Дневники подобраны специально для проекта «Студенты революции».
Питирим Сорокин, приват-доцент (аспирант) юридического факультета Петроградского университета
Распад России начался всерьез. Финляндия, Украина и Кавказ объявили о своей независимости. Кронштадт, Шлиссельбург и множество районов в самой России также проголосовали за независимость.
Жизнь в Петрограде становится все труднее. Беспорядки, убийства, голод и смерть стали обычными. Мы ждем новых потрясений, зная, что они непременно будут. Вчера я спорил на митинге с Троцким и госпожой Коллонтай. Что касается этой женщины, то, очевидно, ее революционный энтузиазм – не что иное, как опосредованное удовлетворение ее нимфомании. Троцкий при благоприятных условиях обязательно вылезет на самый верх. Этот театральный бандит – настоящий авантюрист. Его друзья в социал-демократической партии (меньшевики) говорят о нем: «Троцкий меняет кресла на каждом заседании. Сегодня он сидит с этой партией, завтра – с другой». Сейчас он вместе с коммунистами. Большевики, вероятно, дадут ему все, чего он добивается. (…)
3-5 июля 1917 года
Началось. Днем третьего июля, когда крестьянский Совет заседал, нас вызвали в Таврический дворец по телефону на совместное заседание с Советом рабочих и солдатских депутатов.
– Приезжайте как можно скорее, – настоятельно просили нас. – Большевики начали новый бунт.
Мы немедленно выехали. Улицы, прилегающие к дворцу, и площадь перед ним были забиты матросами и солдатами. В кузове грузовика стоял Троцкий, разглагольствуя перед кронштадтскими отрядами:
– Вы, товарищи матросы, – гордость и слава русской революции! Сейчас перед вами новая задача – довести революцию до конца, создать царство коммунизма, диктатуру пролетариата и начать мировую революцию. Пусть дрожат наши враги! Никакой жалости, никакой пощады им! Соберите всю вашу ненависть. Уничтожьте их раз и навсегда!
Дикий звериный рев был ответом на эту речь.
С чрезвычайным трудом мы пробились во дворец, где в зале заседаний Думы нашли многих представителей Совета рабочих депутатов и социал-демократической партии. Атмосфера была напряженная.
– Ужасно! Это преступление против революции! – кричали лидеры левых.
Под взрывы ружейной пальбы и демонические крики, доносившиеся с улицы, Чхеидзе открыл совместное заседание двух Советов – рабоче-солдатского и крестьянского.
– От имени руководства Советов, – сказал Дан, – я вношу предложение о следующем: все члены Совета, здесь присутствующие, должны присягнуть, что сделают все от них зависящее – даже ценой жизни, если понадобится, – чтобы подавить преступный бунт против Советов и революции. Тех, кто не желает давать такую клятву, немедленно вывести из нашего состава.
На какой-то момент после его слов воцарилась полная тишина, затем раздались оглушительные аплодисменты. Вокруг себя я видел бледные лица депутатов, слышал пылкие слова: «Да, мы готовы умереть».
Окруженные разнузданной толпой, посреди пушечной и пулеметной стрельбы, охраняемые лишь двумя солдатами у дверей, члены Совета впервые поднялись до такого величия и благородства, когда человек на самом деле готов победить или умереть.
В следующий момент группы большевиков, интернационалистов и левых эсеров, предводительствуемые Троцким, Луначарским, Гиммером и Камковым, вскочили с мест и закричали в унисон:
– Протестуем! Взгляните на море рабочих и солдат, окруживших это здание. От их имени мы требуем, чтобы Совет объявил Временное правительство низложенным. Мы требуем, чтобы война немедленно была окончена. Мы требуем установления диктатуры пролетариата и коммунистического государства. Если не примете требования по доброй воле, мы вобьем их вам в глотки. Время колебаний прошло. Подчиняйтесь революционному пролетариату.
Это суть их слов. Большевики, чувствуя себя победителями, более не утруждались обращениями к Совету – они просто приказывали. Совет слушал их в молчании, каждый пытался сдержать свои неприязнь и гнев.
– Так чего же вы все-таки хотите? – спросил председатель. – Диктатуры Совета или вашей собственной диктатуры над Советом? Если первого, тогда прекратите угрожать, садитесь, дождитесь решения Совета и подчиняйтесь ему. Если, напротив, вы добиваетесь диктата над Советом, то что вы здесь делаете? У всех в этом зале нет ни малейшего сомнения в ваших намерениях. Не «вся власть Советам», а «вся власть вам в Советах». Для этого вы разожгли темные и обманутые массы. Для этого вы провоцируете гражданскую войну. Ну что же, мы принимаем ваш вызов. Уходите и делайте свое подлое дело.
Таким был наш ответ большевикам. После нескольких минут колебаний они хлопнули дверью, и резолюция была единогласно принята.
Яростные речи произносились одна за другой. Моя голова раскалывалась от перевозбуждения в спертой атмосфере зала заседаний, и я вышел во двор.
В серых сумерках июльской ночи передо мною предстало бурное море солдат, рабочих, матросов...
Все смахивало на сумасшедший дом. Толпа, требующая: «Вся власть Советам!», в то же время наводила на Советы орудия, угрожая им смертью и уничтожением.
Никогда мне не забыть лиц в этой сумасшедшей толпе. Они потеряли весь человеческий облик, превратившись в настоящие звериные морды. Толпа вопила, визжала и яростно грозила кулаками.
– Предатель Иуда!
– Враг народа!
