Российское общество ожидало лето 1917 года в самом оптимистичном настроении. Революционный хаос первых недель стал сменяться неким подобием порядка или хотя бы стремлением граждан его установить и сохранить. Тем не менее, шумели митинги, росли и ширились партии, готовились выборы во все мыслимые новые органы новой власти. Приподнятое настроение царило и на фронте – с большим размахом готовилось наступление русской армии, и военный министр Керенский и новый главнокомандующий генерал Брусилов разъезжали по фронту, пламенными речами воодушевляя солдат и офицеров на последнюю в истории русской армии стратегическую наступательную операцию.
Портрет Александра Керенского кисти Исаака Бродского. Фото: общественное достояниеКак и во время кампании 1916 года, основной удар предполагалось нанести силами Юго-Западного фронта – командование решило взять Львов. который удерживали австро-венгерские части, которые рассматривались союзным командованием слабейшими по отношению кайзеровской армии по всем боевым параметрам – так что, у Керенского не было сомнений в успехе военной кампании. Перейти в наступление должен был и Румынский фронт, которому предстояло очистить от австро-венгров Фокшаны и Добруджу – впрочем, это направление считалось второстепенным, как и удары против немцев на Северном и Западном фронте.
Но «наступление Керенского» обернулось настоящей катастрофой.
* * *
Либералы-февралисты, захватив власть и уничтожив самодержавие под флагом «свобод», начали крушить структуру управления и государственные органы, которые у них ассоциировались с “проклятым режимом”; Первыми попали под революционный топор органы внутренних дел, полиция и жандармерия, губернские администрации и земства. И, разумеется, армию – именно в русских офицерах либералы видели главных врагов революции. И неслучайно, что Приказ № 1 только что образованного Петроградского совета рабочих и солдатских депутатов был направлен именно против русских офицеров и всей системы единоначалия в армии. Декрет вводил в армии некие выборные комитеты: «Во всех ротах, батальонах, полках, батареях, эскадронах и отдельных военных службах разных военных управлений и на судах военного флота немедленно выбрать комитеты из выборных представителей всех нижних чинов вышеуказанных воинских частей».
Этот комитет был провозглашен высшим политическим органом каждой части: «Во всех своих политических выступлениях воинская часть подчиняется Совету рабочих и солдатских депутатов и своим комитетам».
Также декрет объявлял, что солдат на службе должен был чётко соблюдать воинскую дисциплину, но вне строя, в своей частной, общественной и политической жизни был равноправен с офицерами, которым он впредь мог не отдавать честь во внеслужебное время. Отменялось и прежние обращения к офицерам – дескать, были господа, а теперь мы все товарищи.
* * *
В теории все звучало хорошо и красиво, однако на практике получилось так, что командиры в военное время утратили всякую власть над солдатами – отныне каждый приказ утверждался на общем собрании воинского подразделения: держать позицию или не держать. И фронт тут же посыпался.
Не спасали никакие речи и воззвания.
Журнал «Искры» писал: «В гренадерском полку вышел казус – после речи Керенского выступил штабс-капитан Д., который заявил, что полк наступать не будет, и, разумеется, встретил горячее сочувствие всех солдат, которые начали галдеть, что никакого наступления не надо. Тогда Керенский, видя, что начинает становиться слишком шумно, закричал:
- Командир полка, потрудитесь водворить порядок!
С двумя адъютантами в великолепном автомобиле Керенский стал на сидение и начал, захлебываясь, по-актерски говорить. Он призывал к наступлению, говоря, что раньше «вас гнали плетью и пулеметами, а теперь вы должны идти добровольно, чтобы мир увидел, на что способен свободный народ». И этот шут гороховый, с одной стороны, уже разрушил всякую дисциплину, с другой, как чуть что, кричит: «Командир полка, потрудитесь!…»
Еще один случай описала газета «Русское слово»: «На днях в районе Западного фронта был расформирован В-ий пехотный полк, категорически заявивший о своем нежелании занять боевой участок нашей укрепленной линии и постановивший произвести «физическое воздействие» на высшее командование за те решительные, строгие меры, которые были применены им в последние дни. К солдатам В. полка были направлены офицеры, которым было поручено предложить полку выдать бунтарей. Полк отказал, заявив, что все попытки изъять из его состава хотя бы одного солдата встретят надлежащий отпор вплоть до оружия».
