Три мифа о волонтёрстве

Психотерапевт, подрабатывающий ночью тестомесом и мечтающий о собственной пекарне. Глава бухгалтерии, которая на выходные отключает телефон, потому что это время – только для близких и любимых. Молоденькая офис-менеджер из блестящего новенького бизнес-центра. Огненно рыжий школьник-подросток в камуфляже. У волонтёрства множество лиц, но все они прекрасны. Ведь несмотря на все сложности, которые привнесла в нашу жизнь пандемия, работа добровольцев не останавливается.

До и после пандемии

После 2018 года, объявленного в России Годом волонтёра, правительство отчиталось об увеличении волонтёрской активности почти вдвое. А для многих направлений добровольческой деятельности год стал поводом в принципе заявить о себе. Культурное волонтёрство, или волонтёрство в сфере историко-культурного наследия, – направление, о котором, по словам эксперта проекта «Хранители наследия» Евгении Твардовской, власти не знали вообще!

«Точкой отсчёта, когда волонтёрство в сфере сохранения историко-культурного наследия вошло в повестку дня и с ним невозможно стало не считаться – это  22 февраля 2017 года, когда героическая Анор Тукаева, руководитель фонда “Крохино”, в Общественной палате России встречалась с тогдашним министром культуры Владимиром Мединским и секретарём ОП Александром Бречаловым, – рассказывает Твардовская. – И было очевидно, что эти люди – занимающие руководящие посты – не то что впервые услышали о том, что добровольцы за свой счёт ездят и своими силами восстанавливают заброшенные и погибающие храмы и усадьбы, они стали даже улыбаться и посмеиваться. Их реплики зафиксированы документально, и наш сайт об этом писал.

Сегодня подобные недоумённые и ехидные реплики уже представить, конечно, невозможно. Волонтёрство (во многом благодаря Году волонтёра, объявленному Путиным, конечно) введено в “законное поле”. И вот такое изменение отношения – пусть даже по указке сверху, на официальном уровне – главное ощутимое и видимое изменение последних лет. Меняется отношение государства, меняется отношение общества».

Тем не менее успехи Года волонтёра практически сразу нивелировались эффектом пандемии. По данным ВЦИОМ, в 2021 году россияне стали меньше участвовать в добровольческих инициативах, чем в 2019 году (20 % против 40 %). Это и понятно: ограничения повлияли на возможность перемещения и общения людей, участвующих в благотворительных проектах. По словам Анор Тукаевой, в 2020 году сезон восстановительных работ в Крохино был значительно сокращён из-за закрытия региона до середины июля и из-за значительного падения числа волонтёров. Ограничительные меры осложнили работу и поисковых отрядов, традиционно состоящих из большого количества добровольцев, которые помогают отыскивать пропавших детей и взрослых. Валерий Першуков, руководитель проекта «Помощь волонтёров» благотворительного фонда помощи хосписам «Вера», отметил, что сложности возникли и в социальном волонтёрстве (помощь в хосписах, больницах, ПНИ и др.). Многие хосписы и больницы были объявлены «красными зонами», куда допускались только профессиональные медработники в полном защитном облачении. С отменой массовых мероприятий стала неактуальной и помощь добровольцев на них. И так далее.

Фото: mos.ru

Пандемия повлияла практически на все направления волонтёрской деятельности (а это и помощь в спортивных мероприятиях, столь популярная после Олимпиады в Сочи в 2014 году, и сохранение культурного наследия, и поддержка нуждающихся, и социальный уход, и многое другое). Но, несмотря на сложности, та же пандемия дала новый виток развития взаимопомощи: появился проект #мывместе, в котором тысячи людей помогали пожилым и больным с доставкой продуктов и средств первой необходимости. В итоге ВЦИОМ отмечает, что порядка 60 % участников опроса за последние 5 лет так или иначе занимались благотворительностью: передавали вещи и игрушки в детские дома или дома престарелых, делали пожертвования. Правда, всего 7 % из них участвовали именно в волонтёрской работе, ещё 6 % – в благотворительных акциях.

