«Оговариваюсь раз и навсегда: я с уважением отношусь ко всем языкам и наречиям, но тем не менее киевские вывески необходимо переписать. Нельзя же в самом деле отбить в слове «гомеопатическая» букву «я» и думать, что благодаря этому аптека превратится из русской в украинскую. Нужно, наконец, условиться, как будет называться то место, где стригут и бреют граждан: «голярня», «перукарня», «цирульня», или просто-напросто «парикмахерская»! Мне кажется, что из четырех слов – «молошна», «молчна», «молочарня», и «молошная» - самым подходящим будет пятое – молочная. Ежели я заблуждаюсь в этом случае, то в основном я все-таки прав – можно установить единообразие. По-украински, так по-украински. Но правильно и всюду одинаково».
Это написано ровно 100 лет назад, но как будто бы сейчас. В 2022 году книги киевлянина Михаила Булгакова вдруг стали запрещать в его родной Украине. Между тем, сам русский писатель и драматург Михаил Афанасьевич Булгаков, появившийся на свет в будущей украинской столице 3 (15) мая 1891 года, называл Киев городом с большой буквы. Здесь он окончил университет, впервые влюбился, начал заниматься литературой.
«Весной зацветали белым цветом сады, одевался в зелень Царский сад, солнце ломилось во все окна, зажигало в них пожары, – писал Булгаков. – А Днепр! А закаты! А Выдубецкий монастырь на склонах! Зеленое море уступами сбегало к разноцветному ласковому Днепру. Черно-синие густые ночи над водой, электрический крест Св. Владимира, висящий в высоте… Словом, город прекрасный, город счастливый. Мать городов русских. Но это были времена легендарные, те времена, когда в садах самого прекрасного города нашей Родины жило беспечальное, юное поколение. Тогда-то в сердцах у этого поколения родилась уверенность, что вся жизнь пройдет в белом цвете, тихо, спокойно, зори, закаты, Днепр, Крещатик, солнечные улицы летом, а зимой не холодный, не жесткий, крупный ласковый снег… И вышло совершенно наоборот».
Комплекс Свято-Михайловского Выдубицкого монастыря. Фото: Nick Grapsy / WikipediaОтношения писателя с малой родиной трудно назвать сентиментальными. Они были гораздо сложней. Это можно понять и по фельетону «Киев-город» и по одному из центральных произведений в творчестве мастера – роману «Белая гвардия».
«Киев на тот момент был, скорее, город русский, абстрагируясь от всех сегодняшних раскладов, – рассказывает писатель, ректор Литературного института имени Горького Алексей Варламов. – Это город, где звучала русская речь, где было много русских книг, где была русская культура, русские театры. И поэтому, я думаю, про Булгакова можно стопроцентно сказать, что это человек, принадлежащий к русской и только к русской культуре. То, что потом он стал писателем мирового уровня, европейского уровня, – это произошло просто потому, что он очень хороший писатель».
Родители Булгакова – Афанасий Иванович и Варвара Михайловна – были родом из Орловской губернии. Оба из семей духовенства. Отец окончил Киевскую семинарию и остался на Украине преподавать в духовной академии. Мать была учительницей в женской прогимназии. Сам Михаил Афанасьевич вспоминал детство и юность в большой семье (у него было шестеро братьев и сестёр) как счастливый или как минимум «беспечальный» период. Но Первая мировая война, революция в России, гражданская война на Украине отставили от того времени лишь обрывки воспоминаний. Атмосфера в Киеве резко изменилась. И знаменитый дом семьи Булгаковых на Андреевском спуске стал постепенно превращаться в дом Турбиных.
Дом Турбиных в Киеве. Фото: Linus Friedel / Wikipedia«То, что тема Украины была Булгакову близка, – это правда. И мы видим это очень отчетливо в романе “Белая гвардия” и в пьесе “Дни Турбиных”. Но, опять же, случилось это потому, что писателю пришлось стать свидетелем и в каком-то смысле участником тех событий, которые происходили в Киеве в 1918–1919 годах», – поясняет Алексей Варламов.
Роман «Белая гвардия» стал своеобразным реквиемом по русской интеллигенции и Киеву детства и юности писателя. Он во многом автобиографичен. Почти у всех персонажей были прототипы среди родственников, друзей и знакомых семьи Булгаковых. Как говорит Алексей Варламов, «Белую гвардию» вполне можно назвать не только замечательным художественным, семейным, психологическим, но и историческим романом. А в какой-то степени даже документом эпохи.
«Обстоятельства времени и места переданы там очень точно. Киев той поры, которая описана в булгаковском романе, – это город, где действительно было много русских людей. В том числе тех, кто бежал от большевизма. (…) И на Украине в этот момент шла – не знаю, как её правильнее назвать – гражданская война или этническая война. Это были попытки рождения украинской государственности, и там были разные политические силы. А плюс ещё германская оккупация. Сложный политический замес, который привёл к локальным конфликтам, переросшим в войну, – всё это происходило в действительности, всё это в булгаковском романе очень точно описано».
В 1926 году пьесу «Дни Турбиных», написанную на основе романа «Белая гвардия», поставят в главном театре страны – во МХАТе. Её ждёт непростая судьба: пьесу будут снимать с репертуара и возвращать обратно. Хотя сам генсек Иосиф Сталин, который, по словам литературоведа Мариэтты Чудаковой, всю жизнь играл с Булгаковым «как кошка с мышкой», будет большим поклонником спектакля и посетит его больше 15 раз.
