Ещё меня удивляло, что те же люди, которые жаловались на исчезновение советского воспитания, жаловались на разгул лихих девяностых. Можно по-разному оценивать школьную долю в воспитании личности (я склонен оценивать не слишком высоко, большее влияние признавая за семьёй, окружением, улицей, электронной средой и т. п.), но, по-моему, должно быть достаточно понятно: в той мере, в какой «ураганившие» в девяностые годы суть продукт школы, они суть продукт именно советской школы, – разве только избавленный от сдерживающего фактора советских социальных условий. Так что совмещение в одной голове тоски по советскому воспитанию и ненависти к девяностым представляются мне глубоко зашедшей шизофренией.
Пионеры на демонстрации, 1970 год. Фото: Архив Валентина Хухлаева / russiainphoto.ruСобственно меморандум
Публике были представлены основные тезисы воспитательного меморандума. Вот они:
– воспитание личности называется главной задачей госполитики, преемственность отечественных педагогических традиций является основой воспитания;
– воспитание – дело всего педагогического коллектива, в основе отношений классного руководителя и родителей – «партнёрское взаимодействие»;
– школа названа «инклюзивным пространством для образования», классный час – актуальной формой общения классного руководителя и школьников, внеурочная деятельность – «мощный образовательный резерв»;
– ключевыми факторами патриотического воспитания считаются содержательность и осознанность;
– цифровая грамотность и информационные технологии должны быть лишь дополнением традиционной системы образования.
Некоторые из этих тезисов критически зависят от конкретного наполнения. Как известно, отечественными традициями мы называем сегодня то, что нам нравится, забывая навести справки, как к этому относились наши предки или знали ли о таком вообще. Полагаю, что школьный министр не знает ни о традициях русской императорской школы, ни о том, до какой степени они противоположны советским традициям. Потому моя рабочая версия – речь идёт о прогрессирующей советизации школы РФ.
То же недоумение относится и к последнему тезису. Попал ли тезис об образовании в воспитательный контекст по ошибке – или образование стали отождествлять с воспитанием? Значит ли это, что ЦОС (цифровая образовательная среда – ред.) – «наше всё» – сдается в архив? Пока тут сплошные вопросы (кроме «традиции», о чём шла речь выше).
Относительно того, что воспитание – дело всего педагогического коллектива, спора нет. Скажем больше: это дело всего окружения, и двора (если ребёнок туда выходит), и котика (если у ребёнка он есть), и камня на дороге (наткнувшись на него пальцами босой ноги, можно потренировать сдержанность). Ни одно воздействие не лишено воспитательного эффекта, и общий слагается из их взаимодействия. Но если говорить о воспитании целенаправленном, то это дело личности. И личность, способная оказать влияние на ребёнка, этим влиянием с правительством не поделится. Она будет воспитывать лишь в том духе, в каком сочтёт нужным сама (да и не сможет в ином духе даже при всем желании, поскольку при внесении в воспитание элемента внутренней лжи и влияние исчезнет). Можно, конечно, проводить семинары по согласованию воспитательных эффектов… Опыт показывает, что даже и критерии оценки в рамках педагогического коллектива согласовать бывает очень трудно. Посмотрим…
Интереснее сюжет с родителями. Конечно, заявить о том, что воспитание осуществляется вопреки воле родителей, не может ни одна школьная администрация, даже и наша. Но ведь родители бывают разные, отдаёт ли себе министерство в этом отчёт? И на что оно может рассчитывать?
Родители наблюдают за праздничной линейкой в школе №215 "Созвездие" в микрорайоне Солнечный в Екатеринбурге в День знаний. Фото: Павел Лисицын / РИА НовостиА вот на что. Об этом сказал Н.И. Пирогов в «Вопросах жизни» – самом знаменитом педагогическом тексте, который когда-либо был написан на русском языке. Хотел было написать «и влиятельном» – но нет, не получается. Впрочем, обратимся к Пирогову.
«Но вот главная беда: самые существенные основы нашего воспитания находятся в совершенном разладе с направлением, которому следует общество.
Вспомним ещё раз, что мы христиане, и, следовательно, главною основой нашего воспитания служит и должно служить Откровение.
Все мы, с нашего детства, не напрасно же ознакомлены с мыслью о загробной жизни, все мы не напрасно же должны считать настоящее приготовлением к будущему.
