Дело, вошедшее в историю по имени обвиняемого Менахема Менделя Бейлиса, началось 20 марта 1911 года, когда на окраине Киева, в посёлке Лукьяновка, в небольшой пещере возле кирпичного завода фабриканта Зайцева обнаружили убитого подростка – ученика приготовительного класса Киево-Софийского духовного училища Андрея Ющинского.
Пещера, в которой нашли тело Андрея Ющинского. Фото: общественное достояниеТело находилось в сидячем положении со связанными за спиной руками. Одна нога босая. Рядом валялись шапка, куртка. В кармане куртки оказался кусок наволочки; впоследствии выяснилось: этой наволочкой во время убийства мальчику заткнули рот.
Эксперты насчитали у убитого 47 колотых ранений, нанесенных «швайкой» – сапожным шилом. Единственный смертельный удар – в сердце. Никаких следов сексуального насилия.
Подозрение прежде всего пало на мать мальчика Александру Приходько (в девичестве Ющинскую) и ее мужа Луку – отчима мальчика. Следствие выделяли два возможных мотива: во-первых, отчим хотел избавиться от лишнего рта: Александра Приходько была беременна. Во-вторых, он хотел заполучить наследство, которое мог оставить мальчику его недавно умерший родной отец Фёдор Чирков.
В пользу виновности Луки Приходько говорили и другие улики: отчим работал в переплётной мастерской, а сапожное шило, которым и был убит Андрей, – это основной инструмент переплётчиков. Кроме того, на одежде Приходько обнаружили пятна, которые можно было принять за кровь, да и самого Луку видели в Лукьяновке в день исчезновения его пасынка.
Но вскоре выяснилось, что у Луки есть железное алиби.
Тогда на прицел следствия попала некая Вера Чеберяк. По сведениям полиции, она занималась скупкой краденого, а её дети, в том числе сын Женя, «употреблялись воровской компанией для выполнения разных поручений и таким образом являлись посвящёнными в тайны собиравшегося в притоне Чеберяк общества». Женя Чеберяк – сверстник и ближайший приятель Андрея Ющинского. Дело в том, что семья Приходько прежде жила в Лукьяновке, и лишь за несколько месяцев до гибели Андрея они перебрались в другой район Киева, но мальчик продолжал водиться со старыми друзьями по кварталу.
Вера Чеберяк с мужем и дочерью Людмилой. Фото: общественное достояниеСоседка показала: в день убийства Андрея Ющинского в доме Чеберяк побывали три известных киевских вора – Сингаевский, Рудзинский и Латышев. В углу у кровати соседка заметила большой тюк, завёрнутый в ковёр. Соседка была уверена: в ковре находилось тело Ющинского. Позже выяснилось, будто бы уголовник Сингаевский признался в убийстве подростка, который якобы должен был помочь им ограбить Софийский собор. По какой-то причине мальчик отказался от участия в преступлении, за это и был убит изуверским способом – чтобы подозрение пало на евреев.
При чём здесь евреи?
Всё дело в том, что вскоре после ареста Чеберяк в деле неожиданно появился новый подозреваемый: в полицию пришёл некий фонарщик, который якобы видел, как утром в день убийства за Андреем Ющинским по территории кирпичного завода гнался приказчик того самого завода – некто Менахем Мендель Бейлис.
Менахем Мендель Бейлис. Фото: общественное достояниеМендель Бейлис был ничем не примечательным мещанином. Возраст – 37 лет, женат, имеет пятерых детей, живут бедно, но с достоинством. Мотивов для совершения убийства совершенно незнакомого ему школьника у Бейлиса не было никаких.
И тогда следствие вспомнило о «кровавом навете» – так называлось средневековое обвинение евреев в использовании крови христиан для ритуальных целей. Казалось бы, очевидный абсурд, ведь запреты на убийство и на магические действия содержатся как в Торе, так и в остальных священных книгах иудаизма. Но у следствия нашёлся «железный» аргумент: из полицейских архивов была извлечена анонимная «Записка о ритуальных убийствах», изданная ещё в начале позапрошлого века, в которой утверждалось, что накануне праздника Пейсах некоторые иудейские сектанты любят добавить в тесто для мацы капельки крови невинных христианских младенцев. Сложно сказать, был ли Андрей Ющинский невинен, но убийство произошло как раз накануне Пасхи, и этого обстоятельства, по мнению следствия, было достаточно, чтобы отправить несчастного приказчика на виселицу.
Конечно, ещё на этапе следствия было очевидно, что версия обвинения не выдерживает никакой критики. Против Бейлиса не было ни единой улики. Напротив, все вещественные доказательства, собранные следствием, указывали на полную невиновность приказчика. Более того, направленный по заданию министра юстиции в Киев начальник Московской сыскной полиции Аркадий Кошко вынес работе киевских следователей уничижительный вердикт: «Я бы никогда не нашёл возможность арестовать и держать Бейлиса годами в тюрьме по тем весьма слабым уликам, которые есть против него в деле».
Тем не менее «Дело Бейлиса» было направлено в суд.
И многие интеллигенты того времени изумлённо взмахнули руками: ну как же так?! Ну неужели они там, наверху, не понимают?!
К примеру, главный редактор газеты «Киевлянин» убеждённый монархист Василий Шульгин писал: «Не надо быть юристом, надо быть просто здравомыслящим человеком, чтобы понять, что обвинение против Бейлиса есть лепет, который любой защитник разобьёт шутя. И невольно становится обидно за киевскую прокуратуру и за всю русскую юстицию, которая решилась выступить на суд всего мира с таким убогим багажом».
Между тем за «Делом Бейлиса» стояли совсем иные причины, нежели соображения государственного престижа.
