Игры с историей
Несколько лет назад, работая в Государственном архиве, я обратила внимание, сколько немецких исследователей приезжают изучать историю СССР. Причём совершенно аутентичных, без каких-либо признаков русских корней. Их интересовали разные темы: начиная от поволжских немцев и заканчивая, разумеется, всем, что касалось Великой Отечественной войны. Потомки побеждённых кропотливо изучали историю победителей. С двумя такими исследователями – молодыми аспирантами из Берлина – я пару раз ходила обедать, каждый раз поражаясь их настойчивости и энтузиазму. Как-то один из них предложил сыграть в игру «Если завтра случится война». «И мы попадём в русский лагерь или колонию», – добавил он. «Почему в русский? А если в немецкий?» – спросила я. «О, что может быть в немецком – мы знаем, куда важнее подготовиться к тому, что может быть в русском», – ответил другой, который вызвался играть роль надзирателя.
17 июля 1944 года по советской столице «парадом побежденных» прошли почти 58 тысяч немецких военнопленныхНасколько же между нашими странами действительно есть добрососедство, если спустя 70 лет в «народной дипломатии» остаётся вопрос: как выжить в русском лагере? Ответ на него многим этническим немцам пришлось узнать на собственном опыте. Хотя к тому моменту они считали Россию своей второй Родиной.
Мягкая колонизация
История России и Германии развивалась неровно, периоды стратегического партнёрства неоднократно сменялись противостоянием. Но этой истории очень много лет: она уходит корнями в XVI век, проходя все важные этапы развития Российского государства – от политики модернизации Петра I до правления Екатерины II, пригласившей в Россию немцев для освоения земель и создания колоний в различных регионах империи. На приглашение императрицы откликнулись тысячи жителей из немецких государств. С 1784-го по 1768-й в Поволжье на территории нынешних Саратовской и Белгородской областей было образовано 106 переселенческих колоний с населением около 25 тысяч человек.
Осваивать новые территории приехали представители более ста пятидесяти профессий: от сугубо прикладных (таких как ремесленники) до образованных (медики, учёные, музыканты и др.). Больше половины прибывших были крестьянами.
Колонии создавались преимущественно по религиозному принципу. Как отмечает доктор теологии, ректор семинарии ЕЛЦ (Санкт-Петербург) пастор Антон Тихомиров, многие религиозные переселенцы приезжали за свободой вероисповедания плюс они получали освобождение от военной службы, что тоже было для них важно. В конфессиональном плане колонисты делились на три группы: лютеране, католики и реформаты. Наибольшую по численности группу составляли лютеране – более 4 000 семей; около 2,5 тысячи семей – католики и 1 250 семей – реформаты. Были и 111 семей православного вероисповедания.
К 1897 году общее количество немцев в Российской империи достигло 1,8 млн человек.
Немецкие колонисты (Густав-Теодор Паули. «Этнографическое описание народов России», СПб. 1862)Так в России за два столетия сформировался особый этнос – русские немцы. С годами всё больше увеличивалась духовная дистанция с исторической родиной и укреплялась связь с новой, которой для большинства российских немцев стало Поволжье. Японская исследовательница Кейити Хаясака отмечает, что устойчивая немецкая диаспора смогла сохранить традиционную немецкую культуру, религию, образ жизни и немецкий диалект XVII века, который к тому времени в самой Германии уже был утерян.
К 1914 году на Волге существовало более 200 колоний с населением свыше 400 тысяч человек. После революции 1917 года образовалась Автономная республика немцев Поволжья (АССР). К 1939 году в ней проживало около 606,5 тысячи человек, из них 366,7 тысячи – немецкой национальности.
Так появились те, кто называет себя «российскими немцами». «Граждане Российской Федерации, СССР, подданные Российской империи, имеющие немецкие генеалогические корни и осознающие себя частью немецкой культуры, немцами», как они сами пишут о себе на своем официальном сайте RusDeutsch.
Свои среди чужих
Не всё шло гладко. По мнению доктора исторических наук, профессора и научного сотрудника Баварского культурного центра немцев из России Ольги Лиценбергер, этнически окрашенные отрицательные стереотипы формировались веками и с той и с другой стороны. Почему это происходило?
