Пружина человеческих качеств
На какие качества русского народа пытались опереться революционеры? На привычку к уравнительству, на общинность, которую потом назвали красивым словом «коллективизм», и на «путаницу в мозгах», когда анархия перепутана со свободой. Есть же такое слово – воля, а воля и свобода не вполне одно и то же. Вот что действительно ушло благодаря большевикам, так это привычка к труду и уважение к труду. Вот это ушло, это убили. Никогда русский человек, русский крестьянин прежде всего или русский купец – да кто угодно – не был ленивым, а стал. Потому что исчезла связь между интенсивностью работы и качеством жизни. Будешь много работать – отнимут и тебе же ещё по «башке» надают. Потом – здесь речь идет о качествах, которые ещё и меняются. Хитрый и злой человек всегда найдет, на что опереться, чтобы удержать власть. Он всегда вытянет низкие качества: трусость, или зависть, или что-то ещё. Если поддерживать доносы, люди будут доносить. И доносили. На соседей, жён, мужей, родителей. В чем смысл коммунальных квартир? Экономия – да. Но и «стучать» легко, все же прозрачно: кто о чём говорит, кто с кем спит, кто с кем пьет. Это недостойно. Но это воспринималось нормально. Вытравливалось всё, что связывалось с человеческой гордостью, что связано с человеческим достоинством. Внушалось, что уважать надо власть, а не самого себя или другого человека.
Пружина пассионарности
У красных и у их руководства оказалось больше пассионарности. Вот этой злой страсти. Есть такая английская присказка: «Важен не размер собаки в драке, а размер драки в собаке». Вот в этой собаке драки оказалось больше. Генерал Михаил Алексеев (один из основателей добровольческой русской армии) в свое время на похоронах юнкеров сказал: «Вот, орлята здесь похоронены, орлят хороним, а где же были орлы?» Орлы – русские офицеры – сидели по кафешкам. Мальчишки воевали. Почему так? Люди, прошедшие первую мировую войну, трусами не были. Надоело просто воевать. Не верили уже ни во что. Считали, что против немцев – одно, а против своего народа – это другое. А эти готовы были воевать против своего народа. Потому что у них была классовая ненависть, которой у «орлов и орлят» не было. Фактически же большевики объявили геноцид по социальному признаку. «Уничтожим как класс!» – говорили они. Кого? Кулачество – как класс! Дворянство – как класс! Священников – как класс! И интеллигенцию – как класс. Потому что слишком много думают, хотя, на самом деле, как говорил Ленин, это «не мозг нации, а говно нации». Это цитата, извините. Они были на это готовы! В этом они были последовательны. Потом были еврейские погромы. А еврейская молодежь тоже была очень пассионарной, и эта струя в русской революции была тоже очень сильной. Борис Савенков, который был во Временном правительстве военным министром, а до этого – одним из лидеров правых эсеров и руководителем боевой эсеровской организации, писал, как еврейские девочки, на глазах которых насиловали и выбрасывали из окон их матерей, приехали в столицу мстить. И эти 16-летние барышни швыряли бомбы в царских министров.
Пружина безнаказанности
Главный источник пассионарности состоял в том, что миллионам бедных и уставших воевать людей сказали, что им ничего не будет, если они пойдут грабить богатых. У вас винтовка? Она рождает власть. Пойдите и возьмите. Вот миллионы шариковых и вдохновились этим призывом. Если к этому времени успел созреть социальный слой людей ответственных, которым есть что терять, была бы другая ситуация. А тут государственный центр тяжести был именно внизу, когда людям объяснили, что можно безнаказанно прийти, убить, взять, и это будет твоё. Это очень соблазнительно. Я удивляюсь, но до сих пор лозунг «отнять и разделить» самый соблазнительный. Даже сейчас, а тогда тем более.
Пружина власти
«Кто был ничем, тот станет всем» – вот вам пружина. Самый бедный человек в селе, повесив на бок маузер, становился первым в селе. Это очень серьезно. Причём главным становился мгновенно: вот у него маузер, вот за ним власть, вот он первый. Не надо годами работать, добиваться. И сразу он чувствует себя правым, потому что ему говорят, что прав бедный, а богатый не прав. Даже если он трудом нажил это богатство, всё равно не прав. Бедным быть хорошо, а богатым – нет.
Пружина фанатизма
Ленин несомненно был фанатиком коммунистической идеи. Он, конечно, был последовательным сторонником Маркса. Другой вопрос, что он даже теорию Маркса несколько извратил, поставив её важную часть с ног на голову. По Марксу, коммунизм или социализм был следующей стадией социально-экономического общественного развития, более прогрессивной, к который общество должно подойти. Самые развитые феодальные страны становятся капиталистическими в результате буржуазной революции. Самые развитые капиталистические страны становятся социалистическими в результате социалистической революции. Вот историческая теория Маркса. Ленин её перевернул, потому что ему было скучно так. Он понимал, что у самых развитых стран революции не дождёшься – это удел наименее развитых. И он сделал существенную поправку: революция произойдёт в самом слабом звене капитализма, то есть у нас. При всем этом он, несомненно, был марксистом мирового масштаба. Теория построения социализма в отдельно взятой стране уже не ленинская, она уже сталинская. Ленин, как и Троцкий, был сторонником мировой революции. Это просто этап: нам нужно удерживать власть в России как можно дольше, чтобы от нас пламя переметнулось к соседям, потому что Россия все-таки не та страна, на которую можно делать ставку в мировой революции. Скорее, она как спичка, как искра должна поджечь весь мир. Потом Германия загорится, Англия, потом вся Европа загорится. Троцкий писал о Соединенных Штатах Европы. Он считал, что должен быть такой Евросоюз, но социалистический Евросоюз. В чем-то угадал, как мы знаем, но не во всём. Конечно, эти люди были фанатиками идеи, несомненно. Левая идея – идея уравнительная – всегда популярна. Я думаю, что она всегда будет популярна.
Пружина пропаганды
Мы доверчивы, мы падки на пропаганду, особенно на массированную, тотальную, безальтернативную. На неё трудно быть не падким. Я боюсь, что это даже не наша с вами особенность. Это характерно для любой страны и народа. Это не обязательно пропаганда каких-то действий, но и пропаганда того, что мы всегда правы. Что бы мы ни делали, мы всегда правы, а если не правы – смотри пункт первый. Это, конечно, существенно бьёт по мозгам. Это сформировавшийся великодержавный российский синдром, постимперский синдром. Только имеется в виду не российская, а советская империя, в которой мы не вполне адекватно оцениваем ситуацию, нашу позицию в мире и позиции окружающих нас стран. Безальтернативная пропаганда усиливает эту неадекватность. В этом плане ситуация мне представляется драматично тяжёлой. Это усугубляется языковым барьером. У нас же не только по стране, у нас в центре Москвы никто по-английски двух слов связать не может.
А наше государство не способствует усилению интереса к иностранному языку, хотя без этого в современном мире не добиться ничего. Возникает такая добровольная изоляция. А изоляция – это синоним капитуляции, уход от конкуренции. Я буду чемпионом самого себя, без соперника, – вот что такое изоляция.
