…Три дня добровольцы днём и ночью упорно продвигались вперёд, очищая Екатеринодар – дом за домом. Но отчаянно дрались и красные.
Наконец через три дня боёв на военном совете у генерала Корнилова были оглашены потери: в Партизанском полку осталось менее 300 штыков, в Офицерском – ещё меньше, раненых – более полутора тысяч. Армия сражается уже на пределе своих возможностей, казаки разбредаются по домам, боеприпасов практически нет.
В итоге Корнилов принял решение дать войскам день отдыха, перегруппировать силы, а 1 апреля идти в последнюю отчаянную атаку. И решил сам вести армию на штурм:
– Наденьте чистое бельё, у кого есть. Екатеринодара не возьмём, а если и возьмём, то погибнем.
Но штурм так и не начался. При очередном артиллерийском обстреле фермы, где расположился штаб Корнилова, один из снарядов влетел в комнату генерала. Корнилов погиб практически мгновенно.
Деникин писал, что смерть командующего хотели скрыть от армии хотя бы до вечера. Тщетно: весть о смерти Корнилова моментально распространилась среди бойцов. Солдаты и офицеры, прошедшие огонь и воду, плакали навзрыд...
* * *
Лавр Георгиевич Корнилов появился на свет 18 августа 1870 года в семье отставного хорунжего Сибирского казачьего войска в станице Каракалинской. Воспитание он получил тоже казачье, помогая с ранних лет отцу ухаживать за табунами лошадей. Затем отец с большим трудом определил его в Омский кадетский корпус, который Корнилов окончил с наивысшим баллом. В 1889 году он был зачислен юнкером в Михайловское артиллерийское училище. Через три года, получив чин подпоручика, Лавр Корнилов был направлен для прохождения службы в Туркестанскую артиллерийскую бригаду.
Тяжёлая служба в дальнем гарнизоне ломала судьбы и души многих молодых офицеров. Но Корнилов никогда не отличался малодушием: отслужив положенный срок до звания поручика, он поступил в Академию Генерального штаба, где снова оказался в числе первых учеников, получив малую серебряную медаль и чин капитана досрочно.
Как один из лучших выпускников капитан Корнилов имел право выбора дальнейшего места службы. И он поразил всех, попросив отправить его снова в Туркестан, причём в самый отдалённый район – на границу с Афганистаном.
Лавр Корнилов. Фото: общественное достояниеИ Корнилов становится суперагентом военной разведки. Переодевшись дервишем, он с отрядом верных казаков-пластунов объездил всю Персию, Афганистан, Индию и Китай, составляя подробные карты местности. Позже штаб Туркестанского военного округа издал научные работы Корнилова «Кашгария, или Восточный Туркестан» и «Сведения, касающиеся стран, сопредельных с Туркестаном», которые заслужили самые лестные отзывы учёных-географов из Академии наук.
В 1904 году Корнилов получил чин подполковника и в качестве начальника штаба 1-й стрелковой бригады отбыл на войну с Японией. Участвовал в боях под Сандепу и Мукденом, за храбрость был удостоен ордена Св. Георгия 4-й степени и чина полковника.
Затем Корнилов служил в управлении Генштаба, был дипломатом в Китае, выполняя поручения русской военной разведки.
* * *
В Первой мировой войне генерал-майор Корнилов участвовал с самого первого дня, став командиром 2-й бригады 49-й пехотной дивизии, а вскоре – командиром 48-й пехотной дивизии, которая получила название «стальной». За бои на Юго-Западном фронте генерал Корнилов получил свой второй орден Св. Георгия – уже 3-й степени.
Во время отхода из Карпат в 1915 году дивизия Корнилова попала в окружение.
Пленного русского генерала австрийцы поместили в замок Нейгенбах под Веной, затем перевели в Венгрию, в замок князя Эстергази.
