Старость сегодня ассоциируется скорее с закатом жизни и болезнями, чем опытностью и авторитетом, пожилые люди нередко и в своих глазах, и в глазах людей помоложе рассматриваются как обуза, нежели как центр притяжения и источник семейной мудрости, вокруг которого собираются молодые поколения.
– Отец Георгий, о старости сегодня говорить не принято, это то, что, кажется, случается только с другими, а когда наступает, то неожиданно, как первый снегопад в Москве каждую осень…
– Современные люди унывают, боятся старости. И боятся вплоть до ужаса, до дрожи в коленках. Некоторые готовы, как говорится, «в петлю влезть», лишь бы только не стать стариками. Действительно просто стариком или старухой стать не очень приятно. Неслучайно в русском языке у этих слов «старик» и «старуха» коннотации не очень плохие, но и не очень веселые.
Мы не станем старцами – это особая милость, особый дар Божий, но способность стать «старшими» в своем окружении, хотя бы начиная со своей семьи и кончая каким-то своим кругом людей, набирая капитал человеческого общения, человеческого опыта, человеческой памяти ясной, полной, чёткой, живой – это тоже большой дар. Это может быть не старчество, но это старшинство!
Быть не стариком, а реально старшим – это задача для нашего времени чрезвычайно актуальная, тогда человек всё время чувствует себя востребованным. Он всё время нужен, потому что если он старший, люди всегда приходят к нему за советом – не только ближайшие родственники, хотя важно, чтобы и они приходили тоже. В наше время разрывов исторических связей важно, чтобы не прерывалась эта преемственность. Без такого старшинства народ выжить не сможет, а очень хотелось бы, чтобы он выжил и жил полноценно, набирая духовный опыт, мудрость старших, которую всегда ценили в русском народе прежде и к которой прибегали в случае нужды. Это относится не только к мужчинам, но и к женщинам. Есть старцы и есть старицы, а есть старейшины, старшие – и мужчины, и женщины. Это было и в древней церкви, но потом почему-то забылось. Это, конечно, в первую очередь милость Божья – но многое зависит и от нас, от наших усилий и от качества всей нашей жизни.
– А почему старцев нет сегодня? Или, может быть, мы не знаем их?
– К сожалению, есть большая разница между понятиями «старичок», или «старик», и «старец». С одной стороны, нельзя просто назначить старца. Старчество – это харизматическое явление, а значит, зависит в первую очередь от Бога. Это Он может дать такой дар – стать не стариком и даже не просто старшим, а старцем. В древности эти вещи не разводились, они существовали в одних и тех же границах: старейшина, старший, пресвитер, старец – это всё были синонимы. Мы это видим в Новом завете, в посланиях апостола Иоанна, который сам себя называет как раз пресвитером, а в переводе на русский язык используют слово «старец». Он был настоящий старец, не просто дряхлый старик, пусть даже почитаемый и известный. Важно понять, в чём заключается дар старчества. Я скажу, возможно, немного субъективные вещи, потому что объективных определений старчества не существует, тем не менее, понятие старчества есть. Иногда старцем называют просто энергичного, более-менее просвещённого человека в церкви, особенно если он монах или схимник, к тому же ещё неглупый и может предвидеть, экстраполировать какие-то вещи, чувствовать, что будет с человеком, той или иной ситуацией дальше. И уже думают – вот прозорливый старец, он сказал то, что действительно произошло. Но этого недостаточно. Не случайно ещё в конце советского времени была такая шутка, когда к одному монаху обратились: «ой, прозорливый старец». Он услышал это и сказал – здесь нет прозорливых (в народе говорили с ударением на вторую «о»), здесь есть прожорливые. Это как раз достойный ответ, он был очень известен в церкви в позднесоветское время.
Но в самом глубоком смысле слова «старец» – это тот, кто до конца прозревает человека или ту или иную ситуацию. Это по-своему пророческий дар. Не всякий пророк старец, но всякий старец немножко или множко пророк. Поэтому это служение и связывают с прозорливостью. Хотя, конечно, злоупотреблять этим нельзя ни в коем случае. Старчество – это не служба прогнозов. Просто предвидеть, спрогнозировать нечто – это ещё не старчество. Старец – это прежде всего человек исполненный благодатью, Христовой любовью, который находится в общении с народом Божиим, который сожалеет о горестях и страданиях этого народа, не обращая внимания на свои горести и страдания. Он каким-то образом открывает волю Божию о нас в наше время. Поэтому его рекомендации для данного места и времени они могут быть абсолютно верными, но не иметь универсального значения.
– А вы лично застали старцев?
– Мне лично повезло, я знал старцев. Знал отца Тавриона (Батозского) – это был один из последних старцев на нашей земле. К сожалению, не привелось пересечься с отцом Серафимом (Тяпочкиным) при его жизни, но многое о нём слышал – говорили, что он тоже был старцем. И всё, после этого старцев не видно.
Я часто думал: почему их больше нет? Почему Господь отнял эту благодать? Что-то в церкви изменилось в воздухе, атмосфере. Для этого свободного пророческого слова как бы не осталось места. Очень важно, что даётся этот дар тогда, когда это нужно не только самому человеку, но и церкви – всем вокруг.
Сейчас легко называют старцами любого более-менее авторитетного или просто даже известного человека, священнослужителя или монаха. Человек может быть святым, но не старцем. Например, быть милосердным, сочувствовать людям, откликался на всякую боль, быть замечательным, действительно святым человеком. Но у старцев, есть и другие качества, дары – пророческие, которые есть не у всех святых людей.
– Преподобного Паисия Величковского называют зачинателем русского старчества. Что в его опыте, на ваш взгляд, раскрывает это служение?
– Конечно, святой Паисий Величковский – действительно настоящий старец. Надо вспомнить его удивительный дар помогать людям открываться друг другу и Богу для совместной жизни во Христе. Он собирал церковь, собирал общину – это не каждому дано. Не только сделать что-то, но даже мыслить в этом направлении умеет не каждый в церкви. Преподобный Паисий, конечно, способствовал возрождению монашеской жизни и вводил в неё элементы общинности, именно будучи старцем, то есть обнимая всех любовью, прозревая настоящее и будущее и при этом ведя себя очень скромно. Когда я был в его монастыре, удивился, что до сих пор нет пышного надгробия над его могилой, а только простая плита в храме, чуть ли ни такая, по которой люди могут ходить ногами. И всё. Это смирение настоящее. Всякий настоящий старец ведёт людей именно к Богу, он не замыкает их на себе самих и на их здоровье, ни в коем случае.
Старцы могли исцелять, но никогда, как и в земной жизни Спасителя, не было так, чтобы эта способность ставилась в центр служения старца. А многие современные люди ищут прежде всего прозорливости, исцеления и чудес. Вот это как-то мимо, это не то. Святой Паисий в этом отношении – выдающаяся фигура. Ещё он сделал возможным появление нашего величайшего святого последних времен Константиновской эпохи церковной истории – преподобного Серафима Саровского. Не было бы преподобного Паисия, не было бы и Серафима. Он подготовил почву для его явления в церкви. Конечно, в XX веке, после Октябрьского переворота всё изменилось, и старцы стали совсем другие – началась новая эпоха. Но прежних надо помнить – таких, как преподобные Паисий Величковский и Серафим Саровский, наших родоначальников старчества и общинной жизни. Помнить и благодарить Бога за таких святых.