Близкие данные представляет проект фонда «Нужна помощь» – «Если быть точным»: в отчёте «Профессиональная благотворительность в развитии: участие населения (2021)» говорится о 13 % вовлечённых в активную помощь именно в качестве волонтёров. Наиболее популярными сферами остаются помощь детям и молодёжи, участие в спортивных и массовых мероприятиях, набирает силу эковолонтёрство, поисковая работа. Уровень вовлечённости в социальное волонтёрство остаётся примерно тот же. Но даже этот небольшой процент можно считать достаточно высоким. А обусловлен он ростом информированности населения о сфере благотворительности в целом и возможностях волонтёрской деятельности в частности.

«Люди узнают о волонтёрстве, просто находясь в определённом инфополе, – считает Першуков. – Рост интереса к добровольчеству напрямую связан с активностью благотворительных организаций. Привлекая внимание к проблемам общества, мы также привлекаем внимание и к тому факту, что нуждающимся можно помогать. Наш фонд, например, достаточно медийный, у нас всегда есть важная новостная повестка, мы сами и наши попечители – Татьяна Друбич, Ингеборга Дапкунайте, Нюта Федермессер – много рассказываем о своей работе и о том, как можно помогать. Благо, сейчас появилось много СМИ, пишущих о благотворительности. На наши ознакомительные встречи, где мы рассказываем о вариантах, особенностях помощи в хосписах, хосписной философии, приходят люди, которые уже знают, чем занимается фонд, и осознанно хотят включиться в работу».

Но самое удивительное, что даже сейчас, когда волонтёрство уже прочно вошло в новостную повестку, добровольческая деятельность всё ещё окутана мифами.

Миф № 1: волонтёром может быть каждый, было бы желание

Одному из участников ознакомительной встречи в фонде «Вера» позвонили с печальным известием прямо во время беседы: умерла мама. Она долго страдала от неизлечимой болезни – и во многом это вызвало желание молодого человека стать добровольцем в хосписе. На волне горя желание разгорелось с новой силой, но специалисты фонда несколько раз встречались и беседовали с будущим волонтёром, чтобы он отложил сотрудничество на некоторое время. К счастью, молодой человек всё понял и согласился.

Социальное волонтёрство – занятие очень непростое, подчёркивает Анастасия Майорова, руководитель отдела по координации волонтёров благотворительного фонда «Дом с маяком». Когда речь заходит о хосписах, люди могут просто даже испугаться. На волне энтузиазма, поднятого Годом волонтёра, многие люди захотели стать полезными обществу. Но есть большая разница в том, чтобы помогать на спортивных мероприятиях или помогать больным детям или старикам в хосписах. По этой причине в том числе отбор волонтёров в фондах (это подтверждает и Першуков, и Майорова) идёт довольно строгий: общая ознакомительная встреча, собеседование, подписание договора и/или документа о готовности соблюдать кодекс волонтёра и согласия на обработку данных. Плюс свои коррективы вновь вносит пандемия.

«Для многих участников первых ознакомительных встреч открытием оказывается необходимость иметь сертификат о вакцинации или о наличии антител для работы на территории хосписов, – отмечает Першуков, – это становится для многих потенциальных волонтёров преградой. Для дистанционной помощи это не препятствие. Но нам очень важно, чтобы волонтёры участвовали непосредственно в общении с подопечными фондов. Общение – это самая главная ценность, которую дают волонтёры, на самом деле. В пандемию мы особенно это заметили: когда стало возможно встречаться только онлайн, у большинства пациентов виртуальное общение не нашло отклика. Хотя фонд и закупал для этого смартфоны, планшеты. Все крупицы времени в онлайне доставались семьям, не волонтёрам».

Фонды, в свою очередь, тоже не всех готовы пригласить стать добровольцами, поскольку социальное волонтёрство – очень требовательная деятельность. В первую очередь  с точки зрения  психологической и эмоциональной отдачи. Когда главная задача – сопереживать, помогать, отдавать, общаться, очень важно, чтобы волонтёр был искренен, стрессоустойчив, позитивно настроен – как сейчас часто говорят, «в ресурсе». Зачастую переживание личного горя или какие-то миссионерские задачи (да, бывает и такое) становятся поводами обращения в фонд, но в таких случаях специалисты проводят беседы и советуют на время отложить волонтёрство.