Газета «Новое время» описала характерный случай на Северо-Западном фронте: «В зловещем дыму происшедшего разгрома начинают вырисовываться отвратительные контуры измены и предательства, приведшие нас к катастрофе. Благодаря предательскому поведению 6-й гренадерской дивизии, самовольно ушедшей из окопов и открывших Германцам беспрепятственный путь в глубь нашего расположения, противник получил возможность без всяких потерь и жертв нанести нам серьезное поражение. В узкие двери, открытые гренадерами, устремились значительные германские силы, которые, распространяясь на восток, проникли в глубь нашего расположения на 35 верст...»
* * *
«Биржевые ведомости» опубликовали телеграмму главнокомандующего армиями юго-западного фронта генерала Лавра Корнилова, которую от отправил в адрес военного министра Керенского:
Лавр Корнилов в чине полковника, середина 1910-х. Фото: Wikipedia
«Армия обезумевших темных людей, не ограждаемых властью от систематического развращения и разложения, потерявших чувство человеческого достоинства, бежит. На полях, которые нельзя даже назвать полями сражения, царят сплошной ужас, позор и срам, которых русская армия еще не знала с самого своего существования. Или это бегство будет прекращено и этот стыд будет снят революционным правительством, или если оно этого сделать не может, то неизбежным ходом истории будут выдвинуты другие люди, которые, сняв бесчестие, вместе с тем уничтожат завоевания революции и поэтому не смогут дать счастья стране. Я, генерал Корнилов, заявляю, что отечество гибнет, и поэтому требую немедленного прекращения наступления на всех фронтах для сохранения и спасения армии и для ее реорганизации на началах строгой дисциплины. Необходимо немедленное в качестве временной меры, вызванной исключительной безвыходностью создавшегося положения, введение смертной казни и учреждение полевых судов на театре военных действий. Я заявляю, что если правительство не утвердит предлагаемых мною мер, то я, генерал Корнилов, самовольно слагаю с себя полномочия главнокомандующего».
Керенский пошел навстречу Корнилову, и вскоре в начале июля 1917 года смертная казнь была восстановлена на фронте «на время войны». Также были учреждены военно-революционные суды, состоящие из солдат и матросов.
* * *
Также создавались специальные ударные батальоны, «батальоны смерти», в которые записывались солдаты и офицеры, желавшие первыми перейти в наступление или в принципе согласные воевать. В отличие от штурмовых частей в кайзеровской армии они не имели особой подготовки или вооружений. Их «ударный» характер определялся исключительно красивыми нашивками в виде «адамовой головы» и красивой формы, которая по идее должна была побуждать на ратные подвиги других солдат.
Сами же солдаты больше думали о том, что в родных деревнях вместе с революцией начался передел господской земли, а стало быть, штыки в землю и бегом до хаты!
Вот письмо типичного фронтовика в газету «Окопная Правда»: «Я прочел в «Известиях Р и С. Д.» статью: «Кто дезорганизует армию», там говорится, что дезорганизацию в армию вносят газеты. Товарищи, армию дезорганизуют не наши газеты, которые защищают интересы всего народа, а вся политика Врем. Правительства, которая бросила солдат в наступление, не сказав, во имя чего им следует умирать...»
Поэтому армия никак не поддержала патриотический порыв «ударных батальонов».
Газета «Биржевые ведомости» описывает трагедию Ревельского ударного батальона: «Получив задачу прорвать две линии окопов, батальон прорвал четыре линии, желая закрепить захваченное, батальон попросил поддержки, но вместо поддержки батальон был обстрелян своими же. Под двойным огнем батальон начал отход на первоначальные позиции. Потери были громадны: из 300 моряков, входивших в состав батальона, не ранено всего 15 человек. Три офицера: подпоручик Симаков, мичман Орлов, мичман Зубков, не желая отступать, застрелились. Командир батальона штабс-капитан Егоров скончался от полученных им 13 ран...»
* * *
6 июля австро-венгерские и германские части перешли в контрнаступление. Лишенные организационного и морального стержня, русские части спешно отходили. Местами отступление переходило в беспорядочное бегство, сопровождавшееся мародерством и грабежами.
