По законам Российской империи, Михаил Александрович не мог стать государем ни при каких обстоятельствах: он лишился права наследовать престол, вступив в морганатический брак с дважды разведённой женщиной Натальей Вульферт.
Наталия Сергеевна была дочерью известного в те годы адвоката Шереметьевского. В 16 лет она вышла замуж за музыканта Сергея Ивановича Мамонтова, племянника самого Саввы Мамонтова, но брак оказался недолгим и был разорван по инициативе самой Натальи Сергеевны.
Следующим её мужем стал офицер лейб-гвардии гатчинского кирасирского полка Её императорского Величества Марии Фёдоровны Владимир Вульферт, которому она родила двоих детей.
В 1908 году на одном из балов Вульферт представил свою супругу командиру первого эскадрона полка Михаилу Александровичу Романову, и вскоре знакомство переросло в бурный роман. Кстати, стоит отметить одну особенность: Наталья Сергеевна выбирала для себя удивительно похожих внешне мужчин – на фото все три её избранника почти как близнецы!
Спустя некоторое время слухи о романе дошли и до императора. Кстати, Владимир Вульферт был одним из хороших знакомых царя, с которым они вместе увлекались фотоделом. Разгневанный император ссылает брата в Орёл – командиром Черниговского гусарского полка. Наталия Сергеевна «добровольно-принудительно» отправляется на границу.
Но это не помогает: летом 1910 года Наталья подала на развод, объяснив это тем, что беременна от Михаила. Вскоре у Натальи Сергеевны рождается сын Георгий.
Через два года Михаил и Наталья тайно обвенчались в одной из маленьких австрийских церквушек. Император был в ярости. В итоге Михаил был смещён со всех постов и должностей, все его имения конфискованы, а ему запретили возвращаться на родину.
Новость о начале Первой мировой войны застала Михаила в Великобритании. Он сразу же решил написать письмо своему старшему брату, где просил разрешить вернуться в Россию. Император ответил согласием, и вскоре Михаил возглавил известную Дикую дивизию, которая сражалась в Галиции. В боях князя наградили Георгиевским крестом четвёртой степени. В это время супруга Наталья смогла организовать госпиталь, который базировался в особняке мужа. Кроме того, на деньги великого князя был сформирован и санитарный поезд.
В 1915 году Николай II решил пойти на окончательное примирение с Михаилом: он даровал Наталье графский титул – она стала графиней Брасовой (по названию имения, где они тогда жили). Сын Георгий также был признан императором: он официально стал племянником царя, хотя при этом не имел прав на трон.
Великий князь Михаил Александрович с супругой Н. С. Брасовой (Вульферт). Фото: общественное достояние* * *
Но что такое законы, когда в стране происходит революция?!
Видимо, это понимал и сам Николай II, который из Минска послал брату телеграмму: «Петроград, Его Императорскому Величеству Михаилу Второму. События последних дней вынудили меня решиться бесповоротно на этот крайний шаг. Прости меня, если огорчил тебя и что не успел предупредить. Остаюсь навсегда верным и преданным братом. Горячо молю Бога помочь тебе и твоей Родине. Ники».
* * *
Михаил был в Гатчине, когда ему принесли телеграмму об отречении Николая от престола.
Он срочно выехал в Петроград, и уже в 10 часов утра 3 марта 1917 года Михаил Александрович собрал на своей квартире в Петрограде совещание с участием всех будущих членов Временного правительства. Будущий глава правительства – князь Георгий Львов – посоветовал Михаилу Александровичу отметить окончание нового Смутного времени созывом нового Земского собора, на котором делегации от народа вновь будут просить Михаила II принять Россию под свою власть. Дескать, тогда ваши права будут подкреплены вовсе не сомнительным актом об отречении, который мог быть дезавуирован в любой момент – как например, подписанный под угрозой смерти. Нет, с этого момента ваши права будут подтверждены волей всего русского народа. И права ваших наследников. По сути, династия Романовых будет переучреждена заново.