Психологическая помощь и поддержка часто требуется и самим социальным волонтёрам из-за высокой эмоциональной отдачи. Першуков считает очень важным, что при фонде «Вера» это направление ширится с каждым годом и будет развиваться и дальше. Как подчёркивает Майорова, волонтёры не могут работать в хосписах нянечками, медсёстрами, психологами, даже если у них есть профильное образование. Это всегда прерогатива штатных сотрудников. Волонтёры оказывают только немедицинскую помощь. А вот поучаствовать в психологической поддержке волонтёров – почему бы и нет?

Миф № 2: волонтёрство занимает очень много времени

Офисный менеджер N. никогда не задумывалась о волонтерстве. Весь день она была занята на работе. Вечерами – учёба, хобби, друзья, навестить родителей, купить корма псу. Какое уж тут волонтёрство? А потом через дорогу от бизнес-центра, где она работала, открылось отделение хосписа для взрослых. И внезапно оказалось, что помогать можно даже в обеденный перерыв! За 10 минут до выхода из двери офиса и за 5 минут до входа в дверь хосписа она звонила своим координаторам и предупреждала: будет 30 (или 40) минут, подготовьте задачи, которые я смогу сделать за это время. Координаторы готовили – она стремительным вихрем проносилась по списку. И убегала дальше на работу.   

«В любом хосписе, в любом фонде всегда найдётся работа, для которой хватит и получаса, но она всё равно важна, поскольку у работников хосписа и фонда просто огромная загрузка и недостаточно времени на выполнение, казалось бы, простейших вещей – полить цветы, что-то докупить, разобрать документы на компьютере и так далее», – объясняет Першуков.

Фото: mos.ru

Бывают, впрочем, и другие примеры, когда люди в силу специфики своей основной деятельности (когда можно работать «на удалёнке») могут ходить в фонд или хоспис действительно «как на работу» – по 8 часов в день 3–4 раза в неделю. Так бывает нечасто, но бывает. Как правило, такие волонтёры задерживаются на несколько лет. А многие становятся впоследствии сотрудниками фондов и хосписов. Сам Першуков – тоже в прошлом волонтёр Первого московского хосписа, а затем координатор немедицинской помощи в Московском многопрофильном центре паллиативной помощи. И всё же важно понимать, что помощь может быть самая разная – и на неё можно выделять удобное самим волонтёрам время.

Миф № 3: «причинять добро» надо даже «через не хочу»

Главный бухгалтер N. очень хотела быть волонтёром. Но с утра до вечера сидела на работе, а выходные строго-настрого отводила под общение с любимым мужем и детьми. Помогать могла только в будни по вечерам. Приходя в хоспис, неловко мялась на пороге: как-то неудобно, все уже уходят. Либо задерживать кого-то, что тоже не хочется, либо слоняться без дела, надеясь, что просьба о помощи от пациентов сама тебя найдёт. Дела, конечно, находились, но сотрудники решили прямо уточнить: а к чему вообще душа лежит? Как хотелось бы помогать? Оказалось, главный бухгалтер – большая поклонница… лото. И теперь – вот уже несколько лет подряд (с корректировкой на пандемию) – каждый понедельник пациенты хосписа стекаются в гостиную к столу для игры в лото. Кто на коляске, кто с палочкой, кто вообще на кровати! Дружественные волонтёры уже готовят чай и печеньки. И всё устроено так слаженно и душевно, что сотрудники смело расходятся по домам. Тот случай, когда всё так хорошо, что лучше не мешать…

«Свобода выбора – главная ценность любого волонтёрского движения, – считает Майорова, – это фундамент, на котором стоит добровольчество. Это ваш выбор, не нужно делать что-то, переступая через себя, не надо ничего доказывать, любое действие должно приносить удовлетворение и радость, а дело всегда найдётся».

Фото: Ю. Иванко/mos.ru

Пул волонтёров в хосписах для детей и взрослых очень велик. Это и «волонтёры-профессионалы» – фотографы, видеографы, арт-специалисты, проводящие для пациентов творческие мастер-классы, дизайнеры, переводчики, да вообще все профессионалы, готовые при необходимости помогать бесплатно. Это и автоволонтёры, помогающие теперь уже не столько с перевозкой пациентов (в Москве теперь работает новая бесплатная государственная служба автопомощи паллиативным пациентам), сколько с доставкой со склада хосписа медицинских расходников на дом подопечным семьям. Это и волонтёры, которые приходят непосредственно в хосписы для общения, бытовой помощи, прогулок. Это и волонтёры, которые общаются с детьми на дому. Это и те, кто заботится о животных в хосписах, о садовых территория, если они есть. Управляющий хлебопекарней в Австрии – тот самый психотерапевт, который по ночам подрабатывал тестомесом в мечтах о будущем (и мечты сбылись, как видим), как раз был волонтёром, помогавшим в живом уголке.

