«Он знал положение дел в стране…»
18 августа 1991 года Горбачёва взяли под домашний арест.
Произошло это примерно в половине пятого вечера, когда на территорию режимного объекта «Заря», где находилась президентская дача, прибыл кортеж из пяти чёрных «Волг». Появление машин не сулило ничего хорошего – к Горбачёву с визитом прибыли руководитель Службы охраны КГБ СССР генерал-лейтенант Юрий Плеханов, секретарь ЦК КПСС Олег Шенин, заместитель председателя Совета обороны Олег Бакланов, заместитель министра обороны Валентин Варенников и руководитель аппарата президента СССР Валерий Болдин, которые и объявили первому и последнему президенту Советского союза о создании в стране Государственного комитета по чрезвычайному положению (ГКЧП).
Михаил Сергеевич понимал, зачем они прибыли, но не горел желанием общаться с представителями ГКЧП. По воспоминаниям очевидцев, президент до последнего надеялся, что кризис в стране сам «рассосётся» и до государственного переворота дело не дойдёт.
Но визитёры были настроены максимально решительно.
Госдача «Заря» в Форосе. Фото: кадр из видеоВ кабинет для переговоров с Горбачёвым вошли Болдин, Бакланов, Шенин и Вареников. А вот Плеханова Михаил Сергеевич не пустил. Разговор о будущем страны занял всего лишь полчаса. Представители ГКЧП постарались объяснить президенту весь ужас надвигающейся на СССР катастрофы, что процесс развала запущен и что-то необходимо делать. После этого гости попытались убедить его в том, что пришла пора предпринимать самые решительные меры. И даже ввести чрезвычайное положение. Затем последовал ультиматум: если президент не согласен, то он должен передать свои полномочия вице-президенту Геннадию Янаеву.
Раиса Максимовна, жена президента, вспоминала в мемуарах: «Из кабинета вышел Михаил Сергеевич. В руках держал листок, подал его мне. Сказал: «Подтвердилось худшее. Создан комитет по чрезвычайному положению. Мне предъявили требование: подписать указ о введении чрезвычайного положения в стране, передать полномочия Янаеву. Когда я отверг, предложили подать в отставку. Я потребовал срочно созвать Верховный Совет СССР или Съезд народных депутатов. Там и решить вопрос о необходимости чрезвычайного положения и о моем президентстве».
Возможно, Горбачёв попытался связаться с кем-нибудь по телефону, чтобы прояснить ситуацию или же заручиться поддержкой, но все линии связи были к тому моменту уже отключены.
Старший техник-телефонист коммуникатора «Мухалатка» Т.Викулина вспоминала:
– Я только собралась соединить Горбачёва с его помощником Шахназаровым – вдруг откуда ни возьмись за моей спиной появились офицеры правительственной связи. Сейчас, говорят, отключим связь с Горбачевым. Я в ответ: «Только что сообщила Горбачёву, что соединяю его с Шахназаровым. Неудобно теперь не соединять». Как только разговор с Шахназаровым закончился, связь тут же пропала. Следующим должен был с Михаилом Сергеевичем Горбачёвым говорить председатель Верховного Совета Белоруссии Дементей. Но офицеры – они уже распоряжались на коммутаторе – посоветовали ему положить трубку и больше не беспокоить президента звонками».
* * *
«Поднимаю трубку – молчит...»
А вот, что вспоминал о том дне сам первый президент Советского Союза:
«18 августа на даче в Форосе, после обеда, я вернулся к работе над текстом речи, с которой должен был выступить при подписании Союзного договора. На 19 августа назначил вылет в Москву. О предстоящем подписании Договора и заседании Совет Федерации накануне был разговор с Ельциным и Назарбаевым. 18 августа–около полудня–разговаривал с Янаевым. Он, между прочим, благодарил меня, что я его предупредил о времени прилета в Москву, обещал обязательно встретить. Затем я разговаривал с Величко (заместитель премьера), Вольским (научно-промышленный союз), Гуренко (первый секретарь ЦК КП Украины). Дементей (Белоруссия) не ответил на мой звонок – его не было на месте. И уже в 16-30 обсуждал по телефону предстоящую речь со своим помощником Шахназаровым.
