Теперь так мало греков в Ленинграде,
что мы сломали Греческую церковь,
дабы построить на свободном месте
концертный зал. В такой архитектуре
есть что-то безнадёжное. А впрочем,
концертный зал на тыщу с лишним мест
не так уж безнадёжен: это – храм,
и храм искусства. Кто же виноват,
что мастерство вокальное дает
сбор больший, чем знамёна веры?
Жаль только, что теперь издалека
мы будем видеть не нормальный купол,
а безобразно плоскую черту.
Но что до безобразия пропорций,
то человек зависит не от них,
а чаще от пропорций безобразья.
Иосиф Бродский, из стихотворения «Остановка в пустыне»
Большую часть своей жизни я прожила в Архангельске. В студенческие годы случилось брать интервью у Ильи Черта из группы «Пилот». И на вопрос, как ему город, он ответил: «Обычный советский город». Он такой и есть, в архитектурном смысле обычный советский город.
А ранее, ещё в школе, я как-то оказалась на выставке. Помню несколько черно-белых фотографий, где-то 10 на 15: на одном фото – красивый собор, а на другом – снос этого собора, купола падают. Такой «бум» на фото. И я стояла, смотрела на это фото, слышала этот «бум» от падающих куполов и не могла оторваться. Потом пришла домой, спросила у мамы – она сказала, что собор уже давно разрушили, а на его месте построили драмтеатр. Спустя какое-то время в «Доме книги» стали продавать открытки старого Архангельска, и мама купила все комплекты. Мы сидели на диване, разглядывали эти открытки, читали надписи и видели город, которого нет. Тогда впервые появилось чувство, будто у меня что-то украли…
Потом я переезжала в Питер и думала: вот здесь настоящая история, все по-честному! Недаром говорят, что большевики совершили большую ошибку, не разрушив Петербург. Да, представляю: ходишь такой, весь из себя советский товарищ, только вот дома вокруг необычные, да еще с дворцами чередуются. Тут невольно начнешь задумываться, кто здесь раньше жил, что это за страна такая была?
Я знала, что церкви разрушались везде, и Ленинград не был исключением. Но, живя в центре города, где всё застроено, и застроено достаточно (на мой профанный взгляд) гармонично, я об этом совершенно забыла. И вот я открываю сборник стихов Бродского. И останавливаюсь на «Остановке в пустыне». Залезаю в интернет и узнаю, что греческая церковь, построенная во второй половине 19 века, пережила даже Великую Отечественную войну: пробившая главный купол немецкая авиабомба осталась лежать на мраморном полу, не взорвавшись. Только церковь все равно была сломана – в 50–60-х годах все церкви сносили без затей, не мудрствуя лукаво… А на месте греческой церкви построили БКЗ «Октябрьский» – как в Архангельске в 1929 году на фундаменте Свято-Троицкого кафедрального собора начали строить драмтеатр… Ведь мастерство театральное и «вокальное дает сбор больший, чем знамена веры».
Поэтому недавно я начала обращать внимание на кресты. Я живу в центре Питера и почти все время провожу здесь, и даже если уезжаю из центра – то это все равно районы старой застройки. Мне казалось, что всё это стояло так всегда, с основания или при расширении Питера, без особых видоизменений. И вот, среди этих каменных островов посреди каналов и рек, где деревья встречаются в основном только в парках, – деревянные кресты. И один из них прямо у меня под носом. В парке рядом с домом, где стоит бюст юному герою Советского Союза из Бобруйска Володе Ермаку, где днем по большей части гуляют дети, а утром можно найти кучу стеклотары между спящими людьми. Вот посреди этого парка – памятный крест. Оказывается, раньше здесь был храм Воскресения Христова (Михаила Архангела).
Эти памятные кресты похожи на скворечники, ничуть не примечательные, с «домиками», и вокруг всегда стаи голубей. Неприкаянные такие, сиротливые кресты, одинокие деревья, выросшие на месте разрушенных церквей, храмов… На некоторых крестах – только таблички, надписи, на иных – с фото. Если вы вдруг увидите такой крест – остановитесь, обратите на него внимание, прочитайте о храме, который когда-то был здесь, подумайте о нем…
