Писатель Захар Прилепин в выпуске своей передачи «Уроки русского» снова заговорил о евразийстве. «Будущее России – то евразийство, о котором писал Лев Николаевич Гумилев», – сходу объявил писатель, походу ругая крепкими словами русских националистов.
Что ж, тема интересная. Давайте подробно рассмотрим, что говорили евразийцы и каким было отношение к евразийству в советское время.
Репрессии против евразийцев в СССР
Отношение к евразийскому движению у советского руководства было специфичным: оно рассматривалось однозначно как враждебное и «белогвардейское», но при этом стремилось использовать самых неустойчивых его участников для политического разложения эмиграции. Показательна в этом плане судьба супруга Марины Цветаевой евразийца Сергея Эфрона, который стал агентом ОГПУ во Франции, но потом вернулся в Советский Союз, где через несколько лет был арестован и расстрелян; или другого евразийца – Дмитрия Святополк-Мирского, вступившего в компартию Великобритании и вернувшегося в СССР, после чего отправленного в лагерь и там вскоре погибшего.
В самом СССР евразийство в сталинский период не имело ни единого шанса на развитие. В знаменитом «деле славистов» (оно же «дело Российской национальной партии»), которое являлось ярким маркером подлинного отношения Сталина к русскому патриотизму, также была «евразийская линия». Дело в том, что в СССР проживал писатель Владимир Трубецкой – брат основоположника евразийства Николая Трубецкого, и у них был общий знакомый – знаменитый лингвист Николай Дурново. Сам Дурново евразийцем так и не стал, но возил из-за границы своему сыну Андрею евразийскую литературу, которую тот поглощал с большим интересом. В материалах дела на это сделан особый акцент: «За время своего приезда из заграницы привёз полученную им от Трубецкого Н. С. нелегальную евразийскую литературу, в частности сборник Трубецкого “К проблеме русского самопознания”. Распространял и популяризировал этот сборник среди участников организации и лиц, намеченных в вербовке». Здесь важно обратить внимание нам на тот факт, что само распространение евразийской литературы рассматривалось советским государством как преступление.
В итоге сталинское руководство жёстко расправилось со всеми учёными, подозревавшимися в связях с зарубежными евразийцами. Николай Дурново и его двое сыновей были расстреляны, та же участь постигла Владимира Трубецкого и его 20-летнюю дочь Варвару.. Помимо этого, в лагере умерла другая дочь Трубецкого Александра, а в Бутырской тюрьме вскоре после ареста в 1943 году скончалась вдова писателя Елизавета Трубецкая. Сын Трубецкого Григорий отделался 10 годами лагерей и наперекор всему смог выжить.
Николай Трубецкой. Фото: общественное достояниеПод советский репрессивный каток угодил один из основателей евразийства Пётр Савицкий, который после освобождения Праги от немецких войск в 1945 году был арестован советскими спецслужбами и вывезен в СССР, где получил 10 лет лагерей за деятельность, которая расценивалась не иначе, как «антисоветская». «“Евразийцы” ставили своей целью свержение Советской власти и уничтожение коммунистической партии. Я являлся основателем этого антисоветского движения в Праге и одним из руководителей евразийских организаций», – такие показания давал на допросах СМЕРШа Савицкий. «В одной из бесед Трубецкой заявил, что борьба против Советской власти ещё не окончена и что её необходимо продолжать за границей, причём он прямо предложил нам создать антисоветскую организацию, приступив к активной борьбе с советской властью», – добавлял он через пару месяцев. Цена подобных признаний в цепких лапах советской контрразведки понятна, но сами формулировки не оставляют ни капли сомнений в том, как советские государство относилось к евразийцам.
Золотоордынское иго в советской историографии
Если жестокость, с которой чекисты обошлись с гуманитариями только за чтение евразийской литературы, однозначно достойна осуждения, то про идеологическую борьбу с евразийством сказать то же самое нельзя.
Стоит отметить, что у Николая Трубецкого и в ещё большей степени у Петра Савицкого важное место занимают тезисы о положительной роли татаро-монгольского владычества над Русью и чужеродности европейской культуры для русских. Савицкий, в частности, в своей статье «Степь и оседлость» утверждал: «... без татарщины не было бы России. Нет ничего более шаблонного и в то же время неправильного, чем превозношение культурного развития дотатарской «Киевской» Руси, якобы уничтоженного и оборванного татарским нашествием... Велико счастье Руси, что в тот момент, когда в силу внутреннего разложения она должна была пасть, она досталась татарам, а никому другому». В статье «Евразийство» Савицкий дошёл до того, что заявил: «Пример монголо-татарской государственности (Чингисхана и его преемников), сумевшей овладеть и управиться на определённый исторический срок с огромной частью Старого Света, несомненно сыграл большую положительную роль в создании великой государственности русской». Однако не менее важным было и то, что евразийцы негативно оценивали марксизм, видя в нем одну из враждебных западных идеологий.
