Наша тема сегодня – «Черный квадрат» Казимира Малевича, картина, написанная ровно 100 лет назад, но которая и сегодня остается, пожалуй, самой обсуждаемой картиной в русской живописи. Для кого-то «Черный квадрат» – это прямоугольная трапеция, а для кого-то это глубокое философское послание, которое зашифровал великий художник.
Чтобы понять все значение «Черного квадрата» для России, достаточно лишь покликать интернет или же, если быть чуточку старомодными, перелистать страницы свежей российской прессы. Абсолютно все российские газеты давали чуть более года назад сенсацию из Третьяковской галереи, где тамошние специалисты, решив подогреть интерес публики к столетию «Последней футуристической выставки «0,10» 1915 года, провели исследования и выяснили, что под черной краской скрывается еще одно непонятное изображение! Честно говоря, новости в этом никакой нет: все посетители Третьяковской галереи, где находится самый первый «Черный квадрат» (а всего их четыре), прекрасно видят, как из-за трещинок рассохшейся черной краски (специалисты называют эти трещинки на французский манер – «кракелюры») проглядывают слои цветной. Тут же любой экскурсовод дотошно объяснит, что Казимир Малевич в те годы был беден и часто не имел денег на новые холсты. Поэтому брал какую-нибудь старую картинку, да и рисовал свой «квадрат» поверх старой краски.
Зато после революции финансовые дела художника пошли в гору, и три поздних «Черных квадрата» нарисованы уже на свежих холстах. Так, второй «Черный квадрат» Малевич нарисовал в 1923 году специально для биеннале в Венеции, позже его передали Русскому музею в Ленинграде. Третий – в 1929 году, специально к персональной выставке в Третьяковской галерее. Вообще-то, Малевич хотел было выставить первый «Квадрат», но из-за плохого состояния первого полотна директор Третьяковки попросили об авторской копии. Малевич возражал, но всё же решил сделать для Третьяковки ещё один экземпляр. И четвертый «Квадрат» он написал для выставки 1930 года «Художники РСФСР за 13 лет». Именно этот экземпляр укрепили на грузовике, когда шли похороны художника. Позже он остался у вдовы – Натальи Манченко. Лишь совсем недавно – в 2002 году – эта картина «всплыла» на распродаже коллекции «Инкомбанка», который в свое время купил это полотно в Самаре при совершенно детективных обстоятельствах. В 1993 году в Самарский филиал Инкомбанка пришел молодой человек лет тридцати и принес это полотно, пытаясь получить под его залог сумму порядка 30 тысяч долларов для развития собственного бизнеса. Конечно, работники Самарского филиала не восприняли его предложение всерьез, однако корпоративная дисциплина оказалась на высоте, и они обратились в местный музей с просьбой оценить предлагаемое в залог полотно. Самарские искусствоведы, что также естественно, не смогли дать точного заключения по «Квадрату» и сообщили о находке в Москву. В итоге дело закрутилось, и выяснилось, что после смерти вдовы художника Наталии Манченко все наследие художника перешло к сестре вдовы. В свою очередь, после смерти этой сестры наследницей стала ее дочь. А уже дочь дочери, то есть внучка сестры жены Малевича, вышла замуж за того самого бизнесмена из Самары, который и отдавал картину банку в залог. Других же наследников у Малевича не осталось.
Другое, и действительно важное, открытие специалистов Третьяковки состояло в том, что «Черный квадрат» – вовсе не черный. Многие посетители Третьяковки, глядя на картину Малевича, в запале говорят, дескать, подумаешь, я тоже так могу… взял черной краски и нарисовал… Нет, это не так. Черный оттенок Малевич получил путем смешения трех темных пигментов и мела. Темные пигменты – это железосодержащая охра, жженая кость и арсенит меди. Мел же был добавлен для того, чтобы картина не бликовала, не была слишком «масляной». Чтобы создать такую смесь, надо долго экспериментировать с пропорциями – то есть «Черный квадрат» – это вовсе не спонтанное творение, а результат долгих размышлений…
Сам художник говорил, что он писал «Квадрат» месяц или два. «Я долгое время не мог ни есть, ни спать, – говорил Малевич, – и сам не понимал, что такое сделал». О чем же думал часами художник, смешивая краски, чтобы добиться одному ему понятного оттенка черного?
