в синтезе культур. А стало быть, если воскреснут все, жившие на свете, то возникает практический вопрос: где люди будут жить и чем будут питаться.
Фёдоров мыслил глобально: людям придётся подстраивать под себя и свои нужды Солнечную систему. Парадоксально, но при этом в мысли Николая Фёдоровича не были и капли пресловутого глобализма. Он знал, что без сохранение памяти русского народа и его исторического наследия ничего не выйдет, а двигателем всех социальных процессов должен быть сыновний долг людей перед отцами. В его представлении главную роль в едином человечестве должны были взять на себя именно наши учёные, так как у русского человека он остро чувствовал мессианское призвание. Своё вдохновение он черпал в образе единства Святой Троицы.
Теоретик космонавтики
Взгляды Фёдорова произвели на Циолковского неизгладимое впечатление, у него стали вырисовываться вполне практические перспективы о создании космических ковчегов для человечества. Хотя в связи с нуждой и неудачами при поступлении Константин был вынужден сдать экзамены на звание уездного учителя математики и в 1880 году начал работу в Боровском училище.
Константин ЦИолковский во время учебы в Москве. Фото: gmik.ruПрошло пять лет. Константин Эдуардович, написав несколько исследовательских работ, загорелся идеей создания аэростата. Параллельно он занимался написанием научно-фантастических повестей, которые были опубликованы в различных журналах. Например, «На Луне», «Грёзы о Земле и небе», «Вне Земли». И уже тогда главной целью всей его теоретической работы стало исследование космонавтики. Учёного-самоучку манили не только возможности межпланетных путешествий, но и космическая эволюция всего человечества. В этом была разница в понимании разума и космоса учителя и ученика. По мнению Фёдорова, лишь люди могли зажигать в самых отдалённых уголках Вселенной огонь разума и цивилизации. Циолковский же не считал человечество уникальным и единственным. Константин Эдуардович верил, что разумная жизнь есть за пределами Земли, да и сам Космос являлся живым.
И так начался процесс формирования «космической философии» Циолковского, в которой переплелось множество мелких деталей (в том числе и «наследство» Фёдорова), превратившихся в единое целое. В 1903 году Константин Эдуардович опубликовал фундаментальную работу «Исследование мировых пространств реактивными приборами». В ней он определил пути развития космонавтики, которые в теории позволяли создать космические аппараты на реактивной тяге. Этот труд получил логическое продолжение. Циолковский продумал и просчитал программу, которая позволила бы людям освоить космическое пространство.
Работы К.Э. Циолковского, напечатанные с 1904 по 1934 гг. Фото: gmik.ruЭтапы развития человека от homo sapiens к homo cosmies
Циолковский решил, что человечеству необходимо реализовать 16 пунктов (от простого – к сложному), чтобы выйти на новый уровень. На первом этапе, по мнению учёного, нужно было освоить аэропланы с реактивными двигателями. И только после этого начать работу над улучшением технических характеристик аппарата, превратив его в полноценный ракетоплан. Когда этот пункт останется позади, Циолковский предполагал переход к новому поколению ракетопланов, снабжённых и герметической кабиной с запасом кислорода, а также различными устройствами, способными поглощать продукты выделения человека.
Последующие три пункта были связаны со всевозможными техническими улучшениями ракетоплана. Седьмой этап подразумевал устранение углекислого газа и других человеческих выделений с помощью различных мелкорослых растений. Циолковский считал, что космическое растениеводство и создание искусственной биосферы – ключ к успеху в реализации автономных полётов на дальние расстояния. Созданию космической оранжереи Константин Эдуардович посвятил девятый пункт, сразу после создания скафандра, позволяющего человеку выходить в открытый космос.
Дальнейшие пункты посвящены освоению человечеством космического пространства: от поселений вокруг Земли до колоний в поясе астероидов. Здесь уже учёный рассказывает о стремительном развитии различных технологий в «эфирных городах». А вот уже четырнадцатый пункт подразумевает переход на новый этап человечества. Люди превращаются из homo sapiens в homo cosmies. И уже человек космический штурмует околосолнечное пространство, стремясь забраться в космос как можно дальше. Циолковский обосновывал это не жаждой приключений, а суровой необходимостью. По его мнению, проблема с перенаселением Солнечной системы станет настолько острой, что без освоения всего Млечного пути будет не обойтись.
В последнем же пункте своей программы Константин Эдуардович философствовал о далёком будущем человечества, которое научится находить выход даже из самых сложных ситуаций. А наука, техника и разум станут главными помощниками космических людей.