Вникая же в существующее направление нашего общества, мы не находим в его действиях ни малейшего следа этой мысли. Во всех обнаруживаниях, по крайней мере, жизни практической, и даже отчасти и умственной, мы находим резко выраженное, материальное, почти торговое стремление, основанием которому служит идея о счастьи и наслаждениях в жизни здешней». От себя добавим: если заменить загробную жизнь на счастье всего человечества или мощь отечества, ничего не изменится. Если и есть в русской жизни константа, с которой ничего не могли поделать ни революция, ни крах СССР, то именно эта. Интересно, читали в министерстве статью Пирогова и помнят ли ответ, который этот безо всякого преувеличения великий педагог дал на проклятый воспитательный вопрос?
Так что родители с удовольствием поиграют со школьным министерством в разного рода игры, где за демонстрацию патриотических чувств будут давать плюшки и зефирки, но в противном случае им это без надобности. Только при таких условиях и только на такую поддержку могут рассчитывать образовательные власти.
И, наконец, четвёртый пункт. Сначала я вообще не понял, о чём там идёт речь. «Содержательность» – достаточно бессодержательное само по себе слово. В случае с «осознанностью» идёт ли речь о психологическом термине? И если да, то значит ли это, что школьников ждут коллективные медитации на патриотические темы? Читатели моего блога пришли мне на помощь – и дали версию понимания, которая показалась мне правдоподобной. «Осознанность» заменяет собой дурно пахнущую с коммунистических времён «сознательность», а «содержательность» заменила вышедшую из моды «идейность» (раньше обычно переводили словом «духовность»). Посмотрим, какие практические выводы из этого следуют.
О недопустимости «странной любви»
Итак, школьникам надлежит любить родину сознательно (то есть «осознанно»). Недопустимо чувствовать то, о чём когда-то писал поэт, равнодушный к победам, политической стабильности и тысячелетним корням (как точно он предвидел все три столпа нашей пропаганды!), – но не способный подавить в себе любви никакими соображениями ума:
Люблю отчизну я, но странною любовью!
Не победит ее рассудок мой.
Ни слава, купленная кровью,
Ни полный гордого доверия покой,
Ни тёмной старины заветные преданья
Не шевелят во мне отрадного мечтанья.
Но я люблю – за что, не знаю сам…
Это противоречит политике министерства. Школьник должен точно знать, за что он любит родину. Славу, покой и преданья надлежит мобилизовать в административном порядке для шевеления отрадных мечтаний. Каждое достоинство отечества должно быть разобрано на уроках и классных часах и усвоено отдельно, каждое надлежит осознать, и в (осо)знании каждого ученикам предстоит отчитаться. Список этих достоинств будет утверждаться образовательными властями; видоизменять его по произволу, что-то прибавлять и убавлять по своей природной пыхе будет строжайше запрещено. Тут кстати придётся и возвращение старого забытого сочинения – оно не просто вернётся, но вернётся в триумфальном блеске, обретя новую «содержательность» в патриотическом воспитании.
К чему это всё приведёт? Ответ был дан писателем XVI века, который, чтобы придать словам предельную ясность и силу воздействия, решительно устранил правдоподобие из первой сцены своей драмы и превратил её в притчу:
И я живу, как встарь король Леар.
Лукавых дочерей моих, Регану
И Гонерилью, наделять я стану,
Корделии отвергнув верный дар.
Здесь можно отослать читателя к началу статьи. Советская пионерия и комсомолия были – наряду с сочинением и т. п. – масштабной школой лицемерия. Советские люди знают друг о друге, что прошли такую школу и не доверяют друг другу. Не будучи в состоянии сформировать лояльных подданных (люди, воспитанные советской школой, не поднялись на защиту СССР, поскольку он им был не нужен; кстати, итоги референдума о сохранении СССР показывают, что, чем лучше решалась собственно образовательная задача, тем хуже – воспитательная), эта школа оказалась чрезвычайно эффективной в разрушении социальной ткани. И если доверие как экономическая категория имеет смысл, то старая советская школа продолжает разрушать экономику РФ. Интересно, когда министр говорит о внеклассных формах, имеется ли в виду реконструкция пионерии и комсомолии? И задумывались ли в правительственных кругах о том, какова роль советской школы в неприглядной судьбе СССР, равно как о том, какой финал будет иметь воспроизведение советского школьного опыта?
Если предложенная в статье реконструкция намерений власти правильна, то можно ожидать двух вещей: разрушения социальной ткани в обществе и возрождения культуры лицемерия в школе (подпитываемой тем, что и многие преподаватели будут на стороне учеников). Умные дети поймут: школа – не то место, где имеет смысл демонстрировать свой внутренний мир. Это даст не решающий, но и не пренебрежимо малый дополнительный стимул уходить в частные школы и на домашнее обучение – тем более что казенная школа всё более решительно, демонстративно и безапелляционно отрекается от своей главной задачи – от обучения. Государство поймёт, что от него бегут, – и будет перекрывать лазейки, используя свой (очень грубый и в воспитательной области совершенно неадекватный) инструментарий. Чем активнее оно будет это делать, тем ненавистнее будет молодёжи навязываемое воспитательное содержание, тем изощрённее будет культура лицемерия. Это состязание могло бы длиться долго, но собственно образовательная ситуация гарантирует – с продолжением прежней политики властей – конец РФ не в долгосрочной, а уже в среднесрочной перспективе.
