Если бы кто-нибудь решил составить рейтинг самых страшных картин в русской живописи, то, уверен, цикл работ о Бабе Яге Ивана Билибина занял бы самые первые строчки.
Картинки со страшной колдуньей, стоящей одной ногой в мире мёртвых, или черепов с горящими глазами, и сегодня цепляют воображение, а уж сто лет назад они вызвали настоящий фурор – особенно среди столичной образованной публики Серебряного века, грезившей идеями возрождения утерянной народной мифологии, народного духа и народной веры как альтернативы опостылевшему официальному православию.
Константин Бальмонт в 1902 году написал высокопарное «Воззвание к Перуну»:
«Исполни же теперь,
Перун, слова обета,
Раскрой в темницах дверь
И выпусти мне лето!».
Ему вторил Фёдор Сологуб:
«Над полями ходит и сердито ропщет
Злой Неурожай.
Взором землю сушит и колосья топчет,
Стрибог, помогай!».
Мережковский с Розановым и вовсе писали о грядущем приходе языческого Антихриста как о свершившемся факте. Так что рисунки Билибина были обречены на успех.
Труд Билибина оценили и коллеги: сразу после выхода книжки «Василиса Премудрая» с самыми страшными иллюстрациями «билибинскую» Бабу Ягу в ступе перерисовал для своей «Азбуки» эстет и западник Александр Бенуа. Свою Бабу Ягу нарисовал и Виктор Васнецов, который таким образом откликнулся на вызов Билибина (о художественном соперничестве Билибина с Васнецовым читайте в первой части очерка. – Авт.).
Книжки Ивана Билибина стали источником вдохновения и для актёра Георгия Милляра, будущей «заслуженной Бабы Яги Советского Союза», который блестяще воплотил её образ в киносказках Александра Роу.
– Я сыграл её с прицелом на страшноту, – рассказывал в одном из интервью Георгий Францевич. – Но, увидев меня в гриме во дворе Ялтинской студии, дети с плачем разбежались. Когда я понял, что, видя меня на экране, дети плачут, то подумал: зачем же я их так пугаю? Чтобы они зла боялись и в слезы от него ударялись? И уже стал делать Бабу Ягу более смешной и весёлой...
Однако если почитать книжки, которые иллюстрировал Билибин, то мы увидим, что первым «отредактировал» образ Бабы Яги сам Иван Яковлевич.
* * *
Благодаря Билибину и Милляру мы представляем себе Ягу исключительно как старую горбатую старуху с крючковатым носом и в засаленной душегрейке, которая с превеликим трудом еле-еле залезает в свою летающую ступу. Но на самом деле в русских былинах содержатся весьма скудные и неоднозначные указания насчёт внешности или возраста этой загадочной дамы с костяной ногой, коллекционировавшей головы русских богатырей.
Только в сказке «Царевна лягушка» говорится об уродливой внешности Бабы Яги: «На печи, на девятом кирпиче, лежит Баба-Яга, костяная нога, нос в потолок врос, сама зубы точит».
В других же сказках встречаются порой весьма любопытные детали её биографии. Так, в сказке «Марья Моревна» говорится, что Яга занимается разведением табунов волшебных лошадей и увлекается верховой ездой по небесному своду. Причём сам Кощей три дня у неё служил обычным пастухом: «За тридевять земель, в тридевятом царстве, за огненной рекой живет Баба Яга. У неё есть такая кобылица, на которой она каждый день вокруг света облетает. Много у неё и других славных кобылиц. Я у неё три дня пастухом был, ни одной кобылицы не упустил, и за то Баба Яга дала мне одного жеребёночка…».
Согласитесь, Баба Яга, лихо скачущая на огнегривой кобылице, как-то не соответствует своему образу дряхлой бабули-затворницы на печи.
Ещё одна любопытная деталь: у Бабы Яги, оказывается, довольно много родственниц – сестёр и племянниц. К одной из них – к племяннице Синеглазке – она и направляет героя «Сказки о молодильных яблоках и живой воде» за указанными продуктами частного фермерского хозяйства, которое держит девушка, обладающая как невероятной красотой, так и богатырской силой. Иван-царевич, естественно, влюбился в Синеглазку без памяти и, в нарушение всех инструкций, решился поцеловать спящую хозяйку. Что едва не стоило ему жизни: проснувшаяся Синеглазка едва не убила на месте царевича. Тот только чудом увернулся и бросился бежать. Как ни старалась Баба Яга с сёстрами отвлечь Синеглазку от погони за прекрасным юношей, та его всё же настигла и без лишних слов бросила Ваню на землю: «Девица Синеглазка стала коленкой ему на грудь и вытаскивает булатный кинжал, хочет убить его...». Так и погиб бы Иван-царевич, но в самый последний миг он признался Синеглазке в любви и попросил поцеловать перед смертью. Сердце девушки вдруг дрогнуло, она подняла Ивана с земли и тут же пошла с ним гулять свадьбу, после которой у Синеглазки родились два сына.
