По оценкам ВОЗ, более миллиарда людей страдают тем или иным психическим расстройством, из них более 350 миллионов – депрессией. Однако с такими цифрами согласны далеко не все. Есть мнение, что сегодня многие становятся жертвами гипердиагностики. Где же истина? И как не уйти в крайности?
О гипердиагностике недавно заговорил специалист-психиатр Депздрава Москвы Георгий Костюк. По его словам, данные о распространённости ментальных расстройств могут быть завышены отчасти из-за маркетинговых интересов фармкомпаний, отчасти из-за моды на депрессию. Звучит несколько конспирологически, но ведь и статистика ВОЗ поражает воображение. 350 миллионов – это две России! Представляете, насколько обширное пространство упадка духа? Страшное дело.
Нет, речь не идёт об отрицании депрессии как медицинского факта вовсе. Она существует, это серьёзный недуг, требующий серьёзного вмешательства. Но всегда ли речь именно о депрессии, если человеку тоскливо и горько? Костюк объясняет, что сейчас сильно возросли требования к качеству и уровню жизни: «Малейшие какие-то неудобства уже воспринимаются как трагедия, у человека возникает фрустрация, он уже впадает в депрессию». И в этом есть своя правда.
Я вижу это по реальным знакомым: чуть только какой дискомфорт – люди бегут к доктору и сразу просят волшебных таблеток. Но ведь это нормально и естественно – проходить разные этапы в жизни, не только счастливые, но и трудные, решать проблемы и во время этого испытывать соответствующие чувства. Трудно радоваться жизни, когда не ладится с работой. Как тут помогут лекарства? Какими снадобьями добиться профессиональной реализации? Человек, мечтающий о семье, не может чувствовать себя счастливым в одиночестве. Ему нужно быть социально активным, знакомиться и общаться с людьми. Антидепрессанты, от которых гаснут все желания, не окажут ли ему медвежью услугу?
Наше настроение – это отражение нашей жизни. И если жизнь нас бьёт, странно блаженно улыбаться. Чехов писал: «На боль я отвечаю криком и слезами, на подлость – негодованием, на мерзость – отвращением. По-моему, это, собственно, и называется жизнью». Мысль о важности проживания самых разных чувств позже развил Виктор Франкл. Он призывал не бежать от боли, а принять её, услышать, что она хочет сказать, прожить этот опыт полностью, делая то, что должно, наконец освободиться и жить дальше. Наверное, человек, прошедший Освенцим, что-то всё-таки понимал.
Вот если освободиться, когда уже вроде как пора, никак не получается, если самостоятельно без потерь через страдание не пройти, тогда, конечно, нужна квалифицированная помощь. Это как с температурой: до 38,5 советуют не сбивать, а если она под сорок три дня подряд, то, само собой, без жаропонижающего не обойтись. Ну и разбираться, разумеется, надо с причинами особенно вдумчиво, одними микстурами не отделаешься.