Едва оправившись от ран, он стал готовить побег. Первая попытка провалилась: пленные офицеры попытались подкупить дворецкого замка, чтобы он снабдил их гражданской одеждой и пропусками, однако тот доложил начальству. Вторая попытка оказалась более удачной: фельдшер-чех за большие деньги снабдил генерала документами и солдатской формой. Проблуждав почти месяц по румынским лесам, Лавр Георгиевич всё же смог выйти к Дунаю и перебраться на другой берег, оказавшись в расположении русской армии.
Побег из плена сделал генерала Корнилова знаменитым. Его портреты печатались во всех иллюстрированных журналах России, а когда генерал прибыл в Петроград, Михайловское артиллерийское училище устроило своему выпускнику торжественное чествование.
В сентябре 1916 года генерал, получив назначение на пост командира 25-го армейского корпуса Особой армии, снова уезжает на Юго-Западный фронт.
На этот раз воевать пришлось недолго: накануне февраля 1917 года он был назначен командующим Петроградским военным округом. Уже на третий день пребывания в новой должности Корнилов поддержал Февральскую революцию и лично арестовал императрицу Александру Фёдоровну с семьёй в Царском Селе.
И Корнилов сразу же был назначен Верховным главнокомандующим Русской армии.
* * *
Время было критическим: русская армия на глазах рассыпалась и теряла боеспособность. И тогда Корнилов приказал создавать новую «гвардию» – так называемые «ударные» части и подразделения, которые могли бы стать образцом для подражания.
Первой такой частью стал 1-й Ударный полк, сформированный на Юго-Западном фронте из офицеров и юнкеров-добровольцев. Первым «ударникам» Корнилов приказал выдать новую форму, пошитую специально для гусар Александрийского 5-го гусарского полка, названного в честь благоверного князя Александра Невского. Отличительным знаком гусар-александрийцев были кокарды с «Адамовой головой» – черепа со скрещенными костями, который во все времена был символом самопожертвования и готовности отдать жизнь за Родину, за что гусар часто звали бессмертными. Также их именовали и «чёрными гусарами»: у александрийцев были шикарные чёрные мундиры с серебряным шитьём и чёрно-красные погоны.
«Бессмертные» гусары были очень известны в России: в этом полку служил и поэт Николай Гумилёв, и будущий маршал Финляндии Карл Маннергейм, и писатель Михаил Булгаков (последний был полковым врачом). «Бессмертным» был и сам наследник русского престола царевич Алексей, зачисленный в гусарский полк с трёхлетнего возраста.
Именно дух «бессмертных гусар» и должен был вдохнуть новую жизнь в агонизирующую армию.
Эксперимент показал блестящие результаты. Боевое крещение «ударников» состоялось 26 июня 1917 года, когда офицеры под командованием капитана Митрофана Неженцева быстрой штыковой атакой захватили австрийские позиции у деревни Ямшицы.
Митрофан Неженцев. Фото: общественное достояниеПриказом Корнилова отряд был переформирован в Корниловский ударный полк. А вскоре отряды «корниловцев» стали появляться и в каждой армии – правда, все прочие генералы весьма неодобрительно относились к такой саморекламе командующего, а генерал Деникин так и вовсе считал эти отряды ряжеными клоунами и «суррогатами армии».
* * *
Растущая популярность Корнилова вызвала сильнейшую зависть у главы Временного правительства Александра Керенского, который видел в новом главковерхе потенциального военного диктатора. Александр Фёдорович был эсером, то есть членом партии социалистов-революционеров, и он прекрасно знал, что все революции рано или поздно заканчиваются установлением диктатуры.
Впрочем, Александр Фёдорович был не так уж и неправ в своих подозрениях. Разуверившись в пустой болтовне Временного правительства, Корнилов действительно стал склоняться к тому, что в тот момент, когда страна гибнет, нужно не говорить, а действовать.
Он предложил ввести в Петроград 3-й конный корпус генерала Крымова – «для наведения порядка». И попался в расставленную ловушку Керенского: уже на следующий день все столичные газеты объявили верховного главнокомандующего страны государственным изменником, задумавшим утопить революцию и сам Петроград в реках крови.
