Сравнительно недавно общественность переполошили извѣстiя изъ нѣдръ Орѳографической комиссiи Россiйской Академiи наукъ: русскому языку грозитъ новый сводъ правилъ правописанiя. Общественность была встревожена: зная, чего можно и чего нельзя ожидать отъ властей, она стала думать, полностью или частично онѣ рѣшились уничтожить русскiй языкъ. Ученые, отвѣтственные за разработку реформы, поспѣшили выступить съ успокоительными заявленiями: рѣчь идетъ только о косметической правкѣ существующихъ нормъ. Со своей стороны мы тоже должны внести свой вкладъ въ успокоенiе: власть мало что можетъ сдѣлать съ русскимъ языкомъ, и безпокоиться не стоитъ хотя бы поэтому.
I. Что не грозитъ русскому языку
Приведёмъ одинъ конкретный примѣръ. Первая опасность, которая не грозитъ русскому языку, – глобальное доминированiе. Онъ никогда не станетъ языкомъ сколько-нибудь широкаго общенiя для тѣхъ, кому онъ не родной (за исключенiемъ пространства бывшаго СССР). Конечно, власти дѣлаютъ очень много для того, чтобы РФ оказалась въ культурномъ гетто (а современные культурные процессы мѣшаютъ мнѣ утверждать, что это однозначно плохо; можетъ быть, отъ многаго и правда лучше быть подальше), но – будь даже Россiя научнымъ и культурнымъ лидеромъ – самъ характеръ русскаго языка воспрепятствововалъ бы его сколько-нибудь широкому распространенiю. Это кошмаръ для иностранца. Вотъ небольшой примѣръ. Возьмемъ три слова втораго (какъ насъ увѣряли въ школѣ) склоненiя. Сонъ – снá. Слонъ – слонá. Тонъ – тóна. У меня въ свое время былъ нѣмецко-русскiй словарь, изданный въ Лейпцигѣ. Тамъ былъ очеркъ грамматики русскаго языка, гдѣ выдѣлялось что-то очень много – кажется, 11 – типовъ склоненiя. Въ данномъ случаѣ я продемонстрировалъ три: два – съ движенiемъ ударенiя (одинъ изъ нихъ – съ исчезновенiемъ корневаго гласнаго звука), одинъ – безъ движенiя. Признаковъ, которые позволили бы по начальной формѣ отнести слово къ одному изъ этихъ трехъ типовъ, не существуетъ. Приходится запоминать. Страшный хаосъ глагола, напоминающаго Дрезденъ послѣ бомбардировки, и страшный хаосъ имяннаго склоненiя, болѣе архаичнаго, чѣмъ въ древнегреческомъ и латыни, дѣлаютъ качественное усвоенiе русскаго языка личнымъ подвигомъ. А каковы были доминирующiе языки раньше? До XVII в. эту роль играла латынь. О ней подробно въ другой разъ, отмѣтимъ сейчасъ только, что это былъ языкъ ученыхъ, на латыни, конечно же, говорили, но роль ея въ книгахъ была важнѣе, чѣмъ въ устномъ общенiи. Подавляющее большинство населенiя выслушивало непонятныя службы въ церкви (въ католическихъ странахъ), и этимъ дѣло и ограничивалось. Къ той жалкой долѣ населенiя, которая должна была владѣть глобальнымъ языкомъ, можно было предъявить высокiя интеллектуальныя требованiя.
Надпись римского консула V века Деция Мариуса Венанция Базилиуса в Колизее в Риме. Фото: Wknight94Блестящая культура Францiи эпохи Людовика XIV сдѣлала доминирующимъ французскiй языкъ. Iезуитъ Шарль Поре, прекрасный неолатинскiй писатель, преподававшiй риторику въ Коллежѣ Людовика Великаго (я въ послѣднее время увлекся его творчествомъ), называлъ французскiй государемъ языковъ и языкомъ государей. Но характеръ глобальнаго доминированiя измѣнился. Иностранцы писали по-французски мало (яркiй контрпримѣръ – сочиненiя Фридриха Великаго, кумира нѣмецкихъ нацiоналистовъ; нѣмецкую литературу онъ отъ всей души презиралъ). Отчасти сохраняла свое значенiе латынь, но въ основномъ мы имѣемъ дѣло съ литературой на родныхъ языкахъ. Французскiй сталъ языкомъ устнаго общенiя дворянства. Интеллектуальный цензъ для овладѣнiя имъ былъ ниже, чѣмъ для латыни, но все еще достаточно высокимъ. Отмѣтимъ, что глобальное доминированiе нѣмецкой науки въ опредѣленный промежутокъ XIX в. не могло привести къ широкому распространенiю нѣмецкаго языка – опять-таки, въ силу его специфическихъ свойствъ.