Константин Циолковский в своем рабочем кабинете. Фото: РИА НовостиРеализация всех пунктов, по мнению Циолковского, была необходима человечеству. Он считал, что рано или поздно, но люди обязательно достигнут той стадии развития, которая позволит им разорвать «земные цепи». А затем уже двинутся дальше, осваивая новые миры за пределами нашей Солнечной системы. Но «зерно» космической философии Циолковского заключалось не в науке и техническом процессе, а в счастье человека. Они лишь являлись инструментом в умелых руках.
Константин Эдуардович вспоминал: «Основной мотив моей жизни – сделать что-нибудь полезное для людей, не прожить даром жизнь, продвинуть человечество хоть немного вперёд. Вот почему я интересовался тем, что не давало мне ни хлеба, ни силы. Но я надеюсь, что мои работы, может быть скоро, а может быть в отдалённом будущем, дадут обществу горы хлеба и бездну могущества».
Чертеж первого космического корабля К. Э. Циолковского (из рукописи «Свободное пространство», 1883 год). Фото: gmik.ruКлассик русского космизма
Прошли годы. Отгремела Первая мировая война, стали медленно затягиваться раны, полученные во время войны гражданской. А Циолковский по-прежнему оставался мечтателем и романтиком, который силой разума обосновывал реальность своих грёз. Его космическая философия, подкреплённая научно-фантастическими произведениями, пережила и приход к власти большевиков. Его трудами зачитывались миллионы людей разных возрастов. А схема «мысль – фантазия – сказка – научные расчёты – исполнение» позволила народу поверить, что преград не существует. Эта же схема стала своеобразным девизом отечественной космонавтики. А русский космизм обосновывал идею трансформацию человека homo sapiens в homo cosmies как закономерное эволюционное стремление.
Константин Эдуардович верил в человека и в человечество. Он писал: «Можно вскоре ожидать наступления разумного и умеренного устройства на земле… Наступит объединение, прекратятся вследствие этого войны, так как не с кем будет воевать. Счастливое общественное устройство, подсказанное гениями, заставит технику и науку идти вперёд с невообразимой быстротою и с такою же быстротой улучшить человеческий быт… Человек сделается истинным хозяином земли. Он будет преобразовывать сушу, изменять состав атмосферы и широко эксплуатировать океаны. Климат будет изменяться по желанию или надобности. Вся земля сделается обитаемой и приносящей великие плоды».
В понимании Циолковского психика и материя являлись разными агрегатными состояниями одного и того же. Всё это воспринималось как единый поток. И поэтому в его представлении человечество должно было слиться с космосом в единое целое. Фактически это (становление «лучистой эпохи») являлось закономерным процессом эволюции. Константин Эдуардович писал: «Неужели вы думаете, что я настолько недалёк, что не допускаю эволюцию человечества и оставляю его в таком внешнем виде, в каком человек пребывает теперь: с двумя руками, ногами и т.д. Нет, это было бы глупо. Эволюция есть движение вперёд. Человечество как единый объект эволюции тоже изменяется и наконец через миллиарды лет превращается в единый вид лучистой энергии, то есть единая идея заполнит всё космическое пространство… перейдя в лучистую форму высокого уровня, человечество становится бессмертным во времени и бесконечным в пространстве».
Константин Циолковский с семьей в саду своего калужского дома. Фото: РИА НовостиЕго философия для большинства современников казалась странной, даже чудаковатой. Однако на его статусе выдающегося и уважаемого человека это никак не отражалось. Более того, его мысли идеально легли на советскую идеологию освоения космоса. Только с одной поправкой – из неё удалили изначальные мотивы Циолковского. Сторонние люди о них ничего не знали, как и о самом понятии русского космизма. В те времена считалось, что исследование космоса – это логическое продолжение продвижения коммунистической идеологии. Надо было двигаться дальше, за пределы «обитаемого мира». А тот факт, что Циолковский закладывал иной смысл – победу над смертью – остался «где-то там».
К религии у учёного было соответствующее отношение. Он прекрасно знал основы православия, поскольку и сам работал в епархиальном училище, а ещё был женат на дочери священника. К библейским историям Циолковский подходил с рационалистическим осмыслением. А вот Христа он называл «высочайшим из людей», «героем-одиночкой», отдавая должное нравственным качествам и считая его примером для подражания. А в некоторых работах учёный заявлял, что Иисус Христос – это естествоиспытатель, который сумел познать главные законы Вселенной, которые управляют жизнью всего космоса.
Очевидно, что Константин Эдуардович при жизни победил смерть. Он писал так: «Смерть есть одна из иллюзий слабого человеческого разума. Её нет, потому что существование атома в неорганической материи не отмечается памятью и временем, последнего как бы нет. Множество же существований атома в органической форме сливаются в одну субъективно непрерывную и счастливую жизнь – счастливую, так как иной нет».
Понимали ли это десятки тысяч людей, собравшиеся у гроба Циолковского в Калуге вскоре после кончины учёного 19 сентября 1935 года?