– Это очень сложный вопрос, на который нет однозначного ответа. Он зависит от множества политических и социальных факторов. В общественном сознании с обеих сторон существует масса стереотипов, которые складывались веками. Я не говорю о медведях, водке и русских морозах, с которыми ассоциируется Россия в общественном сознании Германии, а хочу привести исторические примеры формирования общественных стереотипов в массовом сознании россиян. В средневековой России не только запрещалось с немцами «брататися» и «целоватися», но и «из одного сосуда с ними ести и пити». Существовал обряд омовения рук русских царей и вельмож после общения с немецкими послами, – рассказывает профессор.
В качестве примера двойственного отношения она приводит и саму этимологию термина «немцы», включающую две версии. Согласно первой, значение слова тождественно словосочетанию «не мы», то есть «другие», а вторая связана с определением «немые», то есть не способные говорить на понятном нам языке и, опять же, чужие, пришлые.
Почтовая открытка начала XX века с фотографическим изображением немцев-колонистов колонии Дармштадт под ОдессойЗа свою национальную идентичность российским немцам пришлось побороться. Историки отмечают, что до Первой мировой войны по уровню грамотности немцы были на первом месте среди народов, проживавших в России. В сохранении родного языка и культуры огромное значение сыграла церковь, которая стала «связующим звеном» и центром их общественной жизни. Религиозны были почти все российские немцы. Религия была центром всей их жизни, тем основным стержнем, который позволял им существовать и хранить свою самобытность. Невзирая на запрет религии и закрытие церквей в советское время, немцы во многом благодаря своему компактному проживанию продолжали собираться в церковные общины и вести воскресные школы для детей. В 1938 году немецкая национальная школа была полностью запрещена, просуществовав до начала войны лишь в Поволжье. Церковные общины помогли выстоять перед советской политикой русификации, которая не смогла полностью лишить немцев языка и самобытной культуры.
Репатриация и депортация
Первая мировая война, Октябрьская революция, два голодомора в начале 1920-х и 1930-х в Поволжье, «немецкая кампания» НКВД против немецких шпионов и националистов – всё это подталкивало задуматься о возвращении на свою историческую родину, в Германию. Но не все русские немцы были готовы уехать из места, которое считали своей родиной. Беспощадный маховик мировой истории начал всё расставлять по своим местам.
Поволжские немцы уезжают в Германию под опекой работников Красного Креста. 2 декабря 1929 года, Свинемюнде«Немецкая операция» началась в самом конце июля 1937 года и продолжалась почти до конца 1938-го, сопровождаясь массовыми арестами проживающих на территории СССР этнических немцев, в том числе и беженцев от нацистского режима. Массовые аресты были и в среде «советских» немцев в Республике немцев Поволжья, в немецких районах и на других территориях. Если в целом по СССР в 1937–1938 годах было арестовано и осуждено около 1 % населения, то в АССР НП этот показатель составил почти 1,5 %. За время кампании по «немецкой линии» было расстреляно больше всех осуждённых – 76,17 %, что выше, чем средний процент расстрелянных по всем «линиям» НКВД (73,66 %).
Больше всего повезло немцам из тогда ещё не зависимых от СССР стран Прибалтики. В 1939–1940 годах ещё до советизации Прибалтики правительства Эстонии и Латвии по инициативе Германии заключили соглашение, предоставлявшее балтийским немцам право на репатриацию на территории Третьего Рейха, включающие Германию и оккупированные земли Польши. После установления советской власти в этих государствах действие данного соглашения распространилось также на Литву и другие территории, вошедшие в состав СССР после заключения Пакта Молотова–Риббентропа. В итоге ещё до начала Великой Отечественной войны – к 10 января 1941 года – в Германию вернулись 406 тысяч немцев, в том числе 131, 2 тысячи из стран Балтии. В итоге репатриации стало почти полное исчезновение весьма многочисленной немецкой диаспоры из западных районов СССР.
Совсем другая судьба ждала тех, кто в тот момент проживал на территории немецких колоний в СССР. Вместо репатриации осенью 1941 года их ждала насильственная депортация в Сибирь и Казахстан, а также мобилизация всех взрослых в рабочие колонны «трудