Русские колонисты активно начали осваивать Сибирь в XVII веке. Они продвигались всё дальше и дальше на восток, приближаясь к Тихому океану. Особый интерес для колонистов представляло Приамурье, богатое пушным зверем. Но полноценно освоить территорию не позволяла непосредственная близость с Китаем, правительство которого ревностно относилось к чужеземцам. Дело в том, что народы, населявшие Приамурье, все-таки проиграли затяжную войну с маньчжурами. Как следствие — они признали свою зависимость от победителей и стали платить дань. К тому же, несмотря на постоянные восстания в самом Китае, Цинский император не упускал из виду Приамурье. В общем, богатая территория стала предметом столкновения двух государств.
Приамурье на старинных маньчжурских картографических рисунках конца XVII векаВооружённые конфликты между Русским царством и империей Цин начались с 1649 года. Финальная же точка — «Албазинская война» — была поставлена в 1689 году. Осада русской крепости Албазин завершилась победой маньчжуров, поэтому главе посольства Фёдору Головину пришлось искать пути заключения мирного договора. Переговоры с представителем Цинской империи Сонготу завершились удачно. И в 1689 году у Нерчинска был заключён мир. По договору Русское царство потеряло Албазин, а также отказывалось от претензий на Приамурье. Что касается границы, то она пролегла по реке Аргуни и Становому хребту, вплоть до Охотского моря.
На длительное время русские колонисты, что называется, забыли дорогу в Приамурье. Власть запрещала оставлять след в чужих землях, боясь нового конфликта с Китаем. Но долго так продолжаться, конечно, не могло. Колонисты, продвигаясь всё дальше и дальше на восток, никак не могли миновать спорных с Китаем территорий. Но освоению новых земель мешал не только стародавний Нерчинский договор. Требовалось расширять торговые отношения как со странами Восточной Азии, так и Америки. А это было невозможным из-за «тумана», который покрывал Амур. Никто не знал возможности этой реки.
В 1846 году Николай I отправил на разведку экспедицию под командованием поручика Александра Михайловича Гаврилова. Правда, «экспедиция» звучит довольно громко, поскольку Гаврилову необходимо было отыскать устье Амура на всего лишь одном бриге. Поручик миссию провалил. Когда об этом узнал государь, он отказался от попыток освоения Амура.
Казалось бы, на этом история и закончится. Но за дело взялся тогда ещё молодой и, скажем так, перспективный капитан-лейтенант Геннадий Иванович Невельской. Он являлся потомственным морским офицером и, воспитанный в духе времени, грезил географическими исследованиями и открытиями. Офицера манил Дальний Восток, в особенности Амур. Ознакомившись со всей доступной на тот момент литературой, касавшейся изучения реки, Невельской не сомневался, что в неё можно заходить с моря. Оставалось дело за малым — доказать это.
Геннадий Иванович НевельскойДочь Невельского Ольга Сорохтина, автор первой биографии Геннадия Ивановича, писала: «Среди кадет петербургского морского училища можно было видеть в двадцатых годах худенького, на первый взгляд болезненного, очень нервного мальчика, который сильно выделялся из среды своих товарищей молодостью лет и серьёзным выражением глаз, вдумчиво глядевших из-под тёмных больших бровей. Вокруг него шумят, резвятся, а он сидит и оторваться не может от книжки, описывающей какое-нибудь путешествие».
Надо сказать, что в начале своей карьеры Невельской служил под началом адмирала Фёдора Петровича Литке. А тот, в свою очередь, являлся попечителем юного цесаревича Константина Николаевича, которого ещё в 9-летнем возрасте определили в генерал-адмиралы. Но по факту попечителем монаршей особы стал именно Геннадий Иванович. И это впоследствии сыграло определённую роль.
