В России политический сыск как вид государевой службы появляется при Петре Великом, однако единой организации у «спецслужб» не было. Само это слово – «спецслужбы» – по отношению к дореволюционному периоду может употребляться с большой осторожностью – как некое обобщение, понятное широкой аудитории. В начале ХХ века политический сыск состоял из отдельного корпуса жандармов и департамента полиции Министерства внутренних дел. Это два центральных органа. Корпус жандармов был создан ещё при Николае I, а жандармские политчасти – при Александре I. Изначально это была военная полиция, исполнительный орган в руках третьего отделения императорской канцелярии. Но ровно до тех пор, пока третье отделение справлялось со своими функциями, то есть до начала активного революционного движения. Ряд покушений на Александра II показал, что требуется серьёзная реформа: в 1867 году создаётся новое положение об Отдельном корпусе жандармов.
Корпус жандармов. 1881 год. Фото: wikimedia.orgПолитический сыск обретает внутреннюю организацию: делится на губернские, областные, уездные и железнодорожные жандармские управления. В 1871 году офицеры жандармерии получают право ведения дознания по государственным преступлениям, и с той поры возникают полноценные следственные органы. При них начинает появляться соответствующая агентура, пока, впрочем, слабенькая. Александр II первым же создаёт охранное отделение: сначала их было всего три, при Московском, Санкт-Петербургском и Варшавском градоначальствах. Начальник департамента полиции Министерства внутренних дел Лопухин и его последователи в начале ХХ века увеличат их число, тогда же появятся районные охранные отделения (сегодня их следовало бы уподобить федеральным округам, включающим в себя несколько губерний). Структура будет дополняться и дальше – созданием розыскных пунктов, строевых подразделений корпуса жандармов, среди которых значились крепостные жандармские команды, портовые жандармские команды, жандармские дивизионы – в Москве, Петербурге и некоторых других городах, впрочем, все весьма малочисленные.
Летучие отряды
Нужно понимать, что на жандармерии никогда не стояла задача подавления революции. Усмирять волнения, если они возникнут, полагалось полиции. До милютинской военной реформы на помощь полиции в таком случае могли прийти батальоны внутренней стражи, расквартированные по стране (внутренние войска, если говорить современным языком). Однако при Александре II они были распущены. Предполагалось, что с маленькими волнениями справится и полиция, а случись что масштабнее – спасёт армия. Что делать во время войны, когда армия на фронте, как-то никто всерьёз не задумывался. Правда, больших и длительных войн особенно и не ждали. Большие и короткие военные столкновения ещё рассматривались, а такие длительные, какой оказалась Первая мировая, – нет. В предпоследний год правления Александра создаётся собственно департамент государственной полиции Министерства внутренних дел. Это центральный орган «спецслужб», где трудились юристы и бывшие прокуроры – люди, окончившие различные училища правоведения. Они были гражданскими служащими, при этом департамент полиции курировал работу охранных отделений и жандармских управлений (военных подразделений).
Тайная полиция (или департамент полиции) имела небольшой штат, поделённый на ряд делопроизводств (или отделов). Среди них существовал и так называемый особый отдел департамента полиции, состоящий из следователей высокого уровня, которые получали всю агентурную информацию наружного и внутреннего наблюдения. Они анализировали отчёты, следили за тем, как жандармы работают на местах, и давали указания розыску. Департамент вёл картотеку, которая до сих пор сохранилась в подлинном виде в каталоге Госархива РФ и содержит карточки на всех людей, попадавших в поле зрения политической полиции. Человек был замечен в каком-то деле – даже неважно, обвинён он или не обвинён, – просто его фамилия промелькнула: на него сразу же заводится карточка. Отдельные карточки заводились на различные революционные организации, на секретных сотрудников полиции и т.д., и т.п. В центре Московской охранки в ту пору создают летучий отряд филёров, прямо подчинённый Департаменту полиции. Летучие, потому что их перебрасывали с места на место, понятно зачем: филёры заняты наружным наблюдением, то есть это люди, которые ходят и смотрят за передвижениями клиентов (могут вместе с ними ехать на транспорте – поездах, пароходах и так далее). Одного человека в течение дня, как правило, ведут два-три филёра, они меняются, передавая его друг другу, чтобы слежка была не так заметна. Однако всё равно филёров не очень много, их лица в той или иной губернии уже примелькались. Здесь и нужен летучий отряд, который перебрасывают на усиление в те или иные места. Этих людей действительно не знают, видят впервые, они не вызывают особых подозрений, поскольку не знакомы, – соответственно, повышается эффективность работы.