* * *
Толя Малевич – его 15-летний любимый сын – умер в октябре 1915 года. Его мать работала в больнице Бахмута (ныне это Артемовск на Украине). Они жили около больницы, Толя бегал туда, заразился и вскоре умер. Потом заболела и Казимира Ивановна. Настал кромешный ад, в дом никто не заходил, опасаясь заразы, десятилетняя дочь художника Галя осталась в темном холодном доме наедине с трупом брата и матерью, лежавшей в беспамятстве. Ночью она выскочила на улицу и, рыдая, бросилась бежать. Навстречу попался какой-то гимназист, родители подняли шум, пригласили врачей, еврейская община помогла с похоронами. Хоронили Толю его одноклассники-гимназисты. Потом заболела тифом и Галя, тяжёлым, с осложнениями; Казимира Ивановна, уже выздоровевшая, с трудом её выходила. Казимир Малевич об этом узнал через две недели – он был в Москве, работал на даче в Кунцеве над срочным проектом: Надежда Евсеевна Добычина предложила ему и другим кубофутуристам организовать в ее художественном бюро на Марсовом поле в Петрограде выставку новых работ.
И именно тогда он и нарисовал черный квадрат.
Он стоял месяц у какого-то холста и рисовал один единственный «черный квадрат».
Ну что может быть проще, чем нарисовать черный квадрат?
Еще у евреев была традиция в память о разрушенном иерусалимском Храме оставлять часть некрашеной стены в виде квадрата, или прямоугольника. Позднее многие богатые евреи просто вешали на стену картинку с черным квадратом – память о Храме.
Для европейских художников «черный квадрат» означал нечто иное – сумму всех рисунков и всех сюжетов. Первым с черным цветом начал экспериментировать Роберт Фладд: в 1617 году он написал полотно под названием «Великая тьма». За ним в 1843 году последовали Берталь и его работа «Вид на La Hougue под покровом ночи». Далее – в 1854 году – Гюстав Доре и его «Сумеречная история России», «Ночная драка негров в подвале» Пола Билхолда в 1882-м и издевательская карикатура Альфонса Алле – «Битва негров в пещере глубокой ночью».
Сам Малевич тоже уже обращался к образу квадрата – после того как вся художественная богема буквально заболела кубизмом. Это направление изобрел Пабло Пикассо, однажды посетивший выставку африканских ритуальных масок с трегульными носами и круглыми глазами. Наивное искусство папуасов поразило Пикассо еще и тем, что прием разложения реальности на простые геометрические фигуры был вовсе не новым: дело в том, что художники, когда учатся рисовать, раскладывают человеческую фигуру на треугольники и овалы. И если подобный метод позволяет изучить натуру, подумал Пикассо, он может позволить и нарисовать некое новое пространство, в котором, например, можно запечатлеть несколько разных состояний сразу, профиль и фас одновременно… И художественный мир (а ведь все художники в свое время учились рисовать по кубикам!) заболел кубизмом. Черный же куб был суммой всех кубиков, и этот образ все больше и больше привлекал Малевича.
Например, в 1913 году, работая над декорациями к опере М.В. Матюшина «Победа над Солнцем», Малевич придумал вместо Солнца повесить изображение «чёрного квадрата». Идея лежала на поверхности: форма круга довольно часто встречается в природе, тогда как квадрат – изобретение человека. Солнце испускает свет, квадрат его поглощает, в то же время квадрат, вращаясь, приобретает форму круга – то есть черного солнца. Таким образом, квадрат есть выражение победы активного человеческого творчества над пассивной формой природы. Позже он объявит «черный квадрат» основным элементом нового художественного течения «супрематизм» (от латинского supremus – наивысший), в котором геометрические фигуры уже не просто преломляли реальность, но сами были реальностью. Точно таким же символом супрематизма станут и цифры 0 и 1. Не случайно и выставка носила название «0,10».