Петр Савицкий. Фото: общественное достояниеДаже марксистский историк Михаил Покровский в своих трудах признавал, что монголо-татары произвели «разрушение городов и уничтожение высших классов». С наступлением сталинского «патриотического поворота» критическая оценка золотоордынского ига усилилась и заняла основное положение в советской исторической науке вплоть до самого краха СССР.
Негативно татаро-монгольское нашествие преподносилось в первом советском учебнике по истории – «Кратком курсе истории СССР» 1937 года под редакцией Андрея Шестакова: «В пользу хана татаро-монголы собирали с населения дань. Для сбора дани были поставлены в городах наместники хана с военными отрядами. При сборе дани никого не щадили... Так как против татар – сборщиков дани все время поднимались восстания, то ханы Золотой Орды передали потом сбор дани самим русским князьям. Подчинив себе русские княжества, Батый разорил также много украинских и белорусских земель. Так началось татарское или, вернее, татаро-монгольское иго».
Историки Борис Греков и Александров Якубовский поддержали негативную оценку татаро-монгольского нашествия: «Золотая Орда не была государством, выросшим на почве нормального развития какого-нибудь одного народа. Золотая Орда – искусственное государственное образование, сложившееся путём захвата чужой земли... Такое государство, как Золотая Орда, не могло иначе существовать, как только путём насилия, путём ограбления покорённых народов. Однако государство это не в силах было полностью приостановить прогрессивное развитие своего соседа – русских княжеств и их трудолюбивого и свободолюбивого земледельческого населения. Более того, Русь находила в себе силы не только обороняться от татар, но и наносить Золотой Орде удары, которые подрывали её военную мощь... Не при содействии татар, а именно в процессе тяжёлой борьбы русского народа с золотоордынским гнётом создалось Русское государство с Москвой во главе. Не Золотая Орда его создала, а родилось оно вопреки воле татарского хана, вопреки интересам его власти».
То же самое мы видим в учебнике по истории Средних веков Евгения Косминского, по которому советские 6–7-классники учились несколько десятилетий: «Монгольское войско всюду проявляло беспощадную жестокость. Города подвергались разграблению и сжигались. Монголы истребляли почти поголовно мужское население взятых городов, женщин и детей уводили для продажи в рабство. Щадили ремесленников, которые могли пригодиться; их монголы уводили с собой. После нашествия монголов многие цветущие оазисы Средней Азии превратились в пустыню... Несмотря на героическое сопротивление, раздробленная Русь не могла отразить огромных монгольских полчищ. Монголы подвергли ужасающему разгрому Северо-Восточную Русь... Так Русь, принявшая на себя главный удар монгольских орд и боровшаяся за освобождение от жестокого ига, спасла западные страны от страшного разгрома и опустошения... Беспощадные массовые убийства, страшные пытки, свирепые казни должны были внушить всем непреодолимый ужас перед самим именем монголов. Грабежи, пожары, опустошения сопровождали походы монголов. Монголы превращали цветущие страны в пустыни, истребляли и уводили в плен население. Подвластные им народы должны были платить непомерно тяжёлые дани, отдавать своих сыновей и дочерей в рабство, но это не спасало их от новых набегов монгольских отрядов, которые сеяли всюду смерть и опустошение... По своему культурному уровню монголы стояли гораздо ниже русских. Их господство держалось только силой. Русский народ глубоко ненавидел жестоких захватчиков и постепенно накапливал силы, чтобы сбросить страшное иго».
Евгений Косминский. Фото: Правительство МосквыПодобные оценки можно продолжать и продолжать. Но уже очевидно, что ни о каком симбиозе захватчиков и жертв речи тут не идёт. Советские историки в описании ужасов нашествия опирались на старинные русские летописи и на их основе делали обобщающие выводы. Разумеется, что места положительной оценке ига тут быть не могло.
И так продолжалось до тех пор, пока на сцене советской науки (или псевдонауки) не появился Лев Гумилев.
Неумеренный ордолюбец
Создатель теории пассионарного этногенеза в некотором отношении пошёл дальше евразийцев первой волны и стал убеждённым тюркофилом. Настолько убеждённым, что Лев Николаевич игнорировал и летописи, и советские оценки монголо-татарского ига, и в конце концов дошёл до того, что углядел «союз» Северо-Восточной Руси с Ордой в XIII веке (!). Его маргинальную теорию в пух и прах разносили и писатель-патриот Владимир Чивилихин, и дипломированный историк Аполлон Кузьмин.
