И тут кончается наука...
Скандал вокруг злополучного учебника истории возник ещё в октябре 2017 года, когда сенатор от Крыма Сергей Цеков выступил против трактовки событий на Украине 2013–2014 годов и последующего присоединения Крыма к России. Протест вызвала следующая формулировка из учебника для десятиклассников: «Революция, начавшаяся в Киеве, стала явлением международной политики и на революционной волне выплеснула поплывший в другом направлении Крымский полуостров». По мнению сенатора, это была не революция, а «кровавый путч».
«Как кровавый путч в Киеве можно называть революцией, как предлагается в этом учебнике? У меня как участника воссоединения Крыма с Россией такая оценка вызывает недоумение, если не сказать возмущение», – заявил Цеков. Сенатора поддержала спикер Совета Федерации Валентина Матвиенко: «Это просто провокационная запись», – прокомментировала она фразу из учебника.
После этого о «неправильном учебнике» как будто бы все забыли. Проблему затмили другие споры об истории, например, выступление школьника из Нового Уренгоя в Бундестаге, в котором школьник выразил сочувствие немецким военнопленным. Но уже 11 января на сайте Минобрнауки появилось сообщение о том, что дополнительная экспертиза опального учебника будет готова 27 января. Проверкой займется Российская академия наук. Спустя всего два дня министр Васильева в интервью телеканалу НТВ обвинила авторов учебника в незнании историко-культурного стандарта.
Ошибочка вышла
Для любого книжного издательства такой удар очень ощутим, так как учебники составляют основной объём продаж. 11 января на сайте «Дрофы» появилось сообщение о том, что в учебнике истории для десятиклассников «отсутствуют спорные трактовки событий на Украине». Также в издательстве напомнили, что учебник был создан на основе историко-культурного стандарта, утверждённого в 2013 году (напомним, вызвавшие спор украинские события «Евромайдана» начались 21 ноября 2013 года). В «Дрофе» отметили, что учебник прошёл все необходимые экспертизы ещё в 2015 году.
«В 2015 году учебник прошел научную историко-культурную экспертизу в Российском историческом обществе, педагогическую экспертизу – в Российской академии наук, общественную экспертизу – в Российском книжном союзе. Заключения всех экспертиз были положительными. На этом основании учебник был включён в федеральный перечень учебников и рекомендован к использованию при реализации программ общего образования», – говорится в сообщении.
Один из авторов скандального учебника доктор исторических наук Олег Волобуев написал письмо главе Минобрнауки и попросил защитить его от нападок прессы. Историк ещё раз напомнил, что ранее учебник прошёл все экспертизы, в том числе и на соответствие историко-культурному стандарту. «На учебнике стоит рекомендация вашего ведомства – Минобрнауки – и отметка «Историко-культурный стандарт». То есть наш учебник был создан в полном соответствии с историко-культурным стандартом. Это не пустые слова, за этим стоит огромная работа и коллектива авторов, и издателей, и всего исторического сообщества РФ», – пишет Волобуев.
«Оценка должна быть, но мягкая»
Что же такое историко-культурный стандарт и для чего он нужен?
Стандартом называют документ, содержащий основные исторические источники, приемлемые в преподавании, и перечень «трудных вопросов истории». «Стандарт полезен тем, что ставит барьер не только экстремизму, но и дилетантизму, и разного рода фэнтези на исторические темы. Кроме того, он обладает внутренней логикой и позволяет человеку несамостоятельному ориентироваться на сложившиеся трактовки», – поясняет доктор исторических наук Константин Соловьёв в комментарии «Столу». Но стандарт, по мнению историка, как и любой другой инструмент, можно использовать с пользой или во вред.
Существующий стандарт можно критиковать с учётом того, что в него не вошли многие альтернативные, но весьма научные концепции, отмечает Соловьёв. Стандарт не мешает науке, если не возводить его в абсолют. Именно здесь и кроется проблема стандарта как инструмента научной дискуссии. «В обществе авторитарном тенденция превращения стандарта в канон обязательно себя проявит. Это может значить, что всё, что находится за пределами стандарта, будет признано либо неверным, либо политически опасным. Так что дело не в стандарте, а в его применении. В авторитарном обществе стандарт станет помехой любой работе по развитию личностных качеств ученика», – считает учёный.
Политики во время развития конфликта вокруг злополучного учебника говорили о некой провокационности оценки событий на Украине и последующего присоединения Крыма. Мы решили спросить у профессора МГУ им. М.В. Ломоносова доктора исторических наук Ярослава Леонтьева о возможности отказаться от оценок таких острых, происходящих на наших глазах событий в школьных учебниках.
По мнению эксперта, полностью от оценочных позиций при преподавании истории отказаться невозможно. А также важно помнить, что при формировании целостного мировоззрения у детей нельзя прибегать к слишком сложным противоречиям, ведь исторический процесс часто похож на весы, некое противостояние условного добра и условного зла, поэтому всегда приходится давать оценку и выносить вердикт. Но поскольку и события «Евромайдана», и «Крымская весна» произошли слишком недавно и их прямые последствия мы проживаем прямо сейчас, оценивать их надо крайне гибко и не прибегать к жёсткому противопоставлению.
«При полярных оценках, существующих в обществе в связи с присоединением Крымского полуострова к России, и при той геополитической ситуации, которая вокруг этого сложилась, очень сложно давать какие-то оценки. Они могут ещё долгое время не устояться, возможно, даже ещё лет сто. Когда мы говорим о школьном учебнике, то какая-то оценка должна быть, но она должна быть как можно более мягкой и гибкой», – считает историк. Леонтьев отметил, что сами термины «революция», «переворот» и «путч» в разных исторических школах применяются по-разному, и в научном сообществе не всегда удается добиться даже терминологического единства.
«Что говорить о событиях пятилетней давности, если историки до сих пор спорят относительно оценок событий, произошедших более ста лет назад, например, о Великой Октябрьской революции? Нет единого мнения даже о том, когда нам стоит говорить о революции, когда – о перевороте, а когда – об иностранной диверсии», – заключает профессор МГУ.