1847 год — особенный в жизни Невельского. Он узнал, что из Петербурга в Петропавловск-Камчатский будет отправлен корабль «Байкал». И Геннадий Иванович сумел заполучить пост капитана судна. Невельской чётко спланировал свою деятельность: весной он должен был добраться до пункта назначения, а лето провести в исследовании Амура. Этот план поддержали губернатор Восточной Сибири Николай Николаевич Муравьёв и начальник главного морского штаба князь Александр Сергеевич Меншиков. Сам же Невельской отправил государю Николаю I послание, в котором просил разрешение на исследование Амура. Но ответного письма не дождался.
Геннадий Иванович покинул Кронштадт 21 августа 1848 года, а в Петропавловск-Камчатский прибыл в мае 1849 года. Его надежды не оправдались, послания от государя так и не последовало. Невельской получил лишь инструкции от Муравьёва, касавшиеся изучения и описания северной части Сахалина, а также берега и лимана Амура.
Геннадий Иванович двигался по карте, составленной ещё Крузенштерном. Естественно, она являлась неточной. Но Невельской, задействовав местных аборигенов, сумел найти вход в Амурский лиман и найти устье Амура. В общем, он сделал то, чего не удалось когда-то Гаврилову. И 11 июля 1849 года Геннадий Иванович вместе с несколькими моряками на вёсельных лодках оказался в водах Амура.
Русские колонисты на АмуреИсследовав несколько десяткой километров, Невельской выяснил, что Сахалин — это остров, а Амур являлся судоходной рекой, открывавшей напрямую доступ к Японскому морю. Исправив многочисленные неточности, Геннадий Иванович 1 сентября добрался до порта Аян, где его уже ждал Муравьёв. Исследователь сообщил губернатору о результатах. Невельской написал в книге «Подвиги русских офицеров на крайнем востоке России»: «Вышел навстречу нам на катере генерал-губернатор со всем своим штабом. Не приставая ещё к транспорту, он спросил меня, откуда я явился. На это я отвечал: „Сахалин остров, вход в лиман и р. Амур возможны для мореходных судов с севера и юга! Вековое заблуждение положительно рассеяно. Истина обнаружилась; доношу об этом Его Светлости для представления Государю, а ныне Вашему Превосходительству“. В маленькой моей каюте собрались около генерал-губернатора все его спутники и с любопытством слушали меня о нашем плавании и сделанных нами открытиях, которые были совершенно противоположны показаниям карты, имевшейся тогда в Аяне».
Муравьёв в свою очередь отправил новость в Петербург. Реакция была неоднозначной. С одной стороны, государь простил Невельскому своенравный поступок и даже повысил его в звании до капитана 2-го ранга, заявив, что поступок Геннадия Ивановича был «храбрым и заслуживающим одобрения». С другой, особого восторга власть не испытывала. Чиновники опасались, что могут испортиться и без того сложные отношения с Китаем. Тем не менее Геннадий Иванович получил распоряжение об основании зимовья. Правда, его запрещалось организовывать как на самом Амуре, так и на его лимане. Для выполнения задания Невельской получил 25 человек. А следить за действиями капитана должен был Муравьёв.
Сначала Геннадий Иванович безукоризненно принялся выполнять высочайшее распоряжение. И в конце июня 1850 года он основал поселение Петровское в Заливе Счастье. А затем… затем Невельской пошёл собственным курсом.
Невельской писал в мемуарах о своей встрече с манчжурами у мыса Тыр. Когда он прибыла туда с со своими моряками, на берегу собрались несколько манчжуров и толпа инородцев — гиляков и мангунов до 200 человек. Не успел Невельской подойти к старшему из манчжуров, которого гиляки называли Джангин, как тот дерзко спросил капитана, по какому праву он пришёл сюда.
Маньчжурский стражник— Зачем и по какому праву ты находишься здесь, — не растерявшись, ответил капитан.
— Никто из посторонних, кроме манчжуров, не имеет права являться в эти места!
— Русские имеют полное и единственное право быть здесь, а от вас — манчжур с вашими приспешниками — я требую немедленно оставить эти места.
Тон разговора повышался, толпа на берегу начинала нервничать. Старший манчжур указал на них и сказал:
— Убирайся! Или мои люди помогут тебе силой! Никто без дозволения манчжуров не может сюда являться, — вместе с этим он дал знак окружавшим его, чтобы они приступили к исполнению его требования.