Бейлис под стражей. Фото: общественное достояниеПервая русская революция 1905–1907 гг. привела к появлению в России нового органа власти – Государственной Думы. Отношения парламента с царём не складывались: первая Дума была распущена через 72 дня работы. Такая же судьба постигла и Думу второго созыва – в историю это событие вошло как «Третьиюньский переворот», когда правительство Столыпина обвинило в антигосударственном заговоре всех социал-демократов и примкнувших к ним либералов.
Третья Дума формировалась под давлением «административного ресурса», и в ней большинство оказалось у проправительственных фракций, но и послушным «принтером» парламент так и не стал.
Подготовка к новым выборам в четвёртую Думу началась уже в 1910 году: правительство предпринимало огромные усилия к тому, чтобы мобилизовать на выборы весь «патриотический» ресурс. Тут-то и пригодилось убийство Столыпина в Киеве в августе 1911 года и «Дело Бейлиса»: всё свидетельствовало о том, что в Малороссии созрел гнусный еврейский заговор.
К делу тут же подключился и «Союз русского народа», а тогда в Киеве была мощная ячейка «союзников». Один из местных лидеров «Союза…» – Владимир Голубев – стал засыпать власти телеграммами с требованием найти и покарать убийц-евреев. Вскоре к нему присоединились и столичные черносотенцы, дело получило нужную огласку.
Так, газета «Земщина» – орган «Союза русского народа» – писала: «Милые, болезные вы наши деточки, бойтесь и сторонитесь вашего исконного врага, мучителя и детоубийцу, проклятого от Бога и людей, – жида! Как только где завидите его демонскую рожу или услышите издаваемый им жидовский запах, так и мечитесь сейчас же в сторону от него, как бы от чумной заразы».
Газета «Русское знамя» прямо призывала к геноциду евреев: «Правительство обязано признать евреев народом, столь же опасным для человечества, сколь опасны волки, скорпионы, гадюки, пауки ядовитые и прочая тварь, подлежащая истреблению за своё хищничество по отношению к людям и уничтожение которых поощряется законом… Жидов надо поставить искусственно в такие условия, чтобы они постоянно вымирали: вот в чём состоит ныне обязанность правительства и лучших людей страны».
Тут и настал момент для выхода на сцену интеллигенции, возмущённой, что власть поощряет такие ксенофобские высказывания. Первым выступил Владимир Короленко – известный писатель и безусловный моральный авторитет того времени, который написал обращение «К русскому обществу (по поводу кровавого навета на евреев)», которое поддержали 82 литератора и ведущие общественные деятели империи.
Вскоре компания протеста против дела Бейлиса приобрела международный характер: проходили демонстрации в Германии, английские епископы писали петиции протеста, в Париже против репрессий царизма выступали сам Анатоль Франс и Октав Мирабо…
Адвокат Александр Тагер писал, что «против процесса была вся страна кроме крайней правой: не только революционное подполье, но вся умеренная и либеральная оппозиция в той или иной степени противопоставляла себя в связи с процессом правительству…».
В знак протеста против дела Бейлиса устраивались забастовки, студенческие сходки и другие подобные мероприятия; в случае вынесения обвинительного вердикта в Петербурге готовилась всеобщая забастовка. Казалось, всё общество погружается в пучину бессмысленных споров и ругани по проклятому «делу Бейлиса».
Брошюра Бразуль-Брушковского «Правда об убийстве Ющинского и деле Бейлиса». Фото: общественное достояниеНо именно эта либеральная ругань и разбудила низовые и необразованные слои общества – всех этих мещан, никогда не читавших газет. С их точки зрения, всё происходящее укладывалось в очень простую схему: жиды убили русского ребенка – дыма-то без огня не бывает! – а всякие либерально-масонские интеллигенты хотят убийцу Бейлиса от тюрьмы отмазать.
И результат не заставил себя ждать: у власти появился новый и, казалось бы, безграничный ресурс – тёмная и непросвещённая многомиллионная страна. Депутаты из «Союза русского народа» получили в новой Думе 120 мест (в первых двух составах парламента их вообще не было), увеличили свой вес и другие правые партии, «либеральный крен» Думы был решительно преодолён.
Не ослабела эта поддержка и через год: когда государь император объявил о начале войны с Германией – на улицы русских городов вышли миллионы мещан с хоругвями и иконами, мечтавшие бить морды «колбасникам» (так тогда звали немцев). В Москве и Петербурге прошли погромы немецких магазинов при полном благодушии полиции.
Тем не менее в ноябре 1913 года Бейлис был оправдан.
«Петербургский листок» писал: «Через каких-нибудь четверть часа после получения в Петербурге известия о результатах дела на телефонной станции стали загораться по несколько тысяч сигнальных лампочек. Причина вызовов – желание порадовать (или огорчить) знакомых исходом дела Бейлиса. 400 000 телефонных соединений за 3 часа. Телефонистки для уменьшения работы стали сами сообщать о результатах киевского процесса». (Ну чем вам не информационные бури в Фейсбуке?)
Настоящих убийц Андрея Ющинского так и не нашли.
О том, чего в действительности стоит поддержка миллионной толпы «простого народа», лишённого нравственных начал, государь император узнал три года спустя – в феврале 1917 года.
Вместо эпилога
Один из государственных обвинителей по «Делу Бейлиса» Оскар Виппер весной 1919 года был сам арестован агентами Калужской ЧК и вскоре доставлен в Московский революционный трибунал.
Процесс над Оскаром Виппером начался в сентябре 1919 года и весь был посвящён попыткам разобраться в мотивах и взглядах бывшего обвинителя. В конце концов суд приговорил бывшего прокурора к бессрочному заключению в концлагерь «до полного укрепления в Российской республике коммунистического строя». Дальнейшие следы его теряются, но очевидно, что укрепления коммунистического строя Виппер так и не дождался.