И Михаил согласился. Вечером того же дня он подписал наспех составленный «Акт о неприятии власти», в котором Михаил в напыщенных выражениях постановил собрать новое Учредительное собрание.
«Тяжкое бремя возложено на меня волею брата моего, передавшего мне Императорский Всероссийский Престол в годину беспримерной войны и волнений народных, – говорилось в манифесте. – Одушевлённый единою со всем народом мыслию, что выше всего благо Родины нашей, принял я твёрдое решение в том случае восприять Верховную власть, если такова будет воля великого народа нашего, которому надлежит всенародным голосованием, чрез представителей своих в Учредительном собрании, установить образ правления и новые основные законы Государства Российского».
С точки зрения законов Российской империи, эта бумага не имела никакого смысла: если Михаил Александрович отказывался от престола, то он не имел никакого права не принимать власть и закрывать тем самым другим членам дома Романовых возможность восприятия власти в России.
* * *
Подписав Акт об отречении, Николай II отправился обратно в Могилёв. Вечером в вагоне он записал в дневнике свои самые знаменитые слова: «Везде измена и трусость и обман».
Акт об отречении Михаила Александровича. Фото: общественное достояниеСебя он сравнивал с Юлием Цезарем, которого предали самые близкие друзья и соратники. В дневнике осталась запись: «Говорил со своими о вчерашнем дне. Читал много о Юлии Цезаре. В 8.20 прибыл в Могилёв. Все чины штаба были на платформе. Принял Алексеева в вагоне».
Во время совещания с Алексеевым государь и узнал об отказе великого князя Михаила Александровича от престола. Николай II сделал запись в своём дневнике: «Оказывается, Миша отрёкся. Его манифест кончается четырёххвосткой для выборов через 6 месяцев Учредительного Собрания. Бог знает, кто надоумил его подписать такую гадость! В Петрограде беспорядки прекратились – лишь бы так продолжалось дальше».
«Четырёххвостка» – это требование эсеров проводить выборы на основе «всеобщего, гласного, равного, тайного голосования», что означало для власти потерю «административного ресурса».
* * *
В «Вестнике Временного правительства» акты об отречении Николая II и Михаила Романова были опубликованы вместе.
И уже через два дня на заседании Временного правительства, взявшего на себя всю полноту власти до созыва Учредительного собрания, постановили арестовать всю царскую семью.
Но для Михаила Романова арест был домашним: «По отношению к Михаилу произвести фактический арест, но формально объявить его лишь подвергнутым фактическому надзору революционной армии».
Михаил Александрович по-прежнему жил в своём дворце в Гатчине. Он больше хлопотал не столько о проведении Учредительного собрания (подготовка к выборам членов «учредилки» началась в мае 1917 года), сколько о получении разрешения на эмиграцию в Великобританию, но безуспешно.
Когда Николая II отправляли в Тобольск, Михаилу Александровичу разрешили проститься с братом, но эта встреча больше напоминала тюремное свидание. Вот что пишет император у себя в дневнике: «Неожиданно приехал Керенский и объявил, что Миша скоро явится. Действительно, около 10 ч. милый Миша вошёл в сопровождении Керенского и караульного начальника. Очень приятно было встретиться, но разговаривать при посторонних было неудобно».
* * *
В феврале 1918 года общая ситуация в стране резко ухудшилась, немцы подступали к Петрограду. Большевики решили выслать Михаила Александровича подальше от границ – в Пермскую губернию. Личный секретарь князя Брайан Джонсон посчитал своим долгом отправиться вместе с ним, хотя английское посольство настоятельно рекомендовало ему покинуть Россию.
Также за Михаилом Александровичем в Пермь добровольно последовали камердинер Василий Челышев, шофёр Пётр Борунов и повар Георгий Метревели. Также в Пермь были отправлены Александр Власов (делопроизводитель гатчинского дворца) и Пётр Знамеровский (бывший начальник жандармского отделения Балтийской железной дороги). Жену и сына великий князь уговорил остаться в Гатчине и ждать исхода событий.