Михаил Булгаков (пятый слева в первом ряду) среди артистов Московского Художественного академического театра после премьеры спектакля по его пьесе "Дни Турбиных". Фото: И. Александров / РИА Новости«Это всё-таки классическая пьеса, и Булгаков и в этом романе и в пьесе выступает как автор классический, а Сталин любил классическую литературу и классическую традицию, – объясняет Варламов. – Он был человеком достаточно традиционных, консервативных вкусов: язык, герои, ясная интрига без всяких новомодных эстетических поисков – внятная, здравая. Эстетически это не вызывало у Сталина отторжения. Идеологически, конечно, пьеса прочитывалась очень многими современниками Булгакова как откровенно белогвардейская, контрреволюционная.»
На Булгакова ополчатся все революционные «деятели культуры». Драматург Билль-Белоцерковский отправит Сталину коллективное письмо с жёсткой критикой пьес и романов Булгакова – и в частности, «Дней Турбиных». Советские писатели недоумевали, почему в лучшем московском театре идет такая откровенно антисоветская контрреволюционная пьеса, и требовали ее срочно запретить.
«Потому что была традиция в советской литературе изображать белогвардейцев какими-то нелюдями, совершенно озверевшими созданиями. Они враги, а ничего хорошего про этих врагов сказать нельзя. Булгаковские пьеса и роман спорили с этой традицией. Белогвардейцы изображались там как добрые симпатичные люди. Это раздражало советскую критику. Но Сталин при всём своём людоедстве был человек умный, глубокий и проницательный. Сохранилось письмо, которое он написал Билль-Белоцерковскому, и из него хорошо видно, что вождь гораздо глубже эту пьесу прочёл. И посыл, который он увидел в ней, заключается в том, что сколь бы ни были обаятельны, по-своему симпатичны и трогательны булгаковские герои, всё равно с исторической точки зрения они проигравшие, говоря современным языком, лузеры. Красная армия в этой пьесе практически не показана. Она находится за сценой, за кадром. Но это пьеса о слабости Белого и о силе Красного движения. (…) А кроме того, Сталин как восточный человек не боялся открытых врагов, он боялся тех, кто прикидывался революционными, кто мог обмануть – мог насыпать яд в стакан, <воткнуть> кинжал в спину. Герои же Булгакова – люди прямые, откровенные. Да, они белые, и они этого не скрывают. И Сталину эта откровенность, прямота, эта честность была комфортна, безопасна, уютна. Они ему и правда были симпатичны, потому что не лгали, не обманывали, не притворялись, и победить таких врагов – одно удовольствие».
В 2022 году роман «Белая гвардия» вдруг снова вступит в диалог и с традицией, и с происходящим вокруг. Многие начинают искать утешения в классической литературе, проводят параллели между сегодняшним днём и событиями в Киеве столетней давности.
«В романе показаны очень непростые отношения между двумя народами, между двумя этносами. Всё-таки это не один народ, и, читая роман «Белая гвардия», вы это очень хорошо видите. По крайней мере Булгаков это так видит и так показывает, и я как читатель ему верю и доверяю – что русский человек, русский характер и украинский национализм, петлюровский национализм, как это показано в романе, – действительно две такие антагонистические, противоборствующие силы».
После переезда в Москву Булгаков больше не стремился вернуться в Киев – провести в родном городе отпуск или навестить могилы близких. Он приезжал сюда лишь однажды – весной 1923 года – в командировку по заданию газеты «Накануне». Результатом этой поездки стал фельетон «Киев-город», за который Булгакову потом немало досталось от сторонников «украинизации». Но, как говорит Алексей Варламов, вероятно, булгаковская злая ирония была всего лишь способом уберечь себя от тяжёлых воспоминаний.
Памятник Михаилу Булгакову возле Музея Булгакова на ул. Большая Пироговская, д. 35А, стр 1. Фото: Киселев Сергей / АГН "Москва"«Может быть, там были какие-то личные вещи, о которых мы не знаем. У него в Киеве, насколько я понимаю, никого не осталось. Дом, в котором они жили, больше ему не принадлежал. Может быть, было сложно психологически вернуться в этот город, увидеть, как он изменился. Булгаков был человек с очень тонкой, ранимой, расшатанной морфием нервной системой, и для него это было бы большим потрясением – оказаться в Киеве. Может быть, он интуитивно боялся оказаться приезжим. В какой-то гостинице поселиться... Ему своих тревог и волнений хватало. Когда ему было плохо, он в Питер ездил. В Ленинград. Ленинград ему очень нравился. Был образом Европы. Европейским городом. А Киев таковым ему не казался. Но я думаю, что он просто не хотел тревожить душу. Для него это всё было очень дорого. Если помните, образ Киева у него очень иронически подан в романе “Мастер и Маргарита”, когда дядюшка Берлиоза получает телеграмму, приезжает в Москву и пытается заселиться в московскую квартиру, а его оттуда с треском выгоняют. Думаю, что Булгаков здесь немножко иронизировал и над самим собой, над своим собственным желанием уехать из Киева и закрепиться в Москве, что ему удалось сделать, хотя это было и очень нелегко».
