Митрополит Серафим (в миру Леонид Михайлович Чичагов) происходил из древней аристократической семьи: правнук знаменитого адмирала Василия Чичагова, одного из первых исследователей Ледовитого океана; внук Павла Чичагова, морского министра России, видного участника Отечественной войны 1812 года.
Он получил блестящее образование: сначала учился в 1-й Санкт-Петербургской классической гимназии, затем – в Пажеском корпусе, самом привилегированном аристократическом учебном заведении тогдашней России. По окончании Пажеского корпуса в 1874 году Леонид Михайлович был зачислен на службу в Гвардейскую артиллерийскую бригаду Преображенского полка.
Буквально за 15 лет он прошёл путь от прапорщика до полковника, участвовал в Русско-турецкой кампании, за храбрость при осаде Плевны был награждён генералом Скобелевым личным оружием. Однако военная карьера не удовлетворяла Чичагова. И в 1891 году к великому удивлению близких и друзей он, будучи адъютантом при великом князе Михаиле Николаевиче, вышел в отставку в чине полковника и стал готовиться к принятию священнического сана.
Впрочем, Чичагов с детства отличался необыкновенной религиозностью: рано потеряв обоих родителей, он, по его словам, «привык искать утешение в религии». Служа в Преображенском полку, Леонид Михайлович состоял старостой Преображенского собора в Петербурге, где он и познакомился с о. Иоанном Кронштадтским, который стал его духовным наставником.
И вот в 1893 году Леонид Михайлович был рукоположен в сан священника в Кремлёвском Успенском кафедральном соборе. Его первое место службы – Кремлёвская церковь Двунадесяти Апостолов, затем его определили военным священником при Артиллерийском ведомстве Московского военного округа.
Уже через два года, в 1895 году, отец Леонид решает принять монашество – после смерти 36-летней жены Наталии Николаевны Дохтуровой. Он стал монахом Свято-Троицкой Сергиевой лавры, а вскоре был возведён в сан архимандрита и назначен благочинным монастырей Владимирской епархии.
Одновременно он стал работать и над составлением летописи Серафимо-Дивеевского женского монастыря, который был построен по благословению преподобного Серафима Саровского. Так родилась на свет летопись, благодаря которой и был прославлен великий русский святой.
* * *
О причине написания этого труда сам митрополит Серафим писал следующее: «Когда после довольно долгой государственной службы я сделался священником, мне захотелось съездить в Саровскую пустынь, место подвигов преподобного Серафима, тогда ещё не прославленного, и когда наступило лето – поехал туда. Саровская пустынь произвела на меня сильное впечатление. Я провёл там несколько дней в молитве и посещал все места, где подвизался преподобный Серафим. Оттуда перебрался в Дивеевский монастырь, где мне очень понравилось и многое напоминало о преподобном Серафиме, так заботившемся о дивеевских сёстрах.
Игумения приняла меня очень приветливо, много со мной беседовала и, между прочим, сказала, что в монастыре живут три лица, которые помнят Преподобного: две старицы-монахини и монахиня Пелагея (в миру Паша). Особенно хорошо помнит его Паша, пользовавшаяся любовью Преподобного и бывшая с ним в постоянном общении. Я выразил желание её навестить, чтобы услышать что-либо о Преподобном из её уст. Меня проводили к домику, где жила Паша. Едва я вошел к ней, как Паша, лежавшая в постели (она была очень старая и больная), воскликнула:
– Вот хорошо, что ты пришёл, я тебя давно поджидаю: преподобный Серафим велел тебе передать, чтобы ты доложил Государю, что наступило время открытия его мощей и прославления.
Я ответил Паше, что по своему общественному положению не могу быть принятым Государем и передать ему в уста то, что она мне поручает. Меня сочтут за сумасшедшего, если я начну домогаться быть принятым Императором. Я не могу сделать то, о чем она меня просит.
На это Паша сказала:
– Я ничего не знаю, передала только то, что мне повелел Преподобный.
В смущении я покинул келью старицы...
Вскоре я уехал из Дивеевского монастыря и, возвращаясь в Москву, невольно обдумывал слова Паши. В Москве они опять пришли мне в голову, и вдруг однажды меня пронзила мысль, что ведь можно записать всё, что рассказывали о преподобном Серафиме помнившие его монахини, разыскать других лиц из современников Преподобного и расспросить их о нём, ознакомиться с архивами Саровской пустыни и Дивеевского монастыря и заимствовать оттуда всё, что относится к жизни Преподобного и последующего после его кончины периода. Привести весь этот материал в систему и хронологический порядок, затем этот труд, основанный не только на воспоминаниях, но и на фактических данных и документах, дающих полную картину жизни и подвигов преподобного Серафима и значение его для религиозной жизни народа, напечатать и поднести Императору, чем и будет исполнена воля Преподобного, переданная мне в категорической форме Пашей. Такое решение ещё подкреплялось тем соображением, что царская семья, как было известно, собираясь за вечерним чаем, читала вслух книги богословского содержания, и я надеялся, что и моя книга будет прочитана.
Таким образом зародилась мысль о Летописи.
Для приведения её в исполнение я вскоре взял отпуск и снова отправился в Дивеево. Там мне был предоставлен архив монастыря, так же как и в Саровской пустыни. Но прежде всего я отправился к Паше и стал расспрашивать её обо всех известных эпизодах жизни Преподобного, тщательно записывал всё, что она передавала мне, а потом ей записи прочитывал. Она находила всё записанное правильным и наконец сказала:
– Всё, что помню о Преподобном, тебе рассказала, и хорошо ты и верно записал.