18 августа в 17 часов без десяти минут мне сообщил начальник охраны, что прибыла группа лиц, которые требуют встречи со мной. Я никого не ждал, никого не приглашал, и меня никто о чьём бы то ни было прибытии в известность не ставил. Начальник охраны сказал, что он также ничего не знал об этом. «Почему Вы тогда пропустили их?» – «С ними приехал Плеханов», – ответил он. Иначе охрана не пропустила бы их к Президенту. Таковы правила. Жёсткие, но необходимые. Первое желание – уточнить, кто их послал сюда. Поскольку со мной вся связь – и правительственная, и простая, и стратегическая, и космическая, и т.д., –поднимаю трубку одного из телефонов (я как раз работал в кабинете) – молчит. Поднимаю вторую, третью, четвёртую, пятую – то же самое. Поднимаю внутренний телефон – выключено…».
* * *
«Шут с вами, делайте что хотите!»
В одном из интервью руководитель охраны президента СССР Вячеслав Генералов, который отвечал за безопасность его и его семьи, на вопрос: «Знал ли Горбачёв о готовящемся путче?» ответил:
– Во-первых, он знал положение дел в стране. Шёл не первый год, уже года два или три как всё начало рушиться. У приехавших к нему людей накипело. И они высказали своё мнение о том, что наступил крайний срок. И если не принять срочные меры, то дальше страна может развалиться. Он не внял их словам, сказал: «Делайте что хотите, пошли вы к чёрту, я никуда не поеду, я больной».
А вот воспоминания Валерия Болдина, который прибыл на дачу к Михаилу Сергеевичу 18 августа:
«"Что вы там задумали?" – встречает нас Горбачёв. От этого вопроса у всех глаза на лоб полезли от удивления: он говорил так, словно всё уже не было окончательно решено. В конце концов Горбачев сказал: "Шут с вами, делайте как хотите!" – и даже дал несколько советов, как лучше, с его точки зрения, ввести чрезвычайное положение. Вернувшись в Москву, мы доложили обо всем Крючкову, Язову, Павлову, Лукьянову. Все понимали, что Горбачёв не мог открыто заявить: "Да, мол, давайте!"
Горбачев мечтал руками ГКЧП сместить Ельцина. Однако оснований для этого никаких не было, поскольку Ельцин пользовался большой поддержкой, о чём КГБ информировал Горбачёва. Сам ГКЧП репрессий против неугодных политиков не готовил. Цель его была взять на себя ключевые пункты управления, навести порядок в стране. Да что могли сделать эти рафинированные Язов, который писал на службе стихи, Крючков, который большую часть жизни провёл на дипломатической работе?!
Председатель Верховного Совета РСФСР Борис Ельцин и президент СССР Михаил Горбачев в президиуме IV съезда народных депутатов СССР/ Фото: архив Юрия Абрамочкина / russiainphoto.ruНа этот раз Горбачёв, который раньше умело добивался своих целей, оставаясь в стороне, просчитался и стал изображать из себя мученика – вернулся в Москву чуть ли не в арестантской пижаме. Заявил, что он ничего не знал, что у него были отключены все телефоны и вообще не было связи с внешним миром. Хотя доподлинно известно, что он кое с кем в Москве связывался. Кроме того, американцы предупредили о подготовке переворота и Горбачёва, и Ельцина заранее. Тогда Горбачёв кому-то из своих сказал: "Болтуны вы все"».
* * *
Путч на несколько дней
Визитёры оставили Горбачёва и вернулись в Москву. В тот же день Янаев подписал указ, в котором говорилось, что с 19 августа именно возлагает на себя полномочия президента СССР, поскольку Горбачёв «по состоянию здоровья» их исполнять не может.
Следом Геннадий Иванович подписал распоряжение о создании ГКЧП. В него вошли: премьер-министр СССР Валентин Павлов, министры обороны и внутренних дел Дмитрий Язов и Борис Пуго, председатель союзного Комитета государственной безопасности (КГБ) Владимир Крючков, первый зампред Совета обороны СССР Олег Бакланов, председатель Крестьянского союза СССР Василий Стародубцев, президент Ассоциации государственных предприятий и объектов промышленности, строительства, транспорта и связи СССР Александр Тизяков.