Глобальное лидерство англiйскаго связано съ тѣмъ, что онъ – языкъ аграмматическiй – подходитъ для овладѣнiя самыми широкими массами самаго разнаго люда. Потому въ эпоху всеобщей полуграмотности трудно представить себѣ что-то болѣе подходящее. Въ свое время онъ пережилъ мощнѣйшее переливанiе крови, ставъ по лексикѣ скорѣе романскимъ, чѣмъ германскимъ. Онъ по природѣ своей занимаетъ центральное положенiе въ упрощенномъ мірѣ, гдѣ доминируетъ тотъ, кого Ортега-и-Гассетъ назвалъ hombre masa. Англiйскiй платитъ за свое глобальное доминированiе, и платитъ дорого. Отданный на произволъ иностранцевъ, лѣнивыхъ и эгоистичныхъ, подходящихъ къ нему утилитарно и не любящихъ, онъ подвергается большей опасности искаженiя, чѣмъ всѣ другiе. Русскому языку такое искаженiе со стороны многочисленныхъ постороннихъ юзеровъ не грозитъ. Во-первыхъ, въ обозримой перспективѣ нѣтъ никакихъ предпосылокъ, что его носители будутъ оказывать серьезное влiянiе на міровую интеллектуальную повѣстку (хорошо это или плохо – сейчасъ разсуждать не будемъ), во вторыхъ… Очень интересно наблюдать, какъ въ языкѣ первозданный душевный хаосъ борется съ грамматическимъ порядкомъ-космосомъ, который пытается наложить на него узду. Мягкiй и теплый русскiй хаосъ силенъ. Онъ требуетъ для усвоенiя родственныхъ натуръ. Въ человѣкѣ, который пожелалъ бы хорошо усвоить русскiй языкъ, должно быть заложено внутреннее противорѣчіе: сама по себѣ задача овладѣнiя языкомъ требуетъ отъ него интеллектуальнаго порядка, а интересъ именно къ русскому – весьма специфическаго (и мощнаго) хаоса. Такихъ всегда будетъ немного.
II. О софтѣ, аккаунтахъ и панегирикахъ
Не грозитъ русскому языку и иностранная оккупацiя. Это самый страшный страхъ общественности. Всѣ возмущаются засильемъ иностранной лексики, обилiемъ англицизмовъ и т. п. (не предлагая, однако, реалистическаго и безболѣзненнаго способа чѣмъ-либо замѣнить англiйскiя слова). Это вполнѣ естественный процессъ, но имѣетъ смыслъ напомнить, что въ петровскую эпоху дѣло обстояло куда хуже. Взаимопониманiе между разными слоями общества отсутствовало. Гдѣ-то мнѣ попался такой эпизодъ: во время Прутскаго похода полковникъ съ командой получилъ приказъ занять авантажное мѣсто, до вечера проблуждалъ и нигдѣ такого не встрѣтилъ. Но у русскаго языка оказался крѣпкiй желудокъ – онъ благополучно все переварилъ. И если разсматривать Пушкина какъ отвѣтъ Россiи на явленiе Петра, то это справедливо и въ отношенiи высшаго достиженiя русскаго языка. Теперь слово «театръ» не кажется чужероднымъ (а если бы, въ духѣ А.С. Шишкова, онъ назывался на старый и родной манеръ, онъ нынѣ именовался бы «позорищемъ»). Перестанутъ казаться таковыми со временемъ и софтъ съ аккаунтомъ. Правда, въ литературномъ отношенiи эпоха Петра – почти пустыня. Мнѣ бы хотѣлось, чтобы и наша приняла такой видъ, чтобы художественное творчество изъ обихода исчезло лѣтъ примѣрно на пятьдесятъ – толку отъ него все равно никакого, а народъ отвлекается отъ чтенiя дѣйствительно хорошихъ книгъ. Художественное же творчество я разсматривалъ бы какъ одну изъ реальныхъ опасностей для русскаго языка: если оно не будетъ имѣть мощнаго противовѣса, оно будетъ способствовать порчѣ общественнаго вкуса. Исключенiе я бы сдѣлалъ для панегириковъ В.В. Путину и одъ въ его же честь – отъ нихъ такой опасности не предвидится.
