Читая дела репрессированных священнослужителей, может сложиться впечатление, что среди них не было противников советской власти – дескать, все они пострадали по ложному наговору. Но это не совсем так. Противники были, причём противники убеждённые, готовые ради своих убеждений идти на голгофу. Среди врагов большевизма были и те, кто и сами занимали в вертикали власти достаточно высокое положение и своими глазами видели всю сущность бесчеловечного режима. Один из них – видный сотрудник Главполитпросвета Антоний Максимович Тьевар, ставший тайным монахом под именем Серафим.
Будущий преподобномученик родился в июле 1899 года в Москве. Отец умер, когда Антонию исполнилось шесть лет, а его брату Максиму один год, и детей воспитывала мать, Наталия Дмитриевна.
Антоний окончил реальное училище и в 1917 году поступил статистиком на Дедовскую прядильно-ткацкую мануфактуру, где его и захватила революция.
В 1918 году Антоний поступил на курсы внешкольного политпросвещения и вскоре был призван в Красную армию. Сначала он был направлен библиотекарем на фронт Южной армии, но затем его вернули в Москву – он стал служить в Главном политуправлении Реввоенсовета республики в должности библиотекаря-инструктора.
Тут стоит пояснить, что библиотекари Главного политического управления Реввоенсовета вовсе не выдавали почитать книжки населению – напротив, они их забирали. Разумеется, не все подряд, но только сами ценные – старинные рукописные книги, летописи, семейные архивы из захваченных помещичьих усадеб – словом, всё, что представляло ценность. (В 1929 году большая часть фондов библиотеки РВС будет передана в Отдел военной литературы Ленинской библиотеки.)
И Антоний Тьевар не просто реквизировал чужие книги, но руководил эти процессом, составляя директивы для сотрудников реввоенсоветов отдельных армий и фронтов, какие книги стоит первым отделом отсылать в Москву, а какие можно оставить на месте. И надо сказать, он весьма преуспел в этом занятии. В 1920 году он участвовал в организации съезда библиотечных работников Красной армии, после чего дорос до поста помощника начальника библиотеки. В 1922 году Антоний был демобилизован, но остался служить на прежнем месте, получив должность главного библиографа Главполитпросвета.
И тут с Антонием Тьеваром произошло настоящее преображение. Ещё в 1920 году он, пытаясь разобраться в церковной литературе, познакомился с профессором Московской духовной академии Иваном Васильевичем Поповым и вскоре стал другом и учеником выдающегося учёного-патролога. Сокровенное знание о творящемся в стране разбое и насилии требовало выхода, и под влиянием Ивана Васильевича Попова Антоний не просто пришёл к Богу, но решил вести жизнь подвижническую.
Между тем в 1924 году в связи с возникновением обновленческого раскола у патриарха Тихона возникла насущная необходимость в составлении полного списка епископата – как православного, так и раскольнического, а кроме того, всех тех архиереев и священников, кто к тому времени оказался в ссылках и лагерях и, следовательно, не мог занять ту или иную пустующую кафедру. Патриарх Тихон благословил на составление такого списка Ивана Васильевича, а тот привлёк помощником Антония Тьевара: кому как не столь высокопоставленному сотруднику Главполитпросвета иметь доступ к секретной информации ОГПУ?
И, пользуясь служебными связями, Антоний составил список действующих и арестованных архиереев, ходивший тогда среди верующих людей в рукописном виде. Данные удручали: после принятия Декрета об изъятии церковных ценностей в стране начались массовые уголовные процессы против духовных лиц. Только в 1922 году в лагеря ОГПУ попало более 8 тысяч священников и монахов. Судебные процессы над духовенством прошли по всей России, и к началу 1924 года в тюрьмах и лагерях побывало около половины всего российского епископата.
