Продолжение. Начало читайте здесь.
Командовать захватом Петрограда Корнилов поручил самому боевому генералу Александру Крымову, имевшему самую неоднозначную репутацию.
Дворянин, герой русско-японский войны, в годы Первой мировой – командир бригады 2-й Кубанской казачьей дивизии, затем – Уссурийской конной дивизии. Полковник Андрей Шкуро писал о своем командире: «Грубый с виду, резкий на словах, разносивший, не выбирая выражений, своих подчиненных, задиравшийся по всякому поводу с начальством, [он] пользовался, несмотря на все это, безграничным уважением и горячей любовью всех подчиненных, от старшего офицера до младшего казака... За ним, по первому его слову ‒ все в огонь и в воду. Это был человек железной воли, неукротимой энергии и неустрашимой личной храбрости. Он быстро разбирался в самой запутанной военной обстановке и принимал смелые, но неизменно удачные решения; хорошо изучил своих подчиненных и умел использовать их боевые качества и даже самые их недостатки».
В то же время, как вспоминал в своих мемуарах бывший председатель последней Государственной думы Михаил Родзянко, именно генерал Крымов стал душой заговора высших офицеров империи против государя. «С начала января приехал с фронта генерал Крымов и просил дать ему возможность неофициальным образом осветить членам Думы катастрофическое положение армии и ее настроение, – писал Родзянко. – У меня собрались многие из депутатов, членов Г. Совета и членов Особого Совещания. Закончил Крымов приблизительно такими словами: настроение в армии такое, что все с радостью будут приветствовать известие о перевороте. Переворот неизбежен, и на фронте это чувствуют. Если вы решитесь на эту крайнюю меру, мы вас поддержим. Очевидно, что других средств нет...»
Кстати, генерал Крымов сначала предлагал убить царя на военном смотре в марте 1917 года. План был таков: сначала генералы «задержат» царя, когда он будет ехать в Ставку из Петрограда, и добьются от него отречения, а затем Государственная дума «узаконит» переворот. Царя же Крымов предлагал ликвидировать – вместе с семьёй. После всех этих событий Крымову отводилась роль генерал-губернатора Петрограда.
Александр Крымов. Фото: общественное достояниеСейчас же Крымов ради этого поста был готов перевешать на Невском проспекте уже всех своих вчерашних соратников.
* * *
Итак, 6 сентября 1917 года в кабинете генерала Корнилова в Могилеве появился посланник Керенского – бывший член Временного правительства Владимир Львов. Содержание их беседы точно не известно, но уже на следующий день – 7 сентября 1917 года – в Петроград выдвинулись 3-й кавалерийский корпус генерала Крымова. Также Крымову в подчинение была передана 3-я бригада «Дикой дивизии» – Ингушский и Черкесский казачьи полки.
Одновременно из Финляндии на Петроград выдвинулся и 1-й кавалерийский корпус генерал-майора Андрея Долгорукова.
Формально эти части шли в город не для «наведения порядка», а для обороны столицы от немцев, прорвавших линии обороны Северного фронта после поражения 12-й армии в Рижской операции. Но вместе с тем, все понимали, что без «зачисток» Петрограда от революционных вооруженных банд обойтись будет невозможно.
В тот же день, 7 сентября, подали в отставку все четверо министров от партии кадетов, показывая, что коалиционное правительство рассыпалось и, сало быть, все его решения нелегитимны. Также подал в отставку и министр-эсер Чернов, который, как он пояснил позже, не желал принимать участие в корниловской интриге.
8 сентября в Петроград вернулся Владимир Львов, который передал Керенскому ответ Корнилова, что премьер-министра уже давно ждут в ставке Верхового Главнокомандующего. Также он передал и слова генерала Крымова, что он сможет гарантировать личную безопасность Керенского только в том случае, если Александр Федорович будет находиться в Могилеве.
В этот момент Керенский попросил Львова законспектировать требования Корнилова на бумаге.
Владимир Львов. Фото: общественное достояниеЛьвов, не чувствуя подвоха, всё записал.
«Генерал Корнилов предлагает:
1) Объявить г. Петроград на военном положении.
2) Передать всю власть – военную и гражданскую – в руки Верховного главнокомандующего.