Но самый впечатляющий образ Бабы Яги содержится в сказке «Василиса Прекрасная». Это не просто старуха-ведунья, но грозная хозяйка мира, каждый день объезжающая на железной ступе все подвластные ей земли. Прислуживают ей три всадника – Белый, Красный и Черный, – олицетворяющие собой день, солнце и ночь.
Жилище у Яги соответствующее: «Забор вокруг избы из человечьих костей, на заборе торчат черепа людские с глазами. Вместо верей (столбов) у ворот – ноги человечьи, вместо запоров – руки, вместо замка – рот с острыми зубами».
А вот костяная – неживая – нога Яги явно указывает на её связь с миром мёртвых. Фольклорист Владимир Пропп пишет: «Яга является охранительницей входа в царство мёртвых». Кроме того, она хозяйка лесного мира: «Яга – мать не людей, она мать и хозяйка зверей, притом зверей лесных. Яга представляет стадию, когда плодородие мыслилось через женщину без участия мужчин…».
* * *
Символично и имя Бабы Яги.
У разных славянских народов встречается различные вариант написания этого имени: у русских она и Баба Ягая, и Баба Ягишна, и Еги-баба, и Ягабова; у украинцев – Баба Язя; у словенцев, сербов и хорватов – Baba Jeza; у чехов – Jezinka; у поляков – Jedza. Исследователи считают, что все эти имена образованы от единого индо-европейского корня «iaga», что означает страх или ужас. От этого же корня образовано и имя Игг. Это один из сотни псевдонимов верховного скандинавского бога Одина, который означает «внушающий ужас». Причём этот псевдоним был настолько распространённым, что в его честь Мировое Дерево стали именовать Иггдрасилем.
Поэтому не случайно многие историки – например, Мария Кравченко в книге «Мир русской сказки» и Рихарда Беккер в книге «Женские инициации в восточнославянских волшебных сказках» – отмечают, что Баба Яга – это не просто хранительница входа в мир мёртвых, но одна из древнейших индо-арийских богинь, воплотившая в себе три главных ипостаси – Девы-воительницы, Богини-Матери, ответственной за плодородие, и Царицы мира мёртвых.
Следы этих древних матриархальных культов сохранились у славянских народов и после принятия христианства – например, в трактате XI–XII века по Р.Х. «Слово об идолах» (это вольный перевод на русский сочинения Григория Hазианзина, константинопольского патриарха IV века) выстроена довольно стройная система генезиса язычества от матриархальных культов богинь плодородия: «Словене начали тpапезy ставити Родy и pожаницам пpежде Пеpyна бога их. А пpежде того клали тpебы yпырям (то есть душам предков) и беpегыням».
Также автор «Слова об идолах» упоминает и имя одной из рожаниц – Мокошь, богиня языческого пантеона Владимира Красно Солнышко, который будущий святой равноапостольный князь установил в Киеве незадолго до решения принять крещение. Мокошь же отождествляется с Гекатой, «страшной» богиней подземного царства, чьё имя было под строжайшим запретом.
Подобные культы были распространены и по всей Европе.
Например, в самом начале XIX века братья Гримм записали в восточных немецких землях народную сказку о «Фрау Холле» (или «Доброй Госпоже») – волшебнице из колодца, вознаграждающей трудолюбивую девушку и наказывающей нерадивую. Фрау Холле была ответственной и за смену времён года: считалось, что первый снег идёт из подушки, которую богиня трясёт над землей. Также Фрау Холле стала прообразом злой Снежной Королевы из сказки Андерсена.
* * *
Известный немецкий археолог и исследователь эпохи матриархата Хайде Гёттнер-Абендрот в своей книге «Танцующая богиня», сравнив все европейские культы подобных лесных старух, пишет, что в древности для обрядов посвящений строились сакральные помещения с символикой тотемных животных. Всякий входящий в это сооружение как бы «съедался» священным животным, а по завершении обряда выбрасывался из «пасти» наружу, то есть символически рождался заново, теперь уже с новыми – магическими способностями.
Действительно, порой Баба Яга устраивала героям сказок довольно непростые испытания, но она никому зла не сделала. Напротив, герои сказок часто уходили от неё с подарками или c хорошим советом.
Так, в сказке «Царевна лягушка» Баба Яга сообщила Ивану-царевичу местонахождение похищенной жены Василисы Премудрой и секрет смерти Кощея.
В сказке «Финист Ясный Сокол» героиня сказки встречается по очереди с тремя сёстрами – Ягами, каждая из которых является одним из воплощений древней Богини. И каждая из ипостасей древней богини встречает девушку более чем приветливо.
«Баба Яга накормила напоила красную девицу, чем Бог послал, и спать уложила, а наутро, только свет начал брезжиться, разбудила её, дала дорогой подарок – серебряное донце, золотое веретенце, и наказывает:
– Ну а теперь ступай с Богом к моей средней сестре, она тебя добру научит, а вот тебе мой подарок, серебряное донце, золотое веретенце...».