Газета «Московские ведомости» писала: «Оценка разыгравшейся в Галиции катастрофы уже сделана авторитетным лицом. Генерал Корнилов определенно заявил, что «наши материальные потери не поддаются учету» и что «охватить размеры постигшего Россию бедствия сейчас не в состоянии простой человеческий ум». Эти слова не оставляют сомнений в близости новых тяжелых часов. Утрачен целый ряд важных стратегических баз. Нам приходится бросать огромные запасы продовольствия и снарядов. Все, что страна собирала с великим трудом для прокормления армии, достанется врагам. Особенно крупным затруднением является беспорядок на коммуникациях. Товарищи-дезертиры едут домой, захватывая для этой цели поезда. Эвакуация раненых и подвоз всего необходимого остановлены. Отступающие армии начинают голодать. Страшные, необычайные факты!»
«Биржевые ведомости» писала о том, что банды дезертиров стали настоящим бедствием для крупных городов: «В последнее время появился особый тип дезертиров: солдат, не покидающих с бегством из частей своего оружия. В некоторых районах дезертиры стали образовывать организованные банды, терроризирующие население и оказывающие вооруженное сопротивление при попытке отдельных групп населения и солдат их задержать. Не имея возможности пробраться в глубокий тыл, они остаются в городах и местечках, прилегающих к району военных действий. Они всецело занимаются грабежами и нападениями».
* * *
Тяжелые поражения русской армии и поток дезертиров обострили ситуацию в целом по России, но более всего – в Петрограде.
В поисках альтернатив командование рассматривало возможность перевода на фронт частей Петроградского гарнизона.
И тут же в Петрограде и Кронштадте начались солдатские митинги против отправки на фронт. Лозунг «Вся власть Советам» внезапно показался им более привлекательным, чем «Отечество в опасности!».
Демонстрация в Петрограде с требованием свержения Временного правительства и передачи власти Советам, 1917 год. Фото: РИА НовостиВозможно, при несколько ином развитии событий, бунтующие против перевода на фронт солдаты ограничились бы очередным митингом, высказали множество громких лозунгов и требований и, в итоге, остались сидеть в казармах. Но на этот раз вместе с военным поражением произошел очередной правительственный кризис. Причиной стала Украина, где собрались писатели и журналисты, которые приняли Универсал о самостоятельности никогда не существовавшей страны.
* * *
Впрочем, это происходило не только в Киеве – недаром Лев Троцкий писал: «В лице эсеровской учредилки Февральская республика получила оказию умереть вторично…»
Например, в Якутии сразу же после Февральской революции был создан «Якутский трудовой союз федералистов», который своей основной задачей видел в получении национально-территориального суверенитета Якутии.
Об отделении мечтали и депутаты Сибирской Областной Думы предоставить суверенитет Сибири. Кстати, один из пунктов их программы был направлен против переселенческой политики царизма и русских крестьян-переселенцев. Сибирская Дума собиралась утвердить «способ деколонизации (переселения) переселенцев…»
Помимо независимой Сибири и Якутии были еще и такие экзотические «государства», как Северная область со столицей в Архангельске, Русская Северо-Западная область, Идель-Урал-Штаты, Олонецкая и Кубанские республики, Кокандская автономия.
Даже в губерниях принялись свергать губернаторов.
Философ Василий Розанов, наблюдая за этой вакханалией, писал: «Русь слиняла в два дня. Даже газету нельзя было закрыть так скоро, как закрылась Русь... Не осталось буквально ничего – ни царства, ни церкви, ни армии… Как же это мы развалили всю Россию, делая с нею то же самое, что и поляки в Смутное время?»
* * *
Но Киев стал исключением в том плане, что там даже не было признаков формальной легитимности. То есть, если Временное правительство состояло преимущественно из депутатов Государственной Думы, которые все-таки прошли через выборы, если в советах губернских городов состояли земцы и местные депутаты, то за Центральную Раду в Киеве вообще никто не голосовал.