3) Отставка всех министров, не исключая и министра-председателя и передача временного управления министерств товарищам министров вплоть до образования кабинета Верховным главнокомандующим».
И не успели на листе бумаги высохнуть чернила, как он был по приказу Керенского арестован. Его «записка» стала главной уликой против Корнилова, которого Керенский обвинил в желании узурпировать полномочия председателя правительства.
* * *
Вечером 8 сентября на заседании Временного правительства Керенский обвинил верховного главнокомандующего в «мятеже». Во время произошедшего затем бурного обсуждения Керенский потребовал для себя «диктаторских полномочий», необходимых для подавления мятежа, но большинство министров выступали против, настаивая на мирном урегулировании возникшего кризиса.
В результате была составлена телеграмма, посланная в Ставку за подписью Керенского, в которой Корнилову было предложено немедленно выехать в столицу, чтобы сдать должность генералу Александру Лукомскому, занимавшего с июня 1917 года должность начальника штаба Верховного главнокомандующего.
Александр Лукомской. Фото: общественное достояниеНо Корнилов категорически отказался сдать должность главнокомандующего, а генерал Лукомский – принять её.
Ответ верховного главнокомандующего фактически означал объявление войны Временному правительству.
«Телеграмма министра-председателя во всей своей первой части является сплошной ложью: не я послал члена Государственной думы В. Львова к Временному правительству, а он приехал ко мне, как посланец министра-председателя. Тому свидетель член Государственной думы Алексей Аладьин. Таким образом, свершилась великая провокация, которая ставит на карту судьбу Отечества. Русские люди! Великая родина наша умирает. Близок час её кончины. Вынужденный выступить открыто - я, генерал Корнилов, заявляю, что Временное правительство, под давлением большевистского большинства советов, действует в полном согласии с планами германского генерального штаба и, одновременно с предстоящей высадкой вражеских сил на рижском побережье, убивает армию и потрясает страну внутри.
Я, генерал Корнилов, – сын казака-крестьянина, заявляю всем и каждому, что мне лично ничего не надо, кроме сохранения Великой России, и клянусь довести народ - путём победы над врагом – до Учредительного собрания, на котором он сам решит свои судьбы, и выберет уклад новой государственной жизни».
Следом Керенский предложил принять должность главнокомандующего генералу Владиславу Клембовскому, командующему Северным фронтом, но вновь получил отказ. Также Корнилова открыто поддержал и командующий Юго-Западным фронтом генерал Деникин, остальные трое командующих фронтами заняли выжидательную позицию.
* * *
10 сентября войска генерала Крымова заняли Лугу – крупный железнодорожный узел на подступах к Петрограду. Здесь давно уже были организованы части красной гвардии – на базе местных воинских команд и железнодорожных мастерских, но солдаты Третьего кавалерийского корпуса без труда разоружили местный гарнизон.
У станции Антропшино казаки Дикой дивизии вступили в бой с революционными солдатами Петроградского гарнизона, заставив последних обратиться в бегство.
И в тот же день Керенский решил обратиться за помощью в подавлении мятежа к Петроградскому совету рабочих и крестьянских депутатов – то есть, фактически к большевикам, которых сам Керенский объявил вне закона. И в тот же день был сформирован Комитет народной борьбы с контрреволюцией, в который вошли представители меньшевиков, эсеров и большевиков.
Александр Керенский. Фото: общественное достояние* * *
Напомним, что в те дни Троцкий сидел в тюрьме, а Ленин вместе с Зиновьевым коротал дни в шалаше на финской территории, спасаясь от ареста. И прямо из шалаша слал товарищам по партии инструкции: «Восстание Корнилова есть крайне неожиданный… и прямо-таки невероятно крутой поворот событий. Как всякий крутой поворот, он требует пересмотра и изменения тактики. И как со всяким пересмотром, надо быть архиосторожным, чтобы не впасть в беспринципность».