* * *
Сказка «Василиса Премудрая» и вовсе является образцовым описанием обряда языческой инициации, когда девушка Василиса начинает безропотно служить богине и проходит несколько степеней посвящения, получая тайные знания. Правда, инициация остается незаконченной. В какой-то момент Баба Яга признаётся, что она и сама не является всеведущей и всезнающей богиней, и сама задаёт Василисе вопросы:
«– Ну а теперь я спрошу тебя: как успеваешь ты исполнять работу, которую я задаю тебе?
– Мне помогает благословение моей матери! – отвечала Василиса.
– Так вот оно что! Убирайся же ты от меня, благословенная дочка! Не нужно мне благословенных!».
Тем не менее в благодарность за службу Баба Яга подарила Василисе череп со светящимися глазами, который к тому же оказался и говорящим. Именно этот череп и избавил Василису от власти злой мачехи:
«Внесли череп в горницу, а глаза из черепа так и глядят на мачеху и её дочерей, так и жгут! Те было прятаться, но куда ни бросятся, глаза всюду за ними так и следят. К утру совсем сожгло их в уголь...».
Кстати, этот череп – отсылка к древнейшему европейскому культу «мёртвой головы», упоминания о котором есть и в римских источниках, и в кельтских легендах, и в скандинавских сагах. Так, «Сага об инглингах» повествует, что у бога Одина была волшебная голова великана Мимира, жившего среди богов – ванов и асов. «Ваны схватили Мимира и отрубили ему голову, и послали голову Асам, – говорится в саге. – Один взял голову Мимира и натёр её травами, предотвращающими гниение, и произнёс над ней заклинание, и придал ей такую силу, что она говорила с ним и открывала ему многие тайны…».
Следы древнего культа можно обнаружить и русских былинах – к примеру, на пророчестве «мёртвой головы» строится весь сюжет новгородской средневековой былины о Ваське Буслаеве, ушкуйнике и бунтаре. «Мёртвая голова», стоявшая на священном камне, запретила Ваське прыгать через этот камень. Но Васька не послушался мудрого совета и пихнул «мёртвую голову» ногой, но тут же упал на землю и насмерть расшиб себе голову. И был, как говорится в былине, похоронен на этом же месте.
Железная ступа Баба Яги – её волшебное транспортное средство – это магический котёл, при помощи которого языческие жрецы совершали жертвоприношение душам, умершим в нижнем мире.
* * *
Жертва – это то, что более всего интересует и Бабу Ягу. Но ей требуется не просто жертва в грубом материальном аспекте, – нет! Всякий желающий пройти инициацию должен пожертвовать богине собственный разум, свою волю и гордыню, показывая готовность безропотно служить всем прихотям Бабы Яги.
Причём Ягу не интересуют такие понятия, как мотив поступков сказочных героев или их вина: из сказок мы ясно видим, что беда чаще всего происходит по вине самого героя или героини. Или по вине злых сестёр, братьев или злой мачехи. Но Яга никогда не спрашивает, почему произошло несчастье и кто виноват. Также Яга никого не наказывает и не осуждает за провинности – для неё не существует наказания, но только испытание. Игра проста. Если выдержишь испытание – то получишь некий магический артефакт, с помощью которого можно будет справиться с бедой, если нет – не взыщи... На заборе всегда есть свободное место для головы. Причём это испытание проходит не только провинившиеся в чем-либо люди, но и те, кому другие люди назначили избыть вину – например, безвинная героиня сказки про Финиста, ставшая жертвой козней и интриг со стороны злых сестёр, проходит все испытания и мучения. А вот сами злые сёстры вообще не несут никакого наказания – видимо, за отмщением и воздаянием нужно обращаться не к Яге.
Яге вообще не интересна история и моральный облик слуг. Для неё имеет значение только готовность человека признать её своей хозяйкой.
Но подождите, скажет читатель, а как же справедливость? Как же милосердие? А как же любовь к человеку? Для художника это были не пустые вопросы.
* * *
В типографии Экспедиции заготовления государственных бумаг Билибин выпустил шесть книжек с детскими сказками. Баба Яга фигурировала только в трёх из них. Все сказки были объединены другой темой – смертью. То есть во всех сказках главные герои были убиты, но затем воскрешены с помощью мёртвой и живой воды.
Такой выбор сказок был не случаен.
Как раз в это время в Либаве мучительно умирал отец художника Яков Иванович Билибин, главный врач госпиталя военно-морского флота.
Яков Иванович, будучи сам медиком, прекрасно понимал, что от этой опухоли, растущей каждый день, нет ни лечения, ни чудодейственного лекарства – ни молодильного яблочка, ни мёртвой, ни живой воды.
Остаётся лишь жить надеждой – той самой надеждой, самой невероятной и самой крепкой на свете, что даёт верным чадам Своим Сам Господь.
Тот самый «опостылевший» для столичной богемы христианский Бог.
Поэтому Иван Билибин и не стал рисовать никаких «богинь».