– Смерть ему!
Я сумел перекричать шум:
– Что, моя смерть даст вам землю или наполнит пустые желудки?
Странно, но это вызвало у нескольких стоявших передо мной животных взрыв смеха. Так легко настроение толпы колебалось от одного к другому!
А в зале заседаний Думы продолжались речи, речи, речи... На рассвете некоторые члены Совета свалились и заснули от изнеможения. Другие, шатаясь от усталости, продолжали говорить. Толпа все еще стояла на улице, усилившись несколькими новыми воинскими подразделениями.
Мятежные солдаты захватывали одну стратегическую позицию за другой. Стрельба звучала громче, чем ночью, и пули очень часто впивались в стены здания.
Измученный бессонной ночью, я снова вышел в дворцовый сад. Там я увидел три броневика. За нас или против? Конечно, против. Солдаты и матросы с винтовками толпились в саду.
Внезапно раздался громкий взрыв, и все эти доблестные вояки бросились ничком на землю. Панику вызвали сами большевики. Один из солдат уронил ручную гранату, убившую несколько человек. Вообразив, что их атакуют силы, поддерживающие правительство, большевистские пулеметчики открыли беспорядочный огонь, убив еще больше людей. После чего некоторые бунтовщики решили разойтись по домам.
В пять часов дня Совет собрался снова, пришли и большевики со своими последователями. Они знали, что настал момент, когда они должны либо победить, либо быть побежденными. И для победы они были готовы прибегнуть к крайним средствам силового давления.
Но когда один из них выкрикивал с трибуны кровавые угрозы, дверь распахнулась и три офицера в серой от пыли форме, со следами дорожной грязи на сапогах, вошли в зал и направились к Чхеидзе. Отдав ему честь, они повернулись и старший офицер обратился к большевикам с такими словами:
– В то время как русская армия кладет все силы на защиту страны от врага, вы, солдаты и матросы, никогда не видевшие войны, бездельники и предатели, специалисты по мыльным пузырям, авантюристы и ренегаты, что делаете вы здесь? Вместо того чтобы драться с врагом, как подобает мужчинам, вы убиваете мирных граждан, организуете заговоры, помогаете врагам и встречаете нас, воинов великой русской армии, пулеметами и пушками. Какая низость! Но все ваше предательство напрасно. Я, командир полка велосипедистов, докладываю, что мои подразделения вошли в Петроград. Бунтовщики рассеяны. Их пулеметы в наших руках. Ваши бойцы, храбрые против невооруженных горожан, встретив настоящих солдат, бежали как трусы, каковыми, впрочем, и являются. И обещаю вам, что всех, кто сделает хотя бы попытку продолжить или начать заново этот бунт, мы перестреляем как собак.
Повернувшись к председателю и козырнув ему еще раз, он добавил:
– Имею честь доложить, что мы находимся в распоряжении правительства и Совета и ждем указаний.
Взрыв бомбы вряд ли произвел бы такой эффект, как эта речь.
Бешеные, радостные аплодисменты, с одной стороны, вопли, стоны, проклятия – с другой.
Троцкого, Луначарского, Гиммера, Каца и Зиновьева корежило, по выражению моего товарища, как чертей от святой воды. Один из них сделал попытку что-то сказать, но ему сразу же заткнули рот.
– Вон отсюда! Убирайтесь! – кричали члены Совета, и большевики со своими приспешниками ушли.
Полчаса спустя военная музыка зазвучала в залах и коридорах дворца, два полка в полном вооружении приняли под охрану Думу. Большевики определенно потерпели поражение, и силы порядка победили вновь.
Когда толпы были быстро рассеяны, мятежных солдат арестовали и разоружили. Около двух часов утра я добрался домой, свалился на кровать и тотчас же заснул. (…)
5-6 июля 1917 года
Сегодня газеты опубликовали документы подтверждающие, что перед возвращением в Россию большевистские лидеры получили большие суммы денег от немецкого генерального штаба. Новость вызвала всеобщее и единодушное негодование.
– Изменники! Немецкие шпионы! Убийцы!
– Смерть им! Смерть большевикам!
Так рычала и вопила толпа, еще вчера точно так же требовавшая крови врагов большевиков.
Настроение общественности полностью изменилось, так что теперь приходилось защищать большевистских лидеров от расправы. Кое-кто из них сам добивался ареста, чтобы спасти жизнь. Чтобы не допустить самосуда над кронштадтскими моряками, Чайковский и я вынуждены были проводить их из Петропавловской крепости на корабли. Понимая, что с ними случится, попади они в руки необузданной в ярости толпы, «гордость и слава революции», как Троцкий называл их пару дней назад, съежились от страха и как собаки «поджали хвосты», слыша улюлюкание и проклятия зевак.
Сегодня Троцкого, Коллонтай и некоторых других арестовали. Ленин и Зиновьев бежали.
Сейчас вопрос в том, что делать дальше? (…)
Мне предложили на выбор три поста при Временном правительстве: помощника министра внутренних дел, директора русской телеграфной службы и секретаря премьер-министра Керенского. После тщательного раздумья я решил принять последнее предложение, хотя и сомневаюсь, что в нынешних обстоятельствах я буду полезен своей стране. Однако, как помощник Керенского, сделаю все от меня зависящее.
Выработка закона о выборах в Учредительное собрание практически закончена. Проект закона очень демократичен, предусматривает полное и пропорциональное представительство всего населения – но мне кажется, что он также годится доя современной России, как вечернее платье для прогулки на лошади.