Секретная агентура
В департаменте полиции, охранных отделениях нарастает ещё и масса секретной агентуры, так называемого внутреннего наблюдения. Кто эти внутренние наблюдатели? По отношению к ним я бы не стал употреблять слово «стукачи». Люди по разным причинам шли в это ведомство. Некоторых завербовали, посадив на тот или иной крючок (то есть знали за ними вещи, которые могут тянуть на уголовное преступление или ещё на что-то). Кого-то посадили на денежный крючок, то есть кто-то нуждался в деньгах и для него это была работа. Кто-то из секретных сотрудников шёл туда по идейным соображениям – такие тоже были. Например, была известна Зинаида Жученко-Гернгросс, убеждённая монархистка, внедрившаяся к эсерам. Доходы секретных сотрудников были разные, в зависимости от ценности их сведений и связей. Некоторые агенты, как агент Пьер, он же Петровский, он же барон Сергей Штакельберг, получали огромные деньги. Месячное жалованье Пьера было больше жалованья директора Департамента полиции.
Существовали агенты, которых называли «штучниками», или вспомогательной агентурой: они что-то разово сообщали полиции, и им платили только за конкретное донесение, за материал, который перед этим ещё проверяли, конечно. Если агент несколько раз попадался на заведомо недостоверной информации, то, как правило, его просили на выход, хотя бывали и исключения – в отношении тех, кто много знал (например, адреса конспиративных квартир). Эти квартиры достаточно часто менялись, и агент должен был незадолго до встречи узнавать о следующем адресе. Перед встречей на такой квартире проводилась её проверка: нет ли засады или ещё чего-либо. Но вот, допустим, известный начальник петербургского охранного отделения полковник Карпов на этом деле попался: он доверял своему секретному сотруднику, даже приехал на снятую сотрудником конспиративную квартиру. Пришёл как-то на встречу, встал рядом с роялем, а в его ножке оказалась бомба. Потом полковника Карпова собирали по частям…
Групповое фото сотрудников Петербургского охранного отделения. 1905 год. Фото: wikimedia.orgЧем ещё занимался Департамент полиции? Финансовыми вопросами. Конечно, выделялось финансирование жандармским управлениям, охранным отделениям, финансирование на секретные суммы, то есть на ведение агентурной работы, вообще на всю политическую работу. Занимался он и составлением различных рекомендаций, всяких циркуляров и всего прочего по технологиям ведения сыска – до малейших подробностей. При этом жандармские управления после реформы оказались в двойном подчинении. Как и все военные, они по строевой службе находились в подчинении военного министерства и соответственно получали жалование, обмундирование, оружие, квартирные деньги и всё прочее по линии военного министерства (отметим, что на тысячу с чем-то офицеров жандармерии приходилось только 39 гражданских классных чинов). А вот по политической части они были уже в подчинении департамента полиции. Получалась структура на двух ногах. Во время Первой мировой войны, как увидим, это стало одной из причин кризиса политического сыска.