Но сейчас он просто стоял у полотна и перебирал сотни оттенков черного, вспоминая сына.
Семейная жизнь никогда не была на первом месте у Малевича. Постоянное желание создать семью, любовь к своим и чужим детям сочетались у него с невозможностью вести правильный образ жизни главы семьи, содержать ее регулярными заработками. Родился он в Киеве в семье управляющего сахароваренного завода. Всего в семье было 14 детей, но мать Людвига Александровна души не чаяла в старшем, считая, что она должна сделать все, чтобы ее Казик стал художником. Интерес к краскам в Казимире разбудила случайная встреча. Однажды мальчик обратил внимание на маляра, красившего крышу. Дождавшись, когда мастер уйдет, Казимир забрался на крышу и сам стал красить ее. У него ничего не вышло, но он не расстроился, уж «очень приятные ощущения испытал от самой краски и кисти».
В 1896 году, когда Казимиру исполнилось восемнадцать, семья Малевичей перебралась в Курск, где будущий основатель супрематизма предпринял первые серьезные попытки заняться живописью: с утра до вечера писал этюды, пытаясь запечатлеть природу «во всех моментах освещения».
В 1901 году Казимир женился. Это был первый поступок, совершённый им против воли родителей. Жену звали Казимира Ивановна Зглейц, она была дочерью врача; семья – набожные католики, мать – красавица, дочери – тоже. Вскоре после свадьбы у молодых родился сын Толя, а в 1905 – дочь Галина. Но потом от инфаркта умер отец Северин Малевич, и Казимир стал главным кормильцем. Он устроился чертежником в Управление Курско-Московской железной дороги. «Я не понимал, зачем я здесь, как птица не понимает, зачем ее держат в клетке», – признается он потом. Когда становится невмоготу, Малевич достает мольберт и начинает рисовать вид, который открывается из окна конторы. Начальник относится снисходительно к странностям подчиненного, советуя, впрочем, тратить на подобные пустяки «не весь день».
«Меня начала мысль о Москве сильно тревожить, но денег не было, а вся загадка была в Москве, природа была всюду, а средства, как написать ее, были в Москве», – признавался Малевич.
В 1905 году он решается на переезд, несмотря на возражения супруги. Он оставляет семью в Курске и отправляется в столицу, где селится в художественной коммуне. «Коммуна была настоящей голодной богемой. Я выглядел настоящей деревней по своему аппетиту. Но сала и чесноку не пришлось покупать ежедневно». Денег уже не хватало: времена стояли смутные, войну проиграли, народ бунтовал, инфляция быстро «съела» всё, что Малевич заработал за лето службой в Курске. «Вся моя база через два-три месяца треснула, и я попал как кур во щи, совершенно неприспособленный к жизни большого города. Но я не унывал и работал, изучал искусство, ходил в студию».
Через полгода, весной 1906-го, когда деньги на жизнь закончились, Малевич был вынужден все же вернуться назад, в Курск, к семье и скучной службе в Управлении Курско-Московской железной дороги. Тем летом он снова подает документы в Московское училище, и снова отказ. Несмотря на неудачи, Малевич продолжает писать. В 1907 году он, уговорив Казимиру последовать за ним, перевозит в Москву семью. Но вскоре они снова расстаются. В 1909 году Казимира уехала из Москвы и поступила фельдшерицей в психиатрическую больницу в Мещерском под Москвой. Вскоре, нуждаясь в деньгах, она оставила детей у заведующего хозяйством больницы Михаила Рафаловича и отправилась с новым мужем на Украину. Вскоре сам Малевич близко сошёлся с дочерью Рафаловича – детской писательницей Софьей Рафалович. Это были лучшие его годы: Толя и Галя жили с отцом на даче в Кунцеве, отец учил их рисовать. В 1914 году Казимира вернулась в Москву и потребовала детей. И они уехали на Украину.
А потом он узнал, что его первенец, его мальчик Толя, умер. И дочь при смерти.
Так что же нарисовал Малевич?
