Уже после большевистского переворота в октябре 1917 года был издан «Декрет о земле», согласно которому у церкви были конфискованы все церковные и монастырские земли «со всем их живым и мёртвым инвентарём, усадебными постройками и всеми принадлежностями».
В декабре 1917 года были закрыты все учебные заведения духовного ведомства, а Закон Божий в образовательных учреждениях был переведён из обязательных предметов в факультативные. Также появились декреты «О расторжении брака» и «О гражданском браке, о детях и о ведении книг актов состояния», лишившие церковный брак юридической силы.
Наконец, в январе 1918 года были закрыты храмы придворного ведомства, затем конфискованы храмы и «иная церковная собственность», в частности типографии и армейское имущество.
Так что, декрет об отделении церкви от государства и школы от церкви всего лишь зафиксировал курс большевистской диктатуры на уничтожение православной церкви в России. Причём сам Ленин не раз публично объявлял, что именно уничтожение православия и есть цель партии большевиков. «Борьбу с религией нельзя ограничивать абстрактно-идеологической проповедью, нельзя сводить к такой проповеди, – писал он в своей статье «Об отношении рабочей партии к религии». – Эту борьбу надо поставить в связь с конкретной практикой классового движения, направленного к устранению социальных корней религии».
Напрасно патриарх Тихон взывал к большевикам: «Опомнитесь, безумцы, прекратите ваши кровавые расправы. Ведь то, что творите вы, не только жестокое дело, это поистине дело сатанинское, за которое подлежите вы огню геенскому в жизни будущей – загробной и страшному проклятию потомства в жизни настоящей земной… Гонение воздвигли на истину Христову явные и тайные враги сей истины и стремятся к тому, чтобы погубить дело Христово, и вместо любви христианской всюду сеют семена злобы, ненависти и братоубийственной брани».
Но опьянённые безнаказанностью «народные массы» спешили творить зло, показывая, как на практике они собрались бороться с церковью.
Интересная деталь: советская историография, признавая определённые перегибы революционного времени, всегда подчеркивала: «красный террор» стал следствием «террора белого» и Гражданской войны, ожесточившей сердца. Дескать, это после войны большевики стали жестокими, а до этого они были такими идеалистами и романтиками, что были готовы прощать своих врагов и открывать двери тюрем настежь. Приведённые ниже факты опровергают ложь ленинских садистов и насильников: еще до какой бы то ни было Гражданской войны большевики приступили к фактическому уничтожению православного духовенства.
* * *
«Священник долго хрипел...»
И совершенно не случайно, что первым мучеником большевистского режима стал близкий друг патриарха Тихона (Беллавина) – священник Иоанн Кочуров.
Священник Иоанн КочуровИван Александрович родился 13 июля 1871 года в селе Бигильдино (Сурки) Данковского уезда Рязанской губернии в многодетной семье деревенского священника Александра Кочурова, что предопределило его путь в священники с рождения. После окончания Данковского духовного училища он успешно окончил в 1891 году Рязанскую духовную семинарию, затем – Петербургскую духовную академию, после которой был направлен миссионером в Алеутскую и Аляскинскую епархию, которую в то время как раз и возглавлял будущий патриарх Тихон (Беллавин).
Иоанн Кочуров и стал ближайшим помощником епископа Тихона, вместе с ним он и вернулся в Россию – с должности благочинного Нью-Йоркской епархии обычным священником Преображенского собора города Нарвы.
Во время Первой мировой войны он уезжает в столицу и становится священником Екатерининского собора Царского Села. Именно в Царском Селе отца Иоанна и застаёт Февральский переворот 1917 года.
И Царское Село тут же становится одним из центров новой русской Смуты: именно Александровский дворец стал местом заточения семьи императора Николая II, возле дворца были дислоцированы казачьи части генерала П.Н. Краснова, присягнувшего на верность Временному правительству. И все эти тревожные месяцы с амвона Екатерининского собора звучало вдохновенное слово отца Иоанна, призывавшего прихожан к покою и религиозному осмыслению всех новых событий.