Рада появилась сама по себе. Генеральный президент Рады – писатель Михаил Грушевский, сын известного на всю Россию преподавателя русского и церковнославянского языков Сергея Грушевского. Учебники Грушевского для гимназий многократно переиздавались, и семья безбедно жила на авторские отчисления. Но жить в тени великого отца была для амбициозного Михаила сущей мукой, и тогда он тоже решил что-нибудь придумать. И в итоге он изобрел историю «Руси-Украины» – по сути, все завиральные идеи о происхождении хуторян Винницкой губернии непосредственно от атлантов берут свое начало от творений Грушевского.
Ближайшими соратниками Грушевского были недоучившиеся адвокаты, писатели и публицисты, самым известным из которых был Сергей Ефремов, автор «Iсторіи украінского письменства».
И сбоку на табуреточке тихо сидел Семен Петлюра – скромный бухгалтер, тоже пробовавший пописывать статейки. Но его печатали неохотно – все считали Петлюру «москалем», потому что он с женой жил в Москве. (В итоге Петлюра из кожи вон лез, чтобы доказать свою «украинистость» – и вылез: вскоре петлюровцами стали пугать детей и взрослых.)
Именно эти люди и написали Универсал о независимости так называемой Украины. Ну, это если бы как сегодня кто-то объявил Ростов-на Дону столицей нового Скифского государства – а почему нет? Недаром же Пушкин писал: «Да, скифы мы!».
Безусловно, проще всего этого Универсала было бы не заметить – ну мало ли сумасшедших людей на просторах бывшей империи мнят себя государственными деятелями?
Но в том-то и дело, что Универсал было невозможно не заметить. Прежде всего, самозваную «Центральную Раду» подержали и украинские эсеры, и ТУП – то есть, Товарищество украинских прогрессистов, сеть историко-философских кружков интеллигенции, мечтавшей о возрождении в Малороссии эдаких пасторальных хуторов, которые так завлекательно описал Гоголь. Ну вот и сегодня же в России кто-то представляет себя викингами, кто-то – гномами или хоббитами, а вот эти товарищи мнили себя козаками из повестей Гоголя.
Но самое главное, что Универсал Центральной Рады поддержал сам президент США Вудро Вильсон, заявивший, что после войны все бывшие империи – а в особенности, Россия и Германия, должны предоставить свободы и равные политические права. Напомним, что в то время в самих США коренное население страны и афроамериканцы вообще были лишены каких бы то ни было прав, а сама Америка считалась союзницей России – как говорится, с такими союзниками никаких врагов не надо.
Поскольку премьер-министр Временного правительства князь Георгий Львов и министр иностранных дел кадет Павел Милюков категорически отказались от каких-либо переговоров с самозванной Радой, то роль переговорщика пришлось взять на себя военному и морскому министру Александру Керенскому – впрочем, он поехал в Киев не как министр, но как представитель крупнейшей партии социалистов-революционеров.
И в Киеве Керенский, буквально преисполнившись чувством собственного величия, стал раздавать множество щедрых обещаний о широкой самостоятельности будущего украинского государства.
Министры-кадеты попытались одернуть Керенского – было уже сто раз обговорено, что все подобные вопросы относились исключительно к компетенции Учредительного собрания. Но Керенского было уже не остановить - следом он отправился в Гельсингфорс, где финский сенат объявил о независимости Финляндии.
В знак протеста ушли в отставку четыре ключевых министра от партии кадетов: князь Дмитрий Шаховский (министр государственного призрения), Александр Мануйлов (министр просвещения), Андрей Шингарев (министр финансов) и Василий Степанов (управляющий министерством торговли и промышленности). Тем самым они, видимо, хотели подорвать легитимность Керенского - дескать, раз Временное правительство утратило свою дееспособность и легитимность, то все заявления бывшего военного министра являются не более, чем частным мнением товарища Керенского.
* * *
И в этот момент горячие головы из Петроградского совета увидели в этом благоприятный повод для того, чтобы, наконец, покончить и с Временным правительством, и с двоевластием. Раз Временное правительство не может разобраться в собственных проблемах – как оно может управлять страной? Тем более – посылать на верную смерть солдат революции?
Казалось, стоит лишь сделать небольшой толчок, как законная власть перейдет в руки Советов, которые, как истинные революционные органы власти, должны взять всю полноту управления в свои руки.
Продолжение следует.
