Анатолий ГолубовскийНашей культурой управляет система, созданная Сталиным
Скандал с диссертацией министра культуры РФ Владимира Мединского, которую обвинили в лженаучности, – это яркая ситуация, за которой скрываются серьёзные процессы. Всё, что мы имеем на сегодняшний день, коренится в той катастрофе, которая произошла с нами в ХХ веке. Эту катастрофу никак не получается осознать как катастрофу. Она скорей квалифицируется как некоторое событие в череде преемственности российской власти. То, что происходит сейчас на истфаке МГУ, когда целый научный коллектив демонстрирует полное отсутствие не только воли, но и человеческого, профессионального достоинства, отказываясь от обсуждения диссертации высокопоставленного чиновника, – это следствие полного выпадения из нормативности. Следствие цивилизационной катастрофы, которая всё ненормативное сделала как бы нормативным. Главный аргумент Мединского состоит в том, что ценность исторического труда должна быть измерена на весах национальных интересов России. Еще более объяснима в этом контексте оценка такими же критериями, например, произведений искусства.
Вообще искусство исторически никогда не существовало само ради себя. Изначально оно было частью ритуала, например, охоты. Потом оно стало зависеть от мастеровитости того ремесленника, который назывался художником и выполнял некий заказ. Заказ обычно был связан с какими-то религиозными нуждами. Один наш коллега по истфаку Виктор Головин написал замечательную книгу об отношениях художника и заказчика во времена Возрождения. Он проанализировал контракты, которые заключали заказчики с художниками. Выяснилось, что огромное количество деталей, которые мы привыкли анализировать как эстетические качества произведения и приписывали их гению художника, на самом деле изначально вносились в контракт как пункты, которые художник должен был выполнить. Речь идет об очень многих деталях, связанных с композицией, с цветовыми решениями. Естественно великие художники от этого не становятся менее великими. Гений всегда ценился очень высоко. Тем не менее художники так и работали на заказ, пока во второй половине ХIХ века, с развитием художественного рынка, не появились люди, которые встали между художником и аудиторией. А художник залез в башню из слоновой кости и перестал считаться ремесленником, а стал великим творцом. Стала интересна личность художника, его судьба.
Франсиско де Гойя, La familia del infante donВ ХХ веке руководители нашей страны начали строить систему управления искусством. Вся та институциональная система управления культурой, которую мы имеем на сегодняшний день, сложилась в сталинские времена. До революции никакого особого управления в сфере искусства не было, поскольку существовал гигантский частный сектор, который никто не регулировал. Министерство просвещения было больше идеологическим органом при царе-батюшке. После революции возник Наркомпрос, театральные отделы, отдел изо, которые действительно очень жестко проводили свою линию. В 1932 году вышло постановление о реорганизации литературно-художественных группировок – все независимые группировки были распущены. Стали создаваться творческие союзы, первый – Союз писателей, возник в 1934 году. И эти союзы создавались до 50-х годов не как элементы творческой индустрии, а как органы управления, влияния, отсечения всех идеологически несоответствующих людей. А в 1954 году в СССР появилось первое в мире Министерство культуры. Подчёркиваю, первое в мире!
Сталин уделял огромное внимание культуре, прекрасно понимал ее роль и сделал всё возможное, чтобы ее уничтожить, но не смог, потому что культура всё равно сильнее. Но та система, которую он построил, оказалась самой нереформированной вплоть до 90-х годов. С институциональной точки зрения, всё, что было построено – взаимоотношения, вертикали, системы управления – осталось до сих пор. Первое, что нужно было сделать в начале 90-х годов, это уничтожить министерство культуры – радикально изменить систему поддержки культурной деятельности.
Все есть, а Ивана Грозного нет
Я скептически отношусь к идее укорененности имперского сознания в мозгах российских граждан. Взять последний эксцесс, связанный с памятником Ивану Грозному. Вот в 1862 году произошла моя любимая история. В Великом Новгороде поставили памятник тысячелетию России. Там много разных персонажей, это такая российская история в лицах – великие князья, полководцы, деятели культуры и искусства. Проект проходил всенародное обсуждение, и когда стало известно, что там планируется Иван Грозный, новгородцы через дворянское собрание подали прошение государю императору изъять фигуру этого царя. Потому что за 300 лет до того Иван Грозный так унизил и уничтожил этот город, нанес ему такую ужасную травму, после которой Новгород уже не поднялся. Представьте, 300 лет историческое сознание горожан жило с этой травмой. Граждане заявили, что не согласны видеть Ивана Грозного, и император внял их просьбе. Все там есть, а Ивана Грозного нет. И с тех пор никто даже не пытался этого царя увековечить. Что же теперь произошло? Почему сейчас все сидят и молчат? Потому что произошла катастрофа в 20 веке, в 1917 году в частности. Это цивилизационная катастрофа, выпадение из цивилизации. До тех пор, пока не будут осознаны масштабы этой катастрофы, ожидать чего-то нормального не имеет смысла.
Скульптурная группа "Государственные люди" на Памятнике "1000-летие России" в Великом НовгородеВ 90-е годы было ощущение, что если хорошего человека сделать министром культуры, то всё будет отлично. Но выяснилось, что даже если министром культуры станет, ну не знаю, кто… пусть Евгений Миронов, ничего не изменится, вообще. Не знаю, от чего это зависит.
С 1991 года два направления у нас вообще не были реформированы – культура и спецслужбы. Называли их по-разному, но сами системы оставались точно такими же, как при советской власти. И именно эти две институции срабатывают сейчас по полной программе, чтобы архаизировать общество. На заседаниях Совета по культуре при президенте Российской федерации в свои первые два срока президент появлялся в лучшем случае раз в год, когда решался вопрос о государственных премиях. Теперь президент присутствует на каждом заседании Совета по культуре.