В ответ на эту угрозу Невельской выхватил из кармана двуствольный пистолет и, направив его на манчжура, сказал:
— Если кто-либо осмелится пошевелиться, то в одно мгновение тебя, дерзкий манчжур, не будет на свете!
Вооружённые матросы по знаку немедленно явились на помощь капитану. Такой совершенно неожиданный для всех поступок так ошеломил всю эту толпу, что манчжуры сейчас же отступили. Джангин побледнел, немедленно соскочил со своего места, кланяясь и объясняя, что желает дружбы, и пригласил Невельского к себе в палатку.
После этих событий капитан на мысе Куегда основал поселение Николаевский пост (сейчас — город Николаевск-на-Амуре). И, что более рискованно, он поднял русский военный флаг и объявил эту территорию собственностью Российской империи.
Николаевск на Амуре. Фото начала XX векаВ самом конце 1850 года Геннадий Иванович прибыл в Петербург. Естественно, он ожидал самой резкой реакции на свой поступок. Но неожиданно на его сторону встал сам государь. И заявил: «Где раз поднят русский флаг, там он спускаться не должен».
Таким образом, действия Невельского были одобрены. Есть мнение, что подобная реакция государя была вызвана вмешательством цесаревича Константина, которого связывали дружеские отношения с Геннадием Ивановичем.
Масштабное освоение
В 1851 году Геннадий Иванович вместе с женой Екатериной вновь появился на берегах Амура. Теперь он уже стоял во главе официальной экспедиции, отправленной на изучение и освоение территории. Невельскому запрещалось основывать новые поселения, также от него требовалось сообщать всем иностранным судам, появившимся в устье Амуре, что эта территория занята. И прежде чем высаживаться на какие-либо земли, нужно получить разрешение от российской или китайской стороны.
С 1851-го по 1855 годы Невельской занимался изучением берегов Амура. Вместе со своими помощниками он составлял подробные карты, собирал различные материалы. При этом работа не останавливалась даже на время суровой зимы. Люди терпели мучения и лишения, но продолжали осваивать неизвестные земли.
Интересно вот что: зимой 1852 года подпоручик Дмитрий Орлов из команды Невельского совершил важное географическое открытие. Он выяснил, что Хинганский хребет тянется от истока Уды не к северо-востоку, а к юго-западу. А поскольку тот хребет считался границей между Россией и Китаем, то открытие стало одним из поводов для пересмотра Нерчинского договора. Ещё исследователи обнаружили стихийные поселение казаков, расположенные южнее Амура. До этого момента считалось, что в тех землях «русским духом» не пахнет. Параллельно с исследовательской работой Невельской и его люди проводили христианизацию местных аборигенов, устанавливали над ними российскую власть и гарантировали им защиту от различных интервентов. Что же касается китайцев, то они никак не реагировали на «русский след».
Нанайцы — один из коренных народов ПриамурьяА вот российское правительство взяло быка за рога. И в 1853 году амурская экспедиция стала вполне самостоятельным органом на Дальнем Востоке, выведенным из подчинения Российско-Американской компании. Геннадий Иванович, став адмиралом, получил возможность действовать уже как губернатор, чем он, конечно, воспользовался в полной мере. Невельской основал на побережье Сахалина несколько новых постов, затем по его приказу поселения появились в бухте Де-Кастри, на материковом побережье Татарского залива и правом берегу Амура. Летом всё того же 1853 года произошло ещё одно важное событие: шхуна «Восток» впервые попала в Амурский лиман из Японского моря через пролив Невельского. Тогда же на самой южной точке Сахалина был основан порт Муравьёвский. Один из сподвижников Невельского, майор Буссе, писал: «Матросы построились в две шеренги, и я поднял флаг. Скомандовал: шапки долой! Невельской приказал спеть молитву. Команда запела „Отче наш“, а затем спели „Боже, царя храни“, раздалось трёхкратное „Ура!“, откликнувшееся на корабле, и Сахалин сделался русским владением. Собравшиеся японцы с удивлением смотрели на нас».