Девочка на домашнем обучении. Фото: Studio Romantic / ShutterstockВпрочем, может быть и то, что намерения утонут в волнах планирования и отчетности, и мои опасения не оправдаются. И у истории есть ещё один аспект, более важный, чем все остальные. Помнится, М. Алданов сообщал в очерке «Генерал Пишегрю»: в шифрованной переписке полководца с королевскими агентами деньги именовались патриотизмом. Кажется, мы имеем дело с чем-то подобным. Все образовательные решения имеют свою бизнес-составляющую. Вспомним, с какой энергией руководители педагогических вузов лоббировали запрет на преподавание в школе университетским выпускникам, если они не окончат педагогическую магистратуру. Хотелось бы объяснить это интересами учеников, но не получается. Или вот недавняя история с парком «Патриот», когда выпускников пытались загнать туда насильно, несмотря на их коллективное желание отметить расставание со школой в совсем другом месте? Это тоже было бы странно объяснять заботами о патриотическом воспитании. Частные интересы исполнителей способны настолько исказить исходную концепцию, что от неё не останется ничего.
А как было раньше?
Скажем честно: соблазн решать воспитательные вопросы прямолинейно был свойствен и Российской империи тоже. Воспитание вообще вещь загадочная и много менее понятная, чем образование. Империя решила образовательную задачу (совершенно непосильную для школьной администрации РФ) способом, близким к оптимальному; но с воспитательной не справилась.
Делать работу над ошибками за игроков своей партии в прошлом, – по-видимому, неизбывная человеческая потребность. Разумеется, я много думал над этим. Но для того чтобы размышлять предметно, нам нужна интеллектуальная история России в целом и её молодых поколений в частности. То, что написано под такими заглавиями до сих пор, – это истории общественно-политической мысли, истории литературы, препарированные в соответствующем ключе, а это совсем не то же самое. Так что пока все соображения будут виснуть в воздухе. Но написать такую историю одному человеку непосильно.
Потому можно сделать только несколько наблюдений. Точкой кризиса является 1905 год. Потом дела пошли на поправку – гимназисты 1918 года были контрреволюционны. Можно предположить, что сама по себе революция в двойном венце – неудачника и бандита с большой дороги – сделала для своей дискредитации больше, чем могло бы сделать правительство… Однако и в самом 1905 году революция потрясла до основания духовные семинарии, захлестнула своими волнами гимназии и реальные училища – но остановилась перед воротами кадетских корпусов и женских учебных заведений. На первый взгляд, это заслуга отдельной от образования воспитательной части – офицеров-воспитателей и классных дам. (Кстати, и сейчас, полагаю, в суворовских и нахимовских училищах власти могут вполне успешно решать – и решают – воспитательную проблему: туда в большинстве своём идут дети из определённых семей, чьи взгляды идентичны взглядам педагогического корпуса, и «параллелограмм сил» складывается в пользу данных воспитательных установок естественным образом.) Впрочем, пока это можно рассматривать только как рабочую гипотезу. Повторим: мы пока очень далеки как от понимания механизмов воспитательной системы, так и от знания того, что реально происходило в русском обществе и в русской школе эпохи Империи, если брать такой аспект, как интеллектуальная жизнь.
Подчеркнем только одно: Империя не смогла решить воспитательную задачу, решив весьма сложную образовательную. Последняя хронически оказывается не по силам современной школьной администрации, и нет никаких причин полагать, что, не совладав с более простым, она добьётся успеха в более сложном.
P.S. Когда я уже это написал, мне прислали ссылку на обсуждение вопроса, какие именно предметы следует убрать из школы, среди читателей «Тинькофф-журнала» (дата и время обращения – раннее утро 17 октября 2021 г.). Можно, конечно, спорить о репрезентативности, но полученные результаты, как мне кажется, достаточно адекватно представляют клиентуру этого банка («молодёжного» и «прогрессивного»). С большим отрывом лидируют религиозное (88 %) и патриотическое (84 %) воспитание. Занявшая третье место музыка набрала всего 35 %. Ввести же хотят больше всего финансовую грамотность (75 %) и секспросвет (67 %).