Также Иван Васильевич поручил своему ученику собрать в его роскошной библиотеке все сведения и богословские суждения о «имябожниках» – так именовалось религиозное догматическое и мистическое движение, получившее распространение в начале XX века среди православных русских монахов на святой горе Афон (главным богословским положением «имябожия» являлось учение «о незримом присутствии Бога в Божественных именах»). Дело в том, что Иван Васильевич на Поместном соборе входил в состав Подотдела об афонском движении, и этот вопрос должны были вынести на готовящийся весной 1925 года VIII Вселенский собор.
Но активность юного библиотекаря привлекла внимание сотрудников ОГПУ. В декабре 1924 года Антоний Тьевар был арестован и заключён в тюрьму ОГПУ на Лубянке.
В итоге Антония признали виновным «в сношениях с представителями иностранных государств с целью вызова со стороны последних интервенции по отношению советской власти, для каковой цели Тьеваром давалась последним явно ложная и неправильная информация о гонениях со стороны советской власти... Церкви и епископата».
Особое Совещание при Коллегии ОГПУ приговорило Антония к трём годам заключения в Соловецкий концлагерь. В Соловки он прибыл вместе с Иваном Поповым, и их поселили в одном бараке.
Протоиерей Михаил Польский писал об Антонии: «Говоря об Иване Васильевиче, нельзя не вспомнить его «душеприказчика», прекрасного юношу Антония Тьевара, с которым они вместе прибыли на Соловки, – так иногда в шутливой форме назывались молодые кандидаты на профессорскую должность, которых старики-профессора готовили на свои кафедры, передавая им по возможности всё своё учёное достояние, свои познания. Антоний Тьевар был учеником и другом профессора. Вместе они жили, занимали кровати рядом, вместе кушали, гуляли. Ученик работал над учением о Христе святителя Афанасия Великого и писал и читал в свободные от работы минуты».
В 1928 году Тьевар освободился и отправился в Дивеево и Саров, где епископ Серпуховской Арсений (Жадановский) постриг Антония в монахи с именем Серафим, а затем он был рукоположен во иеромонаха. Его мать Наталья Дмитриевна приняла монашеский постриг с именем Пантелеимона.
Они поселились в Москве в своей квартире, где иеромонах Серафим стал совершать келейно богослужения.
В начале 1931 года иеромонах Серафим был вновь арестован – по делу о создании антисоветской организации «Православное братство». Всего по этому делу проходило 39 человек, включая игумена Московского Богоявленского монастыря архимандрита Гавриила (Игошкина).
В обвинительном заключении Особого совещания при Коллегии ОГПУ говорилось: «Привлечённые по делу обвиняемые – бывшие монахи и монашки ликвидированных монастырей, члены церковных советов, попы и бывшие торговцы, будучи активными церковниками-антисоветчиками... группируясь вокруг реакционных московских церквей, проживая группами и в одиночку, занимались активной антисоветской деятельностью, выражающейся в организации нелегальных антисоветских „сестричеств“ и „братств“, оказании помощи ссыльному за контрреволюционную деятельность духовенству, произнесении проповедей контрреволюционного характера, антисоветской агитации о религиозных гонениях, якобы чинимых советской властью, и распространении всевозможных провокационных слухов среди населения».
Отвечая на вопросы следователя, иеромонах Серафим сказал: «Отношение моё к советской власти отрицательное в плоскости вопросов, а именно: ссылки духовенства, закрытия и уничтожения церквей и т. п.».
В апреле 1931 года Особое совещание при Коллегии ОГПУ приговорило иеромонаха Серафима к трём годам заключения в концлагерь, и он был отправлен в Вишерские лагеря в Пермскую область.
6 декабря 1931 года от голода и регулярных избиений иеромонах Серафим (Тьевар) скончался в 1-м отделении Вишерского исправительно-трудового лагеря.
Также в этот день церковь почитает память и других новомучеников Российских:
епископа Бориса (в миру Семёна Тимофеевича Воскобойникова), митрополита Ивановского;
пресвитера Елеазара (Спиридонова), священника церкви Илии пророка в Евпатории;
священника Александра (Уксусова), который в 1937 году служил бухгалтером в колхозах Некоузского района.