Кадр из видеообращения президента СССР М.С. Горбачева к народу, записанного 20 августа 1991 года во время его домашнего ареста на даче в Форосе. Фото: кадр из видеоПервое постановление ГКЧП сообщало о введении в «отдельных местностях» СССР чрезвычайного положения. Параллельно были запрещены массовые мероприятия, приостановлена деятельность всех политических партий (естественно, кроме КПСС). Под запрет попало и множество газет. Правда, исключения были всё же сделаны. Например, «Труд», «Известия», «Правда», «Ленинское знамя» и некоторые другие продолжили выходить.
С телевидением поступили жёстче. На всех телеканалах с самого утра шли только экстренные выпуски новостей, которые вклинивались в балет «Лебединое озеро».
Вячеслав Генералов вспоминал:
«Незадолго до этого проводился референдум с вопросом: «Согласны ли вы с сохранением Советского Союза?». Помните его результаты? Люди проголосовали за сохранение. А в это время стали готовить подписание Союзного договора, который фактически аннулировал все результаты референдума. В договоре прописывались такие решения, которые разваливали страну сразу после подписания. И многие руководители республик не хотели его подписывать. Назарбаев, например, был категорически против. Ельцин сначала был тоже против. И готовился договор этот в тайне. Именно его публикация накануне 18 августа стала катализатором всех этих событий. Этот договор и побудил членов ГКЧП к действиям, и они поехали к Горбачёву с предложением».
Затем в крупнейшие города Советского Союза были введены войска. Например, в Москве обосновалось около 4-х тысяч солдат и несколько сотен военной техники.
Части воздушно-десантных войск в короткий срок перебросили в Ленинград и в столицы некоторых союзных республик – Тбилиси, Ригу, Таллин.
В ответ по городам прошли массовые митинги и демонстрации протеста.
Наконец, против ГКЧП выступил Борис Ельцин. Он подписал несколько указов, смысл которых сводился к тому, что создание комитета является попыткой государственного переворота.
Ответная реакция ГКЧП последовала только вечером 19 августа. По телевидению была показана пресс-конференция, которая лишь усложнила положение путчистов. Янаев выглядел испуганным и растерянным, его голос дрожал. Все поняли, что ГКЧП просто не знает, что делать. Власть в регионах проста ждала, чем всё это закончиться. Никто не спешил ни признавать факт государственного переворота, ни открыто поддерживать старую власть. Большинство западных стран выступило с осуждением ГКЧП. А Верховный совет России объявил его вне закона.
У Янаева и компании был лишь один выход – жёсткие меры и штурм Белого дома. Но они на это не решились. И через три дня стало понятно – государственный переворот провалился.
22 августа «освобождённый» Горбачёв вернулся в Москву. Многих членов ГКЧП арестовали и обвинили в измене Родине. Но, так или иначе, процесс развала Советского Союза был запущен. Жить ему оставалось совсем немного.
Президент СССР Михаил Сергеевич Горбачев возвратился в Москву из Фороса. Фото: РИА НовостиВячеслав Генералов вспоминал:
– Развал начался гораздо раньше. Возьмите ту же самую Прибалтику. Возьмите Карабах, который воевал уже в полную силу. Возьмите боевые действия в Узбекистане, в Оше и так далее. Всё началось в 1990 году и даже раньше. А 1991-й стал результатом того, что никакие меры для погашения конфликтов не предпринимались. Подписание беловежских соглашений было продолжением распада. Ельцин же не совсем уж дурак был. Он сказал, раз Горбачёв отпустил Прибалтику, то и мы хотим стать самостоятельными республиками. Хотя это всё неконституционно и незаконно было.
Интересно вот что: Ельцин извлёк нужный урок из августовского путча 1991 года. И спустя два года уже во время московских событий в сентябре и октябре, без колебаний отдал приказ о расстреле Белого дома...