Ленин разъяснял суть «пересмотра тактики»: «Мы будем воевать, мы воюем с Корниловым, как и войска Керенского, но мы не поддерживаем Керенского, а разоблачаем его слабость. Это разница. Эта разница довольно тонкая, но архисущественная, и забывать её нельзя… Мы видоизменяем форму нашей борьбы с Керенским. Ни на иоту не ослабляя вражды к нему, не беря назад ни слова, сказанного против него, не отказываясь от задачи свержения Керенского, мы говорим: надо учесть момент, сейчас свергать Керенского мы не станем, мы иначе теперь подойдем к задаче борьбы с ним, именно: разъяснять народу (борющемуся против Корнилова) слабость и шатания Керенского».
В итоге большевики и Партия социалистов-революционеров в эти дни заключили альянс и развили самую бурную деятельность, увидев в «корниловском выступлении» шанс на продолжение революции и вытеснение про-правительственных политических партий от власти. Уже к 12 сентября в отряды Красной гвардии, руководимой большевиками, записалось 25 тысяч рабочих Петрограда. В эти дни рабочие Путиловского завода собрали более 100 артиллерийских орудий. Рабочие изготовляли пулеметы, ручные гранаты.
Под Петроградом рыли окопы и строили заграждения.
В Дикую дивизию были посланы агитаторы-большевики – выходцы с Северного Кавказа, которые могли разъяснить неграмотным соплеменникам подлинные цели Корнилова. По эшелонам, в которых находились мятежные войска, проходили митинги.
* * *
Активизировалась политическая жизнь и в провинции. Например, на заводе Курлово Касимовского уезда Рязанской губернии состоялось совместное собрание организаций эсеров и большевиков. В принятой резолюции были выдвинуты требования ареста и предания суду Корнилова и других лиц, причастных к заговору.
Созданный в Рязани губернский комитет спасения революции, Совет солдатских, рабочих и крестьянских депутатов в обращении к гражданам Рязани и Рязанской губернии писали: «Сомкнем ряды вокруг Временного Правительства и органов революционной демократии против контрреволюции...»
За поддержку Временного правительства в дни корниловского мятежа высказалось и объединенное собрание Советов рабочих, солдатских и крестьянских депутатов, фабрично-заводских комитетов, совета профсоюзов, проходившее в Твери.
Большой митинг, в котором приняли участие 1250 человек, состоялся на фабрике товарищества Соколовской мануфактуры во Владимирской губернии.
В некоторых местах эсеры вместе с большевиками организовывали работу по отражению мятежа. Так, в Егорьевске Рязанской губернии на экстренном заседании исполкома Совета рабочих и солдатских депутатов была избрана революционная директория из 7 человек, в т. ч. двух эсеров и трех большевиков. Было налажено дежурство на телеграфе, телефонной и железнодорожной станциях, усилено дежурство по городу, прекращено издание «буржуазных» газет.
* * *
По плану Корнилова войска должны были не позднее 14 сентября занять Петроград и навести порядок «самыми энергичными и жестокими мерами».
Но уже 11 сентября продвижение войск было остановлено на участке Вырица - Павловск – большевики просто разобрали железнодорожные пути.
Дикая дивизия отказалась идти дальше.
Военный историк и офицер русской армии Антон Керсновский писал: «Конница Крымова разбросалась от Пскова до Луги, дойдя передовыми своими частями до этого города... Генерал Крымов не сумел воспользоваться столь благоприятно складывавшейся обстановкой. Не получая из Ставки никаких указаний, никакой ориентировки, подобно Корнилову ошеломленный неожиданной провокацией правительства, он задержал свои войска у Луги, а сам отправился для выяснения обстановки в Петроград».
Судя по всему, Крымов и понятия не имел, что Керенский, который был хорош осведомлен о подготовке похода на Петроград, объявил их всех изменниками и мятежниками.
И, получив от Керенского предложение сдаться, генерал Крымов, согласно официально версии, застрелился.
«Крымов оказался обманутым, – писал генерал Антон Деникин. – Уйдя от Керенского, выстрелом из револьвера он смертельно ранил себя в грудь. Через несколько часов в Николаевском военном госпитале, под площадную брань и издевательства революционной демократии, в лице госпитальных фельдшеров и прислуги, срывавшей с раненого повязки, Крымов, приходивший изредка в сознание, умер».