Словари русского языка на книжной полке. Фото: Oleg ElkovНо есть и еще одна опасность, подстерегающая русскiй языкъ. Это наука. Если русская наука будетъ развиваться, она должна интегрироваться въ международную повѣстку. Это предъявляетъ опредѣленныя требованiя къ ея лингвистической доступности. Соотвѣтственно, русскiе ученые будутъ писать такъ, чтобы гуглъ-транслейту было удобно ихъ переводить. Это внесетъ въ языкъ – причемъ на его верхнемъ этажѣ, гдѣ такое болѣе всего нежелательно, – очень серьезныя искаженія, а именно въ смыслообразующей области. Наукометрическое давленiе на русскiе научные круги – вотъ что на самомъ дѣлѣ способно придать русской интеллектуальной культурѣ окончательно колонiальный оттѣнокъ (впрочемъ, не могу сказать, что она сейчасъ – по крайней мѣрѣ въ гуманитарной сферѣ – лишена его). Какимъ способомъ можно противостоять этой напасти, что лучше сдѣлать – сдерживать развитiе науки въ принципѣ, запретить сочиненiе статей по-русски (англiйскiй не жалко, это не наша головная боль) или поступить какъ-то иначе – я не знаю. Легкаго выхода, во всякомъ случаѣ, нѣтъ. Интересныя соображенiя по вопросу высказаны здѣсть1. Смыслотворчество должно исходить изъ суверенныхъ потребностей нацiи, а не изъ соображенiй удобства глобальныхъ переводчиковъ. Впрочемъ, я думаю – исходя изъ своего опыта наблюденiй за дѣйствiями властей, – захотятъ ли онѣ покровительствовать наукѣ или извести ее, результатъ будетъ примѣрно одинаковый.
III. И, собственно, о правописанiи
Полицейская революцiя, необходимая для того, чтобы дѣйствительно унифицировать правописанiе и расправиться какъ съ диссидентами вродѣ меня, ведущими блоги въ дореволюцiонной орѳографiи, такъ и съ гораздо болѣе многочисленными людьми, которые просто пишутъ безграмотно съ любой точки зрѣнія, полицейская революція, повторимъ, должна быть настолько радикальной, а эффектъ отъ нея – настолько малозначимымъ, что врядъ ли этого стоитъ опасаться. Да, нѣкоторыя дополнительныя сложности для учениковъ творцы орѳографическихъ реформъ создавать въ состоянiи – но плоды всѣхъ ихъ усилiй будутъ выброшены изъ головы на слѣдующiй день послѣ экзамена.
Ученики перед сдачей Единого государственного экзамена. Фото: obrnadzor.gov.ruНо мы не должны забывать, что нынѣ используемое правописанiе введено декретомъ террористовъ и серiйныхъ убiйцъ – а слѣдовательно, не имѣетъ никакого моральнаго авторитета. Это относится и ко всѣмъ частнымъ случаямъ. Если кому-то въ Институтѣ русскаго языка покажется, что правильно писать «блогер», это не можетъ помѣшать мнѣ писать «блоггеръ». И не стоитъ всерьезъ воспринимать доводы, будто эта мѣра восходитъ не къ большевикамъ, а къ Императорской Академiи наукъ. Этотъ аргументъ приводится и въ томъ матерiалѣ, на который мы уже ссылались, и, напр., въ соотвѣтствующей статьѣ на порталѣ «грамота.ру». Отвѣтственность за рѣшенiе, однако же, при всѣхъ обстоятельствахъ несетъ тотъ, кто его принимаетъ, и никто иной. А совѣтчиковъ и прожектеровъ всегда много, можно найти на любой вкусъ и украшенныхъ любыми дипломами и учеными степенями. Какъ не безъ ехидства писалъ В.В. Розановъ, «мысли бываютъ разныя». А потому Орѳографической комиссiи РАН, наслѣдницѣ большевиковъ и хранительницѣ большевицкаго декрета, на всѣ ея претензiи опредѣлять, какъ мы должны писать, слѣдуетъ отвѣчать пушкинскими (ну, почти пушкинскими) словами: «Ты намъ не государыня, ты, тетушка, воровка и самозванка!»