Революционный митинг у Царскосельской ратуши. Март, 1917 гВ октябре 1917 года власть в Петрограде захватили большевики. И уже утром 30 октября 1917 года большевики начали артобстрел Царского Села. В городе началась паника, многие жители устремились в православные храмы, и тогда настоятель собора протоиерей Николай Смирнов вместе с отцом Иоанном Кочуровым решили пройти по городу с крестным ходом – дескать, вид мирных христиан и молитвы о прекращении междоусобной братоубийственной брани так или иначе подействуют на военных.
Но большевиков вид крестного хода только привёл в ярость. Американский журналист Джон Рид, известный в России своей книгой «Десять дней, которые потрясли мир», так описал расправу большевиков над священниками: «Вечером, когда войска Керенского отступили из Царского Села, несколько священников организовали крестный ход по улицам, причём обращались к гражданам с речами и уговаривали их поддерживать законную власть, т.е. Временное правительство. Когда казаки очистили город и на улицах появились первые красногвардейцы, то, по рассказам очевидцев, священники стали возбуждать народ против Советов, произнося соответствующие речи на могиле Распутина, находящейся за императорским дворцом. Один из этих священников, о. Иван Кучуров, был арестован и расстрелян раздражёнными красногвардейцами».
На страницах газеты «Всероссийский Церковно-Общественный Вестник» через несколько дней было приведено свидетельство корреспондента одной из петроградских газет:
«Священники были схвачены и отправлены в помещение Совета Рабочих и Солдатских Депутатов. Священник о. Иоанн Кочуров запротестовал и пытался разъяснить дело. С гиканьем и улюлюканьем разъярённая толпа повела его к царскосельскому аэродрому. Несколько винтовок было поднято на безоружного пастыря. Выстрел, другой – взмахнув руками, священник упал ничком на землю, кровь залила его рясу. Смерть не была мгновенной. Священник долго хрипел и грыз мёрзлую землю. Его таскали за волосы, и кто-то кому-то предлагал "прикончить, как собаку"».
По просьбе прихожан, 4 ноября отец Иоанн был погребён в усыпальнице собора. Через 5 месяцев после убийства Кочурова была совершена первая в истории Русской православной церкви XX века «Заупокойная литургия по новым священномученикам и мученикам», список которых к тому времени пополнялся уже ежедневно.
Икона новомученика Иоанна* * *
«Сопротивление не на шутку напугало большевиков»
21 января 1918 года центр Петрограда забурлил: возле церквей в центре города стали собираться десятки тысяч прихожан, обеспокоенные слухами об убийстве красногвардейцами протоиерея Петра Скипетрова и последующими арестами епископа Прокопия и всех членов Духовного собора Александро-Невской лавры.
По подсчетам газетчиков (тогда ещё не все газеты были закрыты большевиками), число протестующих составляло около полумиллиона человек. Люди несли в руках иконы, у многих на глазах были слёзы, а прохожие на улицах при виде процессии становились на колени на мокрый снег и клали земные поклоны.
Протоиерей Петр СкипетровК часу дня народ заполнил Лиговскую площадь, которая не могла вместить грандиозную толпу. Во втором часу под звон колоколов из лавры вышел крестный ход во главе с Вениамином, митрополитом Петроградским и Гдовским (в миру Василий Казанский). Со специального помоста протодиакон лавры громовым голосом прочитал послание патриарха Тихона, был совершён молебен «об умиротворении и спасении Богохранимой державы Российской». Пел весь народ.
Столь массовое сопротивление не на шутку напугало большевиков, которые решили потянуть время и стали уверять, что их-де «неправильно поняли».
Вскоре против митрополита Вениамина было сфабриковано дело по обвинению в антисоветской пропаганде и подстрекательстве к бунтам. Владыка был арестован, вместе с ним было арестовано ещё 86 человек, как духовенства, так и мирян. Суд вынес заранее заготовленный приговор – расстрел! На итоговом заседании митрополиту Вениамину дали последнее слово:
– Я не знаю, что вы мне объявите в вашем приговоре, жизнь или смерть, но что бы вы в нём ни провозгласили, я с одинаковым благоговением обращу свои очи горе, возложу на себя крестное знамение и скажу: Слава Тебе, Господи Боже, за всё!