Эффект 1905 года
Агентуру держали среди всех: среди студентов, гимназистов, даже несовершеннолетних. Долгое время агентуры не было среди военных. Она появилась только в начале ХХ века, когда революционные риски возросли. Не будем забывать, что революция 1905 года во многом была стихийная, но она была масштабней Февральской и Октябрьской: это массовые восстания, бои в городах, а не несколько демонстраций в Петрограде с небольшими перестрелками… Первая русская революция начиналась как эпическое противостояние, и победить в нём режиму помогли две силы: армия, которая раздавила революцию, и крупная буржуазия, не на шутку испугавшаяся и на свои собственные деньги создавшая новую политическую систему с партиями, газетами, общественными организациями и т.д. Вся эта система наполнила внутренним содержанием политическое тело страны. Потому что до 1905 года ситуация была патовой: имелась власть и её злобные враги, а «мяса» политической системы не существовало, договариваться было некому и не с кем.
Министр внутренних Российской империи Вячеслав Плеве. Фото: мвд.рфДа, были дворянские собрания, земства, но что они из себя представляли к началу ХХ века? Советская историография часто и охотно ругала министра внутренних дел Плеве, поэтому все про него неплохо знают. Его обвиняли в ультраконсерватизме, а я напомню, что он не сразу стал жёстким охранителем. Первые полгода Плеве изо всех сил пытался провести в стране либеральные политические реформы. Он носил Николаю II бесконечные проекты по введению парламента в стране, предлагал то одни, то другие идеи. Он встречался с общественными деятелями, ездил по стране и пополнял копилку наблюдений. В частности, обнаружил, что в России встречаются земства двух типов: «Что прикажете, Ваше высокоблагородие» и «Говорить мы с тобой всё равно не будем, раб чёртового режима». При этом от первых толку никакого, потому что идей они не имеют. А вторые, может, имеют какие-то идеи, но сотрудничать не хотят – так что тоже без толку.
Он пытался наладить общение с дворянскими собраниями, опереться на традицию дворянского самоуправления, существовавшую ещё с екатерининских времён. Но выяснил, что этим собраниям уже самим давно ничего не нужно: им и так хорошо. Да и всё дворянское единство скорее видимость: у аристократии – одни интересы, у мелких дворян – другие... И только после первой революции эти люди как-никак испугались и стали создавать дворянскую партию, Совет объединённого дворянства и т.д. Но до того – ни-ни.
Полиция и жандармерия
После первой революции и столыпинской реформы действительно многое изменилось – в политическом сыске в том числе. Последовали кадровые чистки высшего состава жандармерии, потому что в основном это были военные, достаточно закостенелые люди, которые негативно относились к секретно-агентурной работе. Они не понимали, почему какой-нибудь там 50–60-летний генерал-майор или генерал-лейтенант, командующий жандармским управлением, должен выполнять распоряжения начальника охранного отделения, который, дай Бог, находится в чине подполковника или максимум полковника... Военному уму практически невозможно было вместить, почему генералы подчиняются людям на два-три чина их ниже. Это вызывало протесты и бесконечные скандалы в Департаменте полиции. Кроме того, многое в департаменте справедливо не нравилось по-военному организованной жандармерии.
Некоторые революционеры (например, Сергей Зубатов, Аркадий Гартинг) переходили на сторону полиции и делали там карьеру, но происходило и обратное: служащие сыска переходили на сторону революционеров и потом выдавали им списки секретных сотрудников – тот же Михаил Бакай... Да и в целом полицию и жандармерию многое отличало друг от друга, даже общая среда. Жандармерия как военизированная структура на 60–70 % своего офицерского состава была представлена потомственными дворянами. Для них было важно не только техническое противостояние революционному движению, но и прежде всего морально-этическое противостояние. Революционеры для жандармов – это враги режима, враги самодержавия, враги России, не вызывающие никакого уважения и сочувствия.