Антон Деникин. Фото: общественное достояниеИсторик Генрих Иоффе писал, что перед тем как выстрелить, Крымов написал две записки: жене и Корнилову. «Жене он писал, что кончает с собой, не будучи в силах вынести позора неизбежного суда. Содержание пространной записки Корнилову, доставленной в Ставку адъютантом Крымова подъесаулом Кульгавовым, не будет известно никогда. Генерал Александр Лукомский вспоминал, что он вошел в кабинет к Корнилову, когда тот только что прочитал крымовскую записку.
– Ваше превосходительство, – тихо спросил Лукомский, – что в письме Крымова?
Корнилов долго молчал, потом ответил:
– Ничего особенного он не пишет. Я её порвал».
* * *
11 сентября в Бердичеве были арестованы главком армий Юго-Западного фронта генерал-лейтенант Антон Иванович Деникин, его начальник штаба генерал-лейтенант Сергей Марков и ряд других сотрудников штаба (генерал-квартирмейстер генерал-майор М. И. Орлов, главный начальник снабжений фронта генерал-лейтенант Е. Ф. Эльснер, командующий 1-й армией генерал-лейтенант Г. М. Ванновский, командующий Особой армией генерал от инфантерии И. Г. Эрдели), выступивших на стороне верховного главнокомандующего генерала Корнилова.
Арестом руководил комиссар Временного правительства при армиях фронта Николай Иорданский, светившийся от радости. Как позднее писал генерал Михаил Алексеев, Иорданский давно искал повода отомстить Деникину за то, что новый командующий фронтом положили конец запусканию лапы различных комиссаров и эмиссаров в казенный денежный сундук.
Подробности ареста генералов были опубликованы в петроградских газетах через несколько дней.
«В половине пятого вечером к дому в Бердичеве, занимаемому главнокомандующим подъехало два автомобиля с представителями комиссариата и исполнительного комитета в сопровождении верных Временному правительству солдат. Солдаты выстроились у входа. Члены комиссариата и исполнительного комитета, которым поручено было произвести арест генералов Деникина, Маркова и Орлова, прошли в кабинет главнокомандующего. В кабинете находились генерал Деникин и начальник штаба генерал Марков. Главнокомандующий генерал Деникин встал и, вытянувшись по-солдатски, молча и наружно спокойно выслушал чтение приказа. Когда Костицын кончил, Деникин спросил:
– Уведомлено ли об этом Временное правительство?
Костицын ответил:
– Для вас достаточно знать, что делается это именем Временного правительства.
Генерал Марков во время чтения приказа держался вызывающе, курил и нервничал. Когда генералам предложили немедленно последовать за комендантом города, членом исполнительного комитета штабс-капитаном Поповым, Марков дерзко спросил:
– А фуражку можно надеть? Или у вас арестованных ведут без фуражек?».
* * *
16 сентября были арестованы и сам генерал Корнилов с его ближайшими соратниками – бойцы добровольческого Текинского конного полка Закаспийской казачьей бригады, еще вчера называвшие себя самыми верными гвардейцами верховного главнокомандующего.
Генерал Корнилов с офицерами Корниловского полка. Фото: общественное достояниеОпасаясь нежелательных волнений, Корнилова с его соратниками перевезли из Могилёва в расположенный примерно в 60 километрах Старый – городок, затерявшийся среди бескрайних белорусских лесов. Арестованных разместили в здании женской гимназии в основном по два или три человека в каждой комнате. Отдельные комнаты получили только сам Корнилов и начальник штаба Лукомский.
«День в тюрьме, – писал Деникин, – начинался в 8 час. утра. После чая – прогулка и посещение нас близкими». Все обедали за общим столом, иногда в присутствии Корнилова, который «предпочитал столоваться в своей камере и по нескольку дней не выходил на прогулку».
Арестованных навещали родственники, получавшие специальные разрешения. Зато их не посещали ни политики, ещё недавно восхищавшиеся Корниловым, ни военные.
«Из числа политических деятелей, так или иначе причастных к корниловскому движению, не был никто», – писал Деникин.
Впрочем, сидеть им оставалось недолго.
* * *
17 сентября из тюрьмы «Кресты» был освобождён Лев Троцкий вместе с другими большевиками, арестованными после июльских событий.
Уже 3 октября он был избран председателем Петроградского совета, а ещё спустя три недели уже в этом качестве сформировал Военно-революционный комитет, ставший одним из главных органов по подготовке вооружённого восстания.