Возвратившись в Москву с собранным материалом о преподобном Серафиме, я немедленно приступил к своему труду. Вскоре я овдовел и принял монашество с именем Серафима, избрав его своим небесным покровителем. Летопись была издана в 1896 году и преподнесена Государю, что повлияло на решение вопроса о прославлении преподобного Серафима».
Именно в этой книге приводятся многие поучения и беседы преподобного Серафима, в том числе и известная беседа с Мотовиловым о цели христианской жизни.
* * *
Надо сказать, что с тех пор как Петр I упразднил патриаршество, превратив Русскую церковь в своего рода государственное министерство «по идеологии», и до конца XIX века было канонизировано всего пять подвижников веры: Димитрий Ростовский, Иннокентий Иркутский, Митрофан Воронежский и Тихон Задонский, Феодосий Тотемский. Заниматься канонизацией новых святых государственным чиновникам от религии не было никакого желания – ведь были и куда более «важные» и «насущные» вопросы.
Конечно, время от времени возникали предложения о канонизации того или иного подвижника веры. Так, например, впервые вопрос о прославлении Серафима Саровского был поднят ещё в 1883 году. Тогда начальник московских женских гимназий Викторов в письме обер-прокурору Константину Победоносцеву предложил «ознаменовать начало царствования императора Александра III открытием мощей благочестивого, всей Россией чтимого угодника». Ответа, однако, не последовало. Позднее были отвергнуты и другие частные предложения.
И только после издания летописи Серафимо-Дивеевской обители колёса бюрократической машины вдруг закрутились в нужном направлении. Дело в том, что Саровского подвижника уже давно почитали в семье Романовых. Благодаря молитвам Серафиму Саровскому, как считалось, получила исцеление 7-летняя дочь Александра II. Императрица Александра Фёдоровна верила, что именно его молитвами будет рождён наконец в семье мальчик – будущий наследник престола. Но помимо личного почитания преподобного
Николай II искал в канонизации Серафима решение глубоких внутриполитических проблем: широкое народное почитание Серафима Саровского могло стать поддержкой для трона. Николай II и стал горячим поклонником открытия мощей Преподобного. И в августе 1902 года было поручено создать специальную комиссию и произвести предварительное освидетельствование останков преподобного Серафима.
Освидетельствование показало, что нетленных мощей не существует. Это немало смутило Священный Синод, но император настоял на продолжении дела. Вновь назначенная комиссия приступает к подробному расследованию чудесных знамений и исцелений, явленных по молитвам отца Серафима. Была найдена и могила Преподобного – на её местонахождение указала игуменья монастыря.
Доклад комиссии и настойчивость Императора вынудили Священный Синод принять решение о канонизации старца Серафима Саровского: «Старца Серафима, почивающего в Саровской пустыни, признать в лике святых, благодатию Божию прославленных, а всечестные останки его – святыми мощами и положить оные в особо уготованную усердием Его Императорского Величества гробницу для поклонения и чествования от притекающих к нему с молитвою».
В итоге архимандрит Серафим Чичагов был назначен одним их главных организаторов церемонии прославления святого Серафима Саровского. Была приготовлена гробница, разработан очень подробный церемониал богослужений, составлено «Слово в день памяти Серафима Саровского», которое говорилось в храмах на службах.
Также были простроены десятки гостиниц, в Саров была проложена железная дорога – для приема сотен тысяч паломников со всей России.
* * *
Вскоре чиновники Синода попытались отодвинуть архимандрита Серафима от прибыльного дела. Д
ля начала он был назначен настоятелем Воскресенского Ново-Иерусалимского монастыря, затем был переведён епископом в Грузию, а после революции 1905 года отец Серафим был направлен в Орёл, затем – в Кишинёв.
В 1912 году отец Серафим был переведён в Тверь архиепископом Тверским и Кашинским, где он и встретил революционный 1917 год.
Революционными настроениями заразились и местные священники: вскоре епархиальный съезд проголосовал об удалении отца Серафима из епархии. Что ж, отец Серафим вернулся в родную Троицкую лавру, где и прожил до своего ареста в 1921 году.
* * *
В 1921 году постановлением судебной тройки ВЧК владыка Серафим приговорён к высылке в Архангельский концлагерь сроком на два года. Вскоре приговор почему-то отменили: священник был этапирован в распоряжение Архангельского ГУБотдела как административный ссыльный, после чего гражданин Чичагов Л.М. был выслан в Марийскую область на один год.
В 1924 года он был вновь арестован и содержался около года в Бутырской тюрьме, после чего его отправили коротать старость в Сергиевский женский монастырь под городом Шуей Владимирской области. Прожил он в этом монастыре два года.
В 1928 году владыку Серафима вызвал к себе митрополит Сергий (Страгородский), местоблюститель патриарха, и предложил занять пост управляющего Ленинградской епархией.
Вскоре он стал митрополитом Петроградским и Гдовским и на этой кафедре боролся с обновленчеством.
30 ноября 1937 года в возрасте 81 года в состоянии тяжёлой болезни он был вновь арестован и на носилках доставлен в Москву.
Через несколько дней судебная тройка УНКВД по Московской области приняла постановление о его расстреле по обвинению в «контрреволюционной монархической агитации».
Отец Серафим был расстрелян 11 декабря на полигоне НКВД в подмосковном поселке Бутово.