Сергей Зубатов. Фото: wikimedia.orgВ департаменте полиции трудились люди другого рода: выпускники училищ правоведения, бывшие прокуроры, работники судебных ведомств, иными словами – интеллигенты. Они лучше понимали революционное подполье, лучше понимали интеллигенцию, разбирались во всех этих противостояниях между политическими партиями и организациями. Они не то чтобы сочувствовали революционерам, но допускали, что это «свои люди», просто заблудшие. Такая разная оптика двух ведомств порождала свои курьёзы. Жандармерия нередко жаловалась в Департамент полиции на прокуратуру с общим посылом: что вот-де мы взяли революционера, а эти чёртовы юристы снова отпустили – им доказательств, гадам, не хватает, пока враги по улицам ходят…
Со столыпинского времени особый отдел Департамента полиции начинает активно пополняться молодыми жандармскими офицерами, имеющими опыт ведения дознания по государственным преступлениям. Такая подготовка велась только в одном месте в стране – на курсах при штабе корпуса жандармов. Курсы эти были созданы в 1870-е годы, потом они наполнялись, реформировались, менялись. Преподавателями были как сами жандармские офицеры, так и люди из Департамента полиции (они вели лекции по праву, истории и другим «гражданским» наукам). Представители жандармерии на курсах раскрывали технику ведения дознания, там же появились дактилоскопия, антропометрия, судебно-полицейская фотография и т.д. Отдельно ещё был предмет «Революционное движение». Конечно же, выпускники курсов были штучным товаром – единственные люди в стране, которые имели опыт работы с уголовными делами по политическим и государственным преступлениям. Часть выпускников шла в политические отделения жандармерии, а часть отправлялась на железные дороги.
Напомню, что жандармы в Российской империи занимались двумя вещами: обеспечением политической безопасности в городах и губерниях, а также безопасностью на железных дорогах. Злую шутку с политическим сыском сыграл тот факт, что на железных дорогах платили больше (многие из них тогда были частными). Поэтому выпускники курсов, получившие высокие баллы на выпускных экзаменах и имевшие право выбора вакансий, часто шли на железные дороги железнодорожными офицерами – зарабатывать хорошие деньги. А оставшиеся разбирали, что было, то есть шли или в охранное отделение на службу или в жандармское губернское управление.
Сколько было всего жандармов? Полиция в империи – это очень маленькая структура, несколько десятков человек – весь её штатный состав; жандармерия немногим побольше. На 1910 год насчитывалось порядка 12–13 тысяч чинов нижних и порядка тысячи жандармских офицеров. Весь корпус жандармов на 1914-й или 15-й год составлял 14 667 человек. Это с нижними чинами, с вахмистрами, то есть более чем скромно.
Форма чинов Отдельного корпуса жандармов, 1911 год. Фото: wikimedia.orgВойна начинается
В начале 1910-х годов в России формируется ещё и военная контрразведка. До этого военной контрразведкой занималась жандармерия и частично Департамент полиции, в основном его заграничная агентура. Что касается заграничной агентуры, то было два её главных центра: в Париже (агентура занималась Западной Европой) и в Стамбуле (Турция и Балканы). Парижская работала в сотрудничестве с французскими властями. Положение константинопольской зависело от того, что происходило в тот момент в Турции. То есть, грубо говоря, некоторое время шеф стамбульской полиции был фактически на ставке у царских властей, и после турецкого переворота его пришлось срочно эвакуироваться в Одессу по поддельным документам.
А потом мы получили Первую мировую войну, и начался адский кадровый голод. Жандармов стали расхватывать на создание военных контрразведок, поняв, что сами военные не справляются с поставленной задачей. На фронте шла непонятная вакханалия: шпионов хватали сотнями, заводили коллективные дела. В Варшавской губернии как-то раз попытались завести дело на «шпионскую группировку» из 262 человек… Как писал начальник Ивангородской крепостной жандармской команды Владимир Ган, ему военные приводили десятки человек, забивая ими все помещения и подвалы крепости: «большинство из арестованных доставляются мне при одном лишь листке полевой книжки, и при кратком допросе сами не знают своей вины, произвести краткое расследование их проступков или установить их личности не представляется никакой возможности, слагаю за это с себя вину на арестовавших». Часть этих дел разваливалась, кого-то высылали в соседнюю губернию, малую часть казнили. Но неразбериха нарастала. К тому же, к первой мировой войне полиция и жандармерия подошли во многом ослабленными – почему, опишем в этом тексте.