И это только социальное волонтёрство. А мы не забываем о том, что направлений добровольной помощи очень и очень много.

Большая маленькая помощь

Большинство россиян (85 % по опросам ВЦИОМ) считают, что государству следовало бы помогать волонтёрам, активистам общественных движений и некоммерческих организаций. Так же считают и сами организации. «Многие волонтёрские проекты собирают на свои объекты “с миру по нитке”. Хорошо бы рассмотреть возможность финансирования из госказны хотя бы части “накладных расходов”: проезда, проживания, питания… Ведь речь идёт о бесплатной работе людей на благо всех нас», – подчёркивает Твардовская.

«Со времён Года волонтёра появились отдельные грантовые конкурсы, направленные на поддержку волонтёрских работ в сфере наследия, – отмечает Тукаева. – В то же время, как у любого другого общегосударственного решения или процесса, в этом вопросе наблюдается определенная инертность, но я уверена, что культурное волонтёрство и его поддержка будут набирать обороты». 

Фото: Ю. Иванко/mos.ru

«Что касается законодательства, то оно хоть и меняется, но пока не сильно чем помогло, – говорит Твардовская. – Во многом успешность того или иного проекта зависит от отношения со стороны ответственных госструктур. Прописанный Минкультуры порядок деятельности добровольцев на памятниках архитектуры практически не работает. Всё как-то “решается” в индивидуальном порядке».

Меж тем умалять значимость волонтёрского движения никак нельзя, ведь во многом оно несёт и воспитательную функцию. Конечно, в социальном волонтёрстве образ добровольца вот уже много лет остаётся привычным и понятным: самостоятельные, осознанные молодые люди 25–35 лет, у которых для помощи есть все необходимые ресурсы – материальные, моральные, временные. «В культурном волонтёрстве образ схожий, – отмечает Тукаева, – ведь нужно время, возможности, финансы, чтобы спланировать поездку на объект для восстановления. В случае с Крохино это поездка дальняя и без особого комфорта. По этой причине в волонтёрство приходят люди, которые по какой-то причине уже задаются вопросами своего места в жизни, но при этом могут себе позволить свободу выбора и перемещения. И всё же в последнее время и я сама, и некоторые другие волонтёры всё чаще стараемся брать с собой на выезд детей и подростков. Ведь научить любить историю, культуру, окружающую среду и людей можно только на личном примере. В этом главный смысл волонтёрства. А наш формат – практически экскурсионный и очень подходит для знакомства молодёжи с добровольчеством».

Твардовская вспоминает и другой пример: в этом году в Москве на фабрике «Свобода» волонтёры стали отмывать советскую мозаику на проходной. Туда пришли десятки студентов, школьников, они буквально «дрались» за места, чтоб поработать! Был аншлаг, и «запись» на сеанс работы (там были временные слоты) закрывалась за минуты. И когда все увидели отмытую красоту, спасённую их же руками, надо было слышать, как они радовались, и что писали в соцсетях, и как хотели продолжения! Это энергия, которая требует цели и выплеска. И обрести эту цель и выплеск можно даже в социальном волонтёрстве, где могут быть востребованы совершенно неожиданные вещи – вплоть до дегустации вин (да, был и такой прецедент в хосписе для взрослых).

Сейчас наступает предновогодняя суета. Во всех хосписах пора наводить праздничную красоту. И это тоже помощь, какой бы незначительной она ни казалась. Привезти ёлку, игрушки, разобрать подарки от корпоративных благотворителей. На всё это у сотрудников не всегда хватает времени. В социальной сфере не бывает незначительной помощи. Она вся – важная. Ничто не мешает нам ждать помощи от государства, но при этом делать что-то важное собственными силами уже сейчас. Каждый может выбрать что-то своё – посильное и приятное. Вся информация есть на сайтах фондов, специализированных порталах наподобие dobro.ru и в социальных СМИ.