В ответ Лавр Георгиевич опубликовал заявление, в котором говорилось: «Я, генерал Корнилов, сын казака-крестьянина, заявляю всем и каждому, что мне лично ничего не надо, кроме сохранения Великой России, и клянусь довести народ путём победы над врагом до Учредительного собрания, на котором он сам решит свои судьбы и выберет уклад своей новой государственной жизни. Предать же Россию в руки её исконного врага – германского племени – и сделать русский народ рабами немцев я не в силах и предпочитаю умереть на поле чести и брани, чтобы не видеть позора и срама русской земли…»
Тогда Керенский обратился к большевикам с призывом «встать на защиту революции». Ленинцы откликнулись незамедлительно, и навстречу войскам были высланы сотни большевистских агитаторов, которые и сыграли основную роль в срыве «корниловского мятежа».
В итоге Корнилов был арестован и до самого Октябрьского переворота содержался вместе с соратниками в тюрьме в Быхове, в 50 километрах от Могилёва.
Фото: общественное достояние* * *
Впрочем, заключение генералов – участников «Корниловского мятежа» – было относительно комфортным.
Охраняли узников солдаты Текинского конного полка, которые продолжали сохранять верность Корнилову. Официально все генералы должны были сидеть в своих комнатах, а выходить разрешалось только на прогулки и для приёма пищи. Однако на деле они пользовались внутри здания полной свободой передвижений. Им даже прислали повара из Ставки, чтобы тот готовил для военачальников. Два раза в день разрешались прогулки во дворе, вокруг костёла. Затем им разрешили гулять в саду. Офицеры часто приходили в комнаты друг к другу и обсуждали последние новости. Вечерами они собирались в самой большой камере и заслушивали чей-нибудь доклад на политическую или историческую тему или же продумывали план по спасению родины. Иногда «совещания» затягивались до глубокой ночи.
Именно здесь под руководством Деникина была выработана программа «удержания страны от окончательного падения», тут же утверждённая Корниловым. Позже эта программа стала идеологической основой Белой добровольческой армии.
Приход к власти большевиков в корне изменил положение «быховских узников». Прежде всего утратило юридическую силу главное обвинение в мятеже против правительства Керенского, которое оказалось свергнутым. И большая часть узников приказом нового Верховного главнокомандующего генерала Николая Духонина была освобождена.
Но вот сам Корнилов не спешил покидать Быхов. Как вспоминал Деникин, Корнилов не без основания опасался, что его отъезд может быть воспринят как бегство, что крайне отрицательно скажется на настроениях в войсках и повлечёт за собой дальнейшие неудачи на фронтах.
* * *
Утром 1 декабря 1917 года в Быхов срочно прибыл полковник генерального штаба Кусонский. И сразу же отправился на второй этаж женской гимназии, превращённой в тюрьму, где были личные покои арестованного Главнокомандующего войсками России генерала Лавра Корнилова.
– Ваше высокопревосходительство! – обратился он к Корнилову. – Генерал Духонин снят. Вместо него назначен Крыленко.
– Крыленко? Кто таков?!
– Комиссар от большевиков… Бывший прапорщик. Через четыре часа он приедет в Могилёв, который будет сдан Ставкой без боя. Генерал Духонин приказал доложить вам, что всем заключённым необходимо тотчас же покинуть Быхов…
– Тогда не будем терять время.
Последние «быховские сидельцы» – генералы Лукомский, Марков, Романовский и Деникин – быстро переоделись в гражданское платье. А далее поодиночке различными путями направились в Новочеркасск.
О самом побеге генерал Деникин вспоминал: «Генерал Корнилов пригласил коменданта, подполковника Текинского полка Эргардта, и сказал ему:
– Текинцам изготовиться к выступлению к 12 часам ночи. Я иду с полком.