Сочинения Гумилева представляют собой не опирающийся на документальные источники художественный вымысел. В частности, Лев Николаевич увидел в победе на Куликовом поле заслугу «незаконных потомков хана». При этом в Симеоновской летописи перечисляются военачальники, руководившие русским войском в том историческом сражении: «князь Фёдор Романович Белозерский, сын его князь Иван Фёдорович, Семён Михайлович, Микула Васильевич, Михайло Иванович Окинфович, Андрей Серкизовъ, Тимофей Волуи, Михайло Бренковъ, Лев Морозовъ, Семён Меликъ, Александр Пересветъ и инии мнози». Зато войско Мамая как раз-таки и было многонациональным, куда кроме татар входили представители покорённых народов и наёмники (черкесы, ясы, буртасы, армяне и др.). Даже знакомый с Гумилевым уехавший после отсидки в лагере в Чехословакию Пётр Савицкий призывал его образумиться: «Мне кажется, что Вы несколько преувеличиваете роль татар на русской стороне в Куликовской битве. Ведь в наших летописях сохранились довольно подробные списки и собравшихся ратей, и павших в сражении. И можно ручаться, что огромное их большинство – коренные русские люди».
То же самое касалось и произведённых монголо-татарами разрушений. Гумилев ради стройности своей теории просто-напросто их отрицал. Но даже близкий к евразийцам в молодые годы историк Георгий Вернадский не мог не признавать: «Даже если число мужчин, женщин и детей, убитых на пути их вторжения, преувеличено хронистами, общее число жертв монгольских войн могло достигать нескольких миллионов. Счёт потерь шокирует. Ни одна территория и период истории не знали подобной концентрации массовых убийств».
Лев Гумилев. Фото: общественное достояниеПри этом стоит отметить, что Гумилев хотя и критиковал Запад, ничего не говорил против рыночной экономики, правового государства и католицизма (критикой последнего неумеренно увлекались евразийцы первой волны, особенно Савицкий). При этом дважды отсидевший в советских лагерях Гумилев испытывал неприязнь ко всей советской системе и признавался в этом в 1993 году: «Но должна вновь восторжествовать обывательская норма, все-таки, с 1918 года, а мне было 6 лет, и все, что я помню, – это жизнь вне нормы. Это чудовищно, что было».
Допускал Гумилев и другие вещи, которые современным «красным евразийцам» вряд ли бы понравились. Например, в воспоминаниях подруга Гумилева, композитор Людмила Стеклянникова писала:
«Говоря об Испании, восхищался генералом Франко: он спас страну от того, что случилось в России в 1917 году и после него – долгой Гражданской войны. В Гражданской войне в Испании также воевали революционеры всех мастей, в том числе и из Советского Союза, но Франко не дал себя победить. И надолго установилось “над всей Испанией безоблачное небо”».
Зачем Прилепину понадобилось евразийство?
Внимательно изучив творческое наследие евразийства, можно сделать несколько выводов.
Во-первых, появление евразийцев стало следствием поражения Белого движения. Искавшие ответы интеллигенты нашли их в экзотической теории, но при этом сами были не компетентны в истории и этнографии азиатских стран. И, кстати, неплохо живя в Европе, они предпочитали любить народы Азии на расстоянии.
Во-вторых, даже в эмиграции евразийская волна схлынула так же быстро, как поднялась, так как имела очень слабое теоретическое обоснование, а сама идеология выглядела русофобской. Даже основатель евразийства Николай Трубецкой признавался, что «в глубине души я его ненавижу и не могу не ненавидеть».
В-третьих, все евразийцы в той или иной степени были антисоветчиками. А те, кто преодолевал свой антисоветизм, со временем попадали в застенки ОГПУ-НКВД и зачастую исчезали там навсегда.
В-четвёртых, Лев Гумилев был интеллигентом-уникумом с оторванной от реальной истории идеей, к тому же носящей антирусский характер.
И тут мы подходим к самому главному: а зачем это все Прилепину сейчас? Что им двигает – антисоветизм, любовь к Орде или ненависть к русским? О какой «жесткой сцепке» с бывшими советскими республиками можно говорить, когда их народы тоже пострадали от Чингисхана? Зачем он продвигает образ Чингисхана в России? Чтобы поссорить нас с Китаем и исламским миром, которые тоже пострадали от монголо-татар? И разве можно достичь подлинной дружбы народов, фальсифицируя русскую историю? Зачем Прилепин вообще распространяет деструктивный контент?