Митрополит Вениамин и вместе с ним архимандрит Сергий (Шеин) были тайно увезены из тюрьмы и расстреляны в нескольких вёрстах от Петрограда, в Ковалёвском лесу в районе арсенала Ржевского полигона. Осуждённых на смерть предварительно обрили и одели в лохмотья, чтобы в облике нельзя было усмотреть принадлежность к духовенству. Владыка Вениамин шёл на смерть спокойно, тихо шептал молитву и крестился.
Митрополит Вениамин ПетроградскийДо сих пор тело священномученика Вениамина лежит в неизвестной братской могиле.
* * *
«Владыка шёл на верную смерть кротко»
Декрет «Об отделении церкви от государства» вступил в силу 5 февраля, а уже 7 февраля большевиками был расстрелян митрополит Киевский и Галицкий Владимир (в миру Василий Богоявленский) – первый из архиереев Русской православной церкви, пострадавший в годы большевистского террора.
Василий БогоявленскийРодился будущий митрополит в 1848 г. в семье сельского священника Тамбовской губернии, поэтому после церковно-приходской школы его ждала семинария, а затем и Киевская духовная академия. Потом он сам становится преподавателем в стенах Тамбовской семинарии, где пишет работы о смирении: «Быть смиренным значит ничего не знать о своих дарованиях и каких бы то ни было преимуществах, а считать их всегда милостию и дарами Бога, не ставить себя выше ближних своих, безропотно переносить обиды и оскорбления, подчинять свою волю воле других, стоящих выше нас, (…) не стремиться к тому, чтобы отличиться или блеснуть чем-нибудь, но заботиться о благоволении Божием. Вот в чём состоит истинное христианское смирение. Это – преданность Христу».
В 38 лет он принял монашеский постриг при событиях весьма печальных – сначала при родах умерла его жена, а затем и его новорождённая дочь. Поэтому в церковное начальство инок Владимир не лез, воспринимая всё новые и новые церковные назначения с истинно христианским смирением.
Почти 14 лет отец Владимир служил в сане митрополита Московского и Коломенского, затем был переведён в Санкт-Петербург, а в 1915 году – из-за неприятия культа Распутина – владыка был переведён на кафедру в Киев.
В самом начале 1918 года Киев охватила Гражданская война. Обстрелы города не прекращались день и ночь: треск снарядов, оглушительные удары, обрушенные стены и крыши домов…
К этому моменту под влиянием агитации самочинной «рады» дисциплина среди монашествующих упала настолько, что, когда 23 января в Киево-Печерскую лавру пожаловали большевики, никто не попытался оказать сопротивления: ворота в обитель были открыты и группы по 10–15 человек беспрепятственно «хозяйничали» внутри.
Грабители набросились на митрополита: сорвали панагию, душили цепочкой от креста, а минут через двадцать вытолкали на мороз и повели за ограду по направлению к крепостным валам. Владыка шёл на верную смерть кротко, безропотно, осеняя себя крестным знамением.
Только на следующее утро нашли его тело: митрополит Владимир лежал на снегу в одном белье, на теле его было множество штыковых и огнестрельных ран.
* * *
«Чернышёв, ты когда перестанешь расстреливать?»
Еще через несколько дней – 8 февраля 1918 года – в Воронеже был расстрелян крестный ход насельников и прихожан Митрофановского монастыря. Об этом вспоминал член Исполнительного комитета Воронежского совета и начальник боевой рабочей дружины Михаил Чернышёв, токарь паровозоремонтных мастерских:
Члены Воронежской боевой рабочей дружины«Революционный комитет в первом же году начал выселять монахов из Митрофановского монастыря. Было решено вселить туда инвалидов и открыть школу.
Мы вооружили всех инвалидов, кто поддерживал советскую власть, некоторые были без руки или без ноги. Это была дезорганизованная масса. Если боевую дружину обвиняли в грубости, то у инвалидов было ещё хуже. Как-то инвалиды решили выбросить ненужную им мебель в помещение, где находилась колесница Митрофана Угодника. С этого момента начались раздоры, и попы начали раздувать кадило, что большевики закрывают монастырь.
