Как считает социальный географ, доктор географических наук, главный научный сотрудник Института географии РАН Татьяна Нефёдова, долгое время изучающая феномен «дачной жизни», в мире сейчас около 200 миллионов счастливых обладателей дач – это без арендаторов и посетителей загородных имений, по условным подсчётам. Точных цифр назвать не сможет никто – «дачеведение» развито слабо. Но если каждый такой владелец съездит на дачу шесть раз в год, то поток дачников превысит международный туристический. Стоит того, чтобы обратить на них внимание.
Урбанизация немыслима без рекреации. С древних времён люди строили дома за пределами большого города и уезжали туда – отдохнуть от суеты, а заодно и решить проблемы с продовольствием.
– Знаменитым античным дачником, сделавшим второй дом первым ценой того, что теперь называют дауншифтингом, был император Диоклетиан. В 305 году н. э. он удалился из Рима в родную Иллирию (теперешний хорватский Сплит) и на просьбы вернуться отвечал, что ходатаи отстанут, если увидят его чудесную капусту. Отставные китайские чиновники XV–XIX веков действовали так же, приобретая усадьбы в Сучжоу. И сейчас этот город славен как город-музей шёлка и садово-паркового искусства благодаря хобби тех самых чиновных пенсионеров, – рассказывает Татьяна Нефёдова.
«Сад скромного чиновника» в Сучжоу. Фото: Robynne Hu/UnsplashДефицит продуктов прошёл, дачи остались – для тихого отдыха на природе, творческой самореализации, в виде полезной инвестиции «на будущее». Исследователь считает, что мировоззрение, ценности, психология дачника отличаются от таковых у закоренелого горожанина или у сельского жителя.
Частенько владельцы дач жалуются на то, что участок далеко, осваивать его трудно, дороги плохие, подключение воды или газа дорогое, леса рядом нет, купание не то. Но если таким предложить продать дачу или просто поинтересоваться, зачем, они совершенно искренне воскликнут: «Что вы, а воздух!».
На самом деле причин у дачников несколько. На даче можно отдохнуть и, в отличие от отеля или курорта, уединиться, побыть самим собой, расслабиться в поведении, одежде, питании. Вложить деньги, ведь дачи считаются сравнительно надёжным и перспективным вложением средств. Создать уютное гнёздышко для смены обстановки и задел на будущее, когда можно переехать насовсем: при дауншифтинге, на пенсии. Часто горожане старшего поколения переезжают на дачи, чтобы освободить жилплощадь в столице или крупных городах для молодых. Присутствует и ностальгический мотив: бывает просто жаль отчего гнезда, и людям нравится заботится о нём, так сказать, хранить историю семьи.
Попытки изучить «дачный феномен» предпринимались в XVIII–XIX веке сначала в Европе, затем в США. Научных публикаций немного, и вычленить их среди рекламы и объявлений риелторов тяжело.
– Россия – страна позднего освоения темы. Её разработка начиналась до революции и надолго прервалась, хотя большевики подхватили дачную эстафету дворян и разночинцев. Модель двудомной жизни укоренилась в нашем контрастном климате и в образе жизни, обрела свойства массовой мечты о свободе, успехе, частной собственности. Темы – как попутной – касались градоведение, рекреационная география, планировочные изыскания. Внимание к ней растёт, и всё же наше «дачеведение» до сих пор неадекватно масштабам дачевладения, – считает Нефёдова.
Татьяна Нефёдова. Фото: igras.ruИ зря. Здесь есть что изучать. Только садоводческих участков, коллективных или индивидуальных, с приусадебными и отдельно регистрируемыми огородами, в России около 14 миллионов. А классические старосоветские дачи, «новорусские» виллы или дома горожан на селе? Сведений о них почти нет.
Классический и самый старый тип дач – крепкие двухэтажные дома, построенные на землях различных ведомств. Такие дома всегда шли вкупе с немалыми земельными участками по 10–20 соток. Массовое их строительство пришлось на 1950–1960-е годы. Часто дома строили под Москвой или Санкт-Петербургом, и позже такие посёлки государственных дач вошли в черту города. Впоследствии в России многие из них были приватизированы, многие поменяли владельцев.
Тем не менее этот тип дач продолжает считаться домами властной элиты – высокопоставленных чиновников, руководителей крупных государственных корпораций, приближённых к правящей верхушке.