Михаил Александрович и личный секретарь князя Брайан Джонсон. Фото: общественное достояниеВ Перми великий князь поселились в гостинице «Эрмитаж», а затем в так называемой «Королёвской гостинице» (по фамилии бывшего владельца Королёва).
Судя по всему, в Перми Михаил Романов практически жил свободно. Лишь утром и вечером он был обязан регистрироваться в местной комендатуре.
При этом великий князь не предпринимал никаких попыток побега, опасаясь усложнить и без того непростое положение своих родственников.
– Куда я денусь со своим огромным ростом, – отшучивался он. – Меня немедленно же обнаружат!
Сохранился такой важный документ, как дневник великого князя, в 1990 году опубликованный в журнале «Вопросы истории». Дневник начат 25 мая и заканчивается 11 июня, то есть за день до его исчезновения из «Королёвских номеров». Историки отметили удивительное сходство с дневником Николая II: братья Романовы вели тщательную фиксацию своего времяпрепровождения, делали краткие бытовые зарисовки, тщательно избегая любых оценок событий, происходивших в стране.
В начале мая к великому князю приехала жена. Судя по его дневниковым записям, ничто в то время не предвещало близкого и трагического финала.
«После завтрака был у нас датский вице-консул Рее с секретарём австрийцем – мы угостили их кофе. В 5 1/3 Наташа, Джонсон и я отправились в Петропавловский собор, где служил пасхальную вечерню архиепископ Андроник, служит он очень хорошо. Вечером я играл на гитаре», – писал 10 мая Михаил Александрович.
* * *
15 июня 1918 года большевики сообщили об исчезновении последнего государя России. Все газеты вышли с сенсационным сообщением «Похищение Михаила Романова»: «В ночь с 12 на 13 июня в начале первого часа по новому времени в Королёвские номера, где проживал Михаил Романов, явилось трое неизвестных в солдатской форме, вооружённых. Они прошли в помещение, занимаемое Романовым, и предъявили ему какой-то ордер на арест, который был прочитан только секретарём Романова Джонсоном. После этого Романову было предложено отправиться с пришедшими. Его и Джонсона силой увели, посадили в закрытый фаэтон и увезли по Торговой улице по направлению к Обвинской».
Сообщалось также, что члены пермской ЧК прибыли на место и начали следствие. арестовав всех, находившихся в близких отношениях с узниками. Вскоре похищение было названо побегом, и это было использовано властями для ужесточения режима содержания царской семьи в Екатеринбурге и великих князей в Алапаевске и Вологде. В итоге фиктивное следствие было закрыто, а арестованные в большинстве своём расстреляны.
Лишь спустя годы выяснилось, что никакого побега не было: сами же большевики и организовали похищение и казнь Михаила Романова.
Один из палачей – член коллегии Пермской Губчека Андрей Марков – позже вспоминал: они действительно забрали Михаила Александровича Романова и его секретаря Джонсона из гостиницы в ночь на 13 июня. На двух повозках-фаэтонах их привезли в лес.
Фотография на память после совершения убийства. Слева направо: А. В. Марков, Н. В. Жужгов, Г. И. Мясников, В. А. Иванченко, И. Ф. Колпащиков. Фото: общественное достояние– Я быстро выскочил и потребовал, чтобы и мой седок (Джонсон. – ред.) то же самое сделал. И только он стал выходить из фаэтона – я выстрелил ему в висок, он, качаясь, пал. Колпащиков тоже выстрелил, но у него застрял патрон браунинга. Жужгов в это время проделал то же самое, но ранил только Михаила Романова. Романов с растопыренными руками побежал по направлению ко мне, прося проститься с секретарём. В это время у тов. Жужгова застрял барабан нагана (...). Мне пришлось на довольно близком расстоянии (около сажени) сделать второй выстрел в голову Михаила Романова, от чего он свалился тотчас же».
Тела казнённых до сих пор не найдены.