Конечно, нужно было указать ребятам, что так поступать не следует. Но мы решили поддержать их и продемонстрировать монахам вооружённую силу, и всем отрядом прибыли в монастырь. В тот же день я узнал, что архиерей написал просьбу в Исполнительный комитет о разрешении на завтрашний день крестного хода. Я был против того, чтобы разрешать. Но целый ряд старших товарищей держались такого мнения, что можно разрешить.
Крестный ход был назначен на восемь часов утра. Мы с товарищами подготовились, ждём. Девять часов, потом десять, а о крестном ходе ни слуху, ни духу. Мы не сообразили сразу, кто же будет мимо нас ходить, когда у нас пулемёты выстроены и солдаты вооружённые ходят.
Подъехав к монастырю, мы увидели процессию с иконами и хоругвями. Масса разнообразная: тут и крестьяне, и интеллигенция, и буржуазия, и учащиеся...
Я сделал распоряжение разогнать процессию. Солдаты и члены боевой дружины разнесли толпу. Были убитые и раненые даже среди духовенства.
Осталась маленькая кучка человек в семьдесят, которую под усиленной охраной проводили до Девичьего монастыря. Многих арестовали. Арестованных решили расстрелять. Мне говорили, что расстреливать неудобно, что у нас теперь есть власть, Исполнительный комитет, что будет суд. Моисеев всячески упрашивал:
– Нельзя этого делать, теперь мы сильные, мы можем устроить суд.
Но брат Моисеева, принимавший участие в разгоне крестного хода, возмущался, что не дают расстрелять заговорщиков.
В ту ночь расстреляли несколько активно действовавших верующих, в том числе и священнослужителей... После этого началась травля; нас обвиняли в бандитизме и самых плохих вещах...
Я был постоянным членом Исполнительного комитета, и члены Исполкома иногда говорили: "Чернышев, ты когда перестанешь расстреливать?"»
* * *
«Гимназисты закрыли епископа Корнилия своими телами»
Ещё через неделю – 15 февраля 1918 года – была расстреляна демонстрация и в Туле.
Тульские большевики, предвидя протесты верующих против Декрета «Об отделении церкви...», заранее ввели в городе военное положение. И, едва протодиакон с паперти Успенского собора кремля стал читать собравшимся людям послание патриарха, как по собравшимся раздалась пулемётная очередь – это красногвардейцы, перегородившие главную улицу Тулы, пытались сорвать крестный ход.
С большим трудом духовенству удалось предотвратить панику и начать крестный ход. Шествие возглавлял епископ Каширский Корнилий (в миру Гавриил Соболев).
Архиепископ Корнилий (Соболев)На углу центральных улиц верующих вновь встретили выстрелами. Причём красногвардейцы, стрелявшие поначалу вверх, начали уже расстреливать подошедших в упор.
В тот день, по оценкам разных источников, погибло от 8 до 13 человек, ранены десятки. Тяжело ранен был и епископ Корнилий. Как писала тульская газета «Земля и Воля», три пули попали ему в руку и в ноги. От гибели священника спасли гимназист с гимназисткой, которые закрыли епископа Корнилия своими телами и, истекая кровью, помогли ему добраться до аптеки.
Расстрел крестного хода вызвал возмущение горожан, потребовавших суда над виновниками и создания комиссии в Москве по расследованию трагедии. Однако большевистская власть этого, разумеется, не допустила.
Дальнейшая судьба епископа Корнилия сложилась трагично. В 1923 году он был арестован и сослан на три года в Зырянский край. После недолгого перерыва вновь арестован, отправлен на Соловки, а затем на поселение в Казанскую область. 16 апреля 1933 года епископ был убит при невыясненных обстоятельствах.
* * *
До святой Пасхи 1918 года большевиками было убито 15 священномучеников – по самым скромным подсчетам, ведь тогда никто не вёл статистики по убитым «врагам революции»... Например, в селе Орехово Боровического уезда Калужской губернии иерея Иоанна Петрова красногвардейцы насмерть забили кнутом. В Омске после крестного хода большевиками был застрелен священник Николай Цикура, посмевший протестовать против беззаконного ареста архиепископа Омского и Павлодарского Сильвестра (Ольшевского). В Елабуге Вятской губернии был убит протоиерей Павел Дернов с тремя детьми и группой верующих...