Противовесом им можно считать дома в садовых товариществах, в простонародье – сады. Небольшие участки в садоводческих кооперативах начали активно раздавать с 1950-х. Люди возводили там небольшие домики. Сначала их владельцами стали несколько тысяч человек, в 1970-м – 3 миллиона, в 1990-м – 8,5 миллиона, к концу 2000-х – около 14 миллионов семей. Чаще такие участки обрабатывали жители малых и средних городов – среднего или чуть ниже среднего достатка.
Вместе с тем раздавали и небольшие участки – по 2–3 сотки – просто под огороды, без права строительства. Как правило, у них было сугубо сельскохозяйственное назначение. Фактически это были подсобные хозяйства горожан. Когда законодательство изменилось и людям разрешили строиться официально, вокруг городов уже возникли целые поселения, не имеющие определённого статуса. Когда садоводческие кооперативы распались, появились так называемые коллективные и индивидуальные сады. Постройки стали более добротными, а сельскохозяйственная составляющая убавилась. Участки стали засаживать не капустой с помидорами, а скорее отдавать под газоны и клумбы. Владельцами при этом всё чаще становились выходцы из среднего класса.
Ещё одним типом дач стали дома в посёлках, унаследованные или купленные горожанами. С оттоком населения из села в постсоветский период такие участки значительно упали в цене. В пригородах больших городов цениться стала больше земля, нежели строения, на удалённых участках – наоборот – земля почти не имела цены, покупались дома. Большой разброс цен позволил приобретать дачи людям с разным достатком. Дачники в некотором смысле начали замещать сельское население.
Фото: Алексей Мальгавко/Коммерсантъ«Новые русские» дачи – всевозможные виллы, коттеджи, особняки, похожие на феодальные замки, – последний и новейший тип дач. Они стали появляться в 1990-е годы и резко контрастировали с однотипными скромными строениями прошлого. С одной стороны, постройки стали своеобразным ответом на советскую уравниловку; с другой, показывали, «чего добился» их хозяин, буквально кричали об успехе, достатке, некоем превосходстве владельца, отгородившегося от «простых смертных» высоким забором. Часто такие дачи не уступают по условиям и комфорту городским квартирам, а владельцы живут в них круглый год, но не переезжают насовсем, не желая терять столичную прописку.
– В последние годы появилась ещё одна разновидность собственности горожан в деревне, которую условно можно назвать поместьем. К сельскому дому с участком некоторым горожанам удаётся прирезать обширный кусок заброшенных земель или леса, то есть отгородиться не столько забором, сколько пространством. Но эти случаи единичны, – добавляет Татьяна Нефёдова.
Есть и другая классификация – по расположению. Дачи делятся на ближние, расположенные возле крупных городов, среднеудалённые, в радиусе 250 км, и дальние. Ярко дифференцированы при этом и их владельцы.
Так, в ближние дачи приезжают не только когда тепло – как правило, здесь зимуют, иногда даже несмотря на отсутствие комфортных условий. Так часто поступают пенсионеры из Москвы или Санкт-Петербурга, которые оставили квартиру детям или сдали её в аренду. Ближние дачи нередко обрастают посёлками, и тогда дома используют местные жители или их дети, которые переехали в город, либо, напротив, жители города, купившие участок в посёлке. Дачники вблизи городов тем не менее отгорожены от «коренного» сельского населения и практически не общаются с местными жителями.
Дальние дачи расположены в 300–700 км от города и принадлежат чаще всего жителям крупных центров, прежде всего Москвы и Санкт-Петербурга. Любопытно, что, в отличие от дачников в пригородах, в глубинке они, наоборот, более открыты и активно поддерживают связь друг с другом и деревенским населением. Владельцами дальних и среднеудалённых дач, по наблюдениям исследователей, становятся люди более зрелого, а то и преклонного возраста.
Фото: Александр Коряков/Коммерсантъ– Чем дальше от Москвы находятся дачи, тем меньше доля организованных садоводческих поселений и тем больше домов, купленных или унаследованных горожанами в деревнях. Отношения горожан с местными жителями здесь более тесные. Появляются новые неформальные центры социальной жизни. С учётом новых потребностей дачников в материалах, рабочей силе начинает развиваться и малый бизнес. Это важно для повышения занятости местного населения и удержания молодёжи, – объясняет Татьяна Нефёдова.
Так дачники фактически спасают деревни от полного опустошения.
– Как-то в разговоре с администрацией Валдайского района Новгородской области они сказали: «Валдай спасут пенсионеры из мегаполисов». И это действительно так, – заключает Татьяна Нефёдова.