Дубина государственной культурной политики
В декабре 2014 года был принят документ – Основы государственной культурной политики. Беспрецедентный документ в истории России, ничего подобного не было. Это не указ, не закон, не стратегия. Там содержатся положения важные для государственной власти и совершенно губительные для российской культуры и общества в целом.
Речь здесь идет о том, что есть какие-то традиционные культурные ценности, и главная задача нашего общества – их поддерживать. Что же это за ценности? А вот: «Правдивость, законопослушность, любовь к родине, бескорыстие, неприятие насилия, воровства, клеветы, зависти, семейные ценности, целомудрие, добросердечие и милосердие, верность слову, почитание старших, уважение честного труда».
Все очень равнодушно поначалу отнеслись к этому документу, а он стал использоваться как дубина. Там ничего вроде не сказано, но он позволяет всё что угодно запретить, например, спектакль «Тангейзер» в новосибирском Театре оперы и балета. Можно сослаться на то, что спектакль не соответствует Основам государственной культурной политики. На вопрос «В чём несоответствие?» ответ «Во всём!».
Как только это появилось – была публикация в «Российской газете», обсуждения в высоких собраниях, на президентском совете – все это высмеяли и вроде бы отказались от этого. Но не отказались от концепции, что у нас с вами существует отдельная российская цивилизация. Это очень удобная позиция. В Основах государственной культурной политики написано, что «целями государственной культурной политики является укрепление идентичности, воспитание граждан, а также передача от поколения к поколению традиционных для российской цивилизации ценностей и норм, традиций, обычаев и образцов поведения». Это значит, что цель культуры не развитие, а некая консервация. Это очень архаический подход.
Те, кто нам пытается навязать особый путь, русскую карму, матрицу, это люди, которые заинтересованы в сохранении статус-кво. Они фальсифицируют историю. Всё то, что сейчас происходит с юбилеем революционных событий 1917 года, – это свидетельство таких попыток.
Так до сих пор мы и танцуем эти ритуалы
Николай Случевский, потомок двух славнейших родов Столыпиных-Случевских, первой волны белой эмиграции, написал в «Огоньке» замечательную статью, которая посвящена русской катастрофе. Основная мысль статьи в том, что картина мира тех, кто уехал непосредственно в 1917 году, и картина мира тех, кто остался, и потомков тех и других – принципиально различны. И очень трудно добиться согласия и примирения. Сейчас даже создали специальную комиссию по интерпретации событий 1917 года. «Красные» и «белые» по-своему понимали, что такое величие России. Была правда своя и у «белых», и у «красных». И главное, чтобы мы все примирились. Автор статьи говорит о том, что примирения не может быть без покаяния. А покаяния никакого не было. И не может быть, пока государство ищет примирения такого рода, когда все кошки вроде как серы. Главная опасность не в том, что люди Сталина будут любить, а в том, что какие-то нравственные основания жизни при таком подходе к интерпретации исторических событий исчезают.
Я считаю, что покаяние возможно. Это было еще более возможно в начале 90-х годов. Вот совсем недавно премию «Гражданская инициатива» получил Денис Карагодин, решивший восстановить цепочку преступлений, которые привели к гибели его прадеда. Цепочку от человека, который спускал курок, до Иосифа Виссарионовича Сталина. Все данные, которые ему удается добыть в архивах, он публикует на своем сайте, предаёт широкой огласке. Одновременно «Мемориал» опубликовал базу данных о людях, которые работали в НКВД в 30-е годы. Там, по-моему, больше 40 тысяч имен, там есть и мои родственники, кстати. Пропаганда на государственных каналах обрушилась на Дениса Карагодина с обвинениями в том, что он посеет раздор в обществе и люди начнут мстить друг другу. Но произошло потрясающее событие. Правнучка одного из палачей написала Денису письмо и сказала, что она понимает, что произошло, и принимает эту ответственность на себя. И произошел тот самый акт покаяния, о котором идет речь.
Проект Дениса Карагодина запустил не механизмы раздора, но механизмы примирения. Выяснилось, что такие практики работают именно на примирение, а не на раздор, как нас пытаются убедить те люди, которые на самом деле хотят сохранить этот самый раздор и пугают нас тем, что если мы поймём, что с нами произошло в прошлом, мы будем друг друга убивать и каким-то образом гнобить. Конечно, невозможно, чтобы общенациональное покаяние, осознание или расставание с прошлым происходило только со стороны частных лиц.
В 1992 году проходил процесс над коммунистической партией, который не закончился ничем. Мы не прошли через то, что называется люстрацией. Очень многие вещи не были сделаны, в том числе и на символическом уровне. Владимир Ильич Ленин остался в мавзолее, его памятники стоят по всей стране. Никакого процесса реальной декоммунизации в России не было. Еще сложнее, чем в начале 90-х годов всё это делать сейчас. И сейчас частные люди, которые работают в атмосфере давления официальной пропаганды, являются главной движущей силой этого процесса. И некоммерческие организации, вне всякого сомнения, но не государство.
Я считаю, что символическая среда, в которой мы существуем, настолько чудовищна, что она будет работать, даже если люди не будут это осознавать. У меня была теория, что советская власть у нас закончится только тогда, когда по Первому каналу перестанут показывать торжественный концерт, посвященный Дню советской милиции. Десятки лет лучшие артисты пели-танцевали в честь Дня советской милиции, потому что отказаться они, понятное дело, не могли. А все люди, приникнув к экранам, на это смотрели. Так до сих пор мы и танцуем эти ритуалы.