Позже в одной из своих книг он так описал свою картину: «Природа скрыта в бесконечности и многогранности и не раскрывает себя в вещах, в своих проявлениях она не имеет ни языка, ни формы, она бесконечна и необъятна. Чудо природы в том, что в маленьком зерне она вся, и между тем это все не объять. Человек, держащий зерно, держит вселенную и в то же время не может ее разглядеть, несмотря на всю наглядность происхождения последнего и «научныя обоснования». Нужно это маленькое зерно разумить, чтобы раскрыть и всю вселенную… Перед человеком стоит мир как неизменный факт действительности, как незыблемая реальность (говор общежития), однако в эту незыблемою реальность как действительность не могут войти двое, чтобы вынести одну сумму, одинаково измерить. Сколько бы ни вошло в эту действительность людей, каждый принесет иную действительность, а иной ничего не принесет, ибо не увидит ничего действительного – каждый принесет свое суждение о той вещи, которую пошло видеть, их суждение и будет действительностью, доказывающей, что нет того объекта, о котором идет речь, ибо даже сами суждения при взаимном обмене создают множество оттенков противоречий. Поэтому то, что называем действительностью, – бесконечность, не имеющая ни веса, ни меры, ни времени, ни пространства, ни абсолютного, ни относительного, никогда не очерченного в форму. Она не может быть ни представляемою, ни познаваемою. Нет познаваемого, и в то же время существует это вечное «ничто». Человек же вечно озабочен тем, чтобы все у него было обосновано, обдумано, и тогда только приступает к постройке вещи, строя ее на крепком научно-обоснованном фундаменте, позабытая о том, что крепкий фундамент для вещи строит на том, что не имеет фундамента. Такова его нерушимая предметная логика».
Малевич нарисовал «ничего».
Но человеческая натура не терпит «ничего», поэтому зрители и поклонники Малевича сами наполнили «Черный квадрат» всеми возможными смыслами.
Надежда Евсеевна Добычина увидела в нем икону, и не зря она повесила «Черный квадрат» в красном углу галереи – туда, куда обычно православные вешают обычные иконы.
Искусствовед и критик Александр Бенуа увидел в этой «иконе» вызов антихриста и предвестника всеобщего разрушения: «Несомненно, это и есть та икона, которую господа футуристы ставят взамен мадонны, – писал он в газетах. – Черный квадрат в белом окладе – это не простая шутка, не простой вызов, не случайный маленький эпизодик, случившийся в доме на Марсовом поле, а один из актов самоутверждения того начала, которое имеет своим именем мерзость запустения и которое кичится тем, что оно через гордыню, через заносчивость, через попрание всего любовного и нежного приведет всех к гибели».
Большевики наполнили «квадрат» политическим смыслом: дескать, художник предлагал революционное искусство на благо нового народа и новой эпохи. И не случайно до прихода Сталина к власти Малевич занимал почетные должности и успешно дослужился до народного комиссара ИЗО Наркомпроса. И именно как партийный функционер беспартийный большевик Малевич осенью 1930 года был арестован ОГПУ как «германский шпион» и просидел в тюрьме несколько месяцев.
Художники же увидели в «Квадрате» новый религиозный символ. В 1935 году, уже после смерти Малевича, его тело поместили в супрематический гроб в виде креста с раскинутыми руками и перевезли в Москву. Гроб везли в грузовике, на бампере которого стоял «Черный квадрат». Большой куб с изображением черного квадрата был установлен и на могиле художника в Немчинове – там, где в 1925 году умерла от чахотки его вторая жена Софья.
Мать художника Людвига Александровна умерла во время блокады. Игорь, сын Галины, погиб на фронте в 1943 году, сама Галина умерла в 1972 году. Его третья жена Наталья Манченко скончалась в 1970-е. Его дочь Уна Малевич пережила блокаду, ушла на фронт, служила радисткой. После войны уехала в Туркмению, где и умерла в 1989 году. Никто из них так и не узнал, что Казимир, чье наследство было разделено на три группы: мебель, пианино, картины и прочие «незначительные предметы», – стал самым дорогим художником мира.