В смысле безопасности передвижения трудно было определить, который способ лучше: тот ли, который избрал Корнилов, или наш. Во всяком случае, далёкий зимний поход представлял огромные трудности. Но Корнилов был крепко привязан к текинцам, оставшимся ему верными до последнего дня, не хотел расставаться с ними и считал своим нравственным долгом идти с ними на Дон, опасаясь, что их иначе постигнет злая участь…»
* * *
Впрочем, если не считать громкого названия, самой армии, по сути, ещё не было. К январю в составе Добровольческой армии насчитывалось не более 4 тысяч человек: в основном это были офицеры-фронтовики, и их от бегства по домам удерживали только слухи о массовых казнях «золотопогонников», которые устраивали большевики. Не хотели сражаться и донские казаки, больше озабоченные слухами о скором переделе земли. Между тем Новочеркасск уже взял в клещи экспедиционный корпус «Красной гвардии» Рудольфа Сиверса от Южного революционного фронта – 10 тысяч штыков. И времени на размышление практически не было.
И после самоубийства атамана Каледина Лавр Корнилов принял единственно возможное решение – оставить город и, сохранив костяк будущей армии, скрытно просочиться в Ростов и выйти на оперативный простор.
И вот в ночь на 9 февраля из Новочеркасска вышли 3 700 добровольцев, из них 2 350 офицеров (включая 36 генералов). Зато вот солдат было мало и совсем не было артиллерии – всего 8 полевых трёхдюймовых пушек с ничтожным запасом снарядов, и всё.
Так начался Ледяной поход, ставший рождением Белого сопротивления в России.
Генерал Корнилов перед войсками. Фото: общественное достояние* * *
Боевое крещение Добровольческой армии состоялось 21 февраля 1918 года, когда передовая колонна офицерского полка марковцев вышла к селу Лежанки на самой границе Ставропольской губернии, где расположился крупный отряд красных вместе с дивизионом пехотных пушек.
Бой был коротким. После первых выстрелов Корнилов приказал атаковать село с марша, бросив в атаку офицеров-марковцев. С флангов село атаковали Корниловский и Партизанский полки.
– В штыковую! – грянуло с трёх сторон. – Ура, братцы!
Красногвардейцы, привыкшие безнаказанно грабить безоружных крестьян, были застигнуты врасплох и, побросав оружие, бросились бежать наутёк.
В итоге корниловцы потеряли убитыми 3 человека, красные – свыше 250.
В Лежанке Корнилов приказал для отличия своей армии, особенно в ночном бою, нашить на папахи и фуражки белую полосу: так Белая армия обрела и свою символику.
* * *
В конце марта вышли к Екатеринодару.
Когда начался штурм города, Корнилов решил сам вести армию на штурм. Но штурм так и не начался: Корнилов погиб.
На следующий день тела генерала Корнилова и его друга полковника Митрофана Неженцева отвезли в станицу Елизаветинскую. Похороны прошли тайно: чтобы уберечь останки от глумления, на могилах не стали ставить крестов, более того – сами могилы сровняли с землей.
Но все усилия оказались напрасными. Уже на следующий день в Елизаветинскую ворвались солдаты красного Темрюкского полка. В станице красные обнаружили полевой госпиталь с тяжелоранеными: уходя, белые оставили 64 лежачих раненых, которые не смогли бы пережить эвакуацию, дав врачу солидную сумму денег на подкуп большевиков. Но деньги не помогли: большевики забили прикладами одного больного за другим, допытываясь о «зарытых буржуями сокровищах». Вскоре могила генерала была найдена.
Труп генерала выкопали и перевезли в Екатеринодар. На соборной площади сбросили тело с повозки на мостовую. Пьяная солдатская толпа била и топтала его ногами. С трупа сорвали одежду, голое тело покойника повесили на дереве. Веревка оборвалась, и толпа снова глумилась над уже бесформенной массой. Наконец труп перевезли на городскую бойню, где останки сожгли.