Но всё шло не так гладко, как хотелось бы. Особенно тяжёлыми оказались зимовки на Сахалине. Сильные морозы и голод стали настоящим испытанием на прочность для поселенцев. И это несмотря на то, что Невельской, который вместе с семьёй находился в Петровском, постоянно отправлял нуждавшимся оленьи упряжки со съестными припасами. Порой, чтобы дать людям больше пищи, Геннадий Иванович шёл не только на самопожертвование, но и ставил под угрозу жизнь своих близких. Суровую жизнь и постоянные лишения не смогла вынести старшая дочь Невельского — Екатерина. Девочка не прожила даже года.
Но освоение земель шло полным ходом. По распоряжению государя туда были направлены дополнительные силы. И примерно к 1855 году и Сахалин, и устье Амура, и близлежащие территории по факту являлись собственностью Российской империи. Существенно возросло и число колонистов. И если в начале Невельской осваивал территории, имея в своём распоряжении порядка 50 человек, то к 1855 году только в Николаевском посту жило уже несколько тысяч. Так что больше Геннадию Ивановичу там делать было нечего.
Геннадий Невельской с супругойКаторжный Сахалин
В середине XIX века чиновники решили, что Сахалин — это идеальное место для создания «обособленной зоны», то есть места, где преступники смогут вернуться на «путь истинный». Сахалин представлялся им идеальным местом: его окружало море, а близлежащие земли были не заселены. К тому же царские чиновники решили, что люди после окончания срока каторги должны были остаться на острове и заниматься сельским хозяйством. В общем, отчётливо видно, что создатели сахалинского «проекта» вдохновлялись действиями британской власти, выдававшей преступникам билет в один конец — до Австралии.
И хотя первые ссыльные появились на Сахалине ещё в 1858 году, официальным местом каторги и ссылки он стал в 1869 году. Первые десять лет несчастных отправляли на остров своим ходом через Сибирь. Обычно этот путь занимал порядка 14 месяцев. И только с 1879 года заключённых стали доставлять на Сахалин пароходом (плавание длилось более двух месяцев).
Кстати, с острова сбегали. Только в период с 1898-го по 1901 годы вырваться на свободу удалось более чем тысяче человек. При этом около трёх сотен оказались на японских островах. Дело дошло до того, что японский МИД отправил официальное письмо в Санкт-Петербург, в котором потребовал усилить охрану каторжников.
Ссылали на Сахалин и женщин. Здесь провела остаток своих дней знаменитая преступница Сонька Блювштейн, больше известная по прозвищу «Золотая ручка». Журналист Панкратьев писал: «Каторга, от администрации до арестантов, гордилась Сонькой Золотой Ручкой. Сонька стала главной Сахалинской достопримечательностью. Даже в одиночной камере, с кандалами на ногах, Соньке не давали покоя. Она сама вспоминала следующее: только, бывает, успокоишься, снова требуют Соньку Золотую Ручку. Думаешь, что опять? Нет, фотографию снимать. Мучили меня этими фотографиями… Это делалось по настоянию местного фотографа, сколотившего целое состояние на продажах фотокарточек Золотой Ручки. Соньку выводили на тюремный двор, устанавливали декорацию — наковальни, кузнецы с молотами, надзиратели — и снимали якобы сцену заковывания Золотой Ручки в кандалы. Эти фотографии продавались сотнями на всех пароходах, приходивших на Сахалин. Особенной популярностью эти фотографии пользовалась в Европе. В конце 1894 года Сонька вышла на поселение и была определена в сожительство к Степану Богданову, самому свирепому из каторжан, сосланному за убийство. Его боялся весь остров, но Сонька нашла к нему подход, и он исполнял при ней функции защитника и телохранителя».
18 апреля 1869 года Сахалин стал официальным местом каторгиСахалинская каторга просуществовала вплоть до 1905 года. За это время на остров было отправлено порядка 37 тысяч человек. Затем на некоторое время Сахалин перешёл в руки Японии, но по итогам Великой Отечественной войны вернулся в состав России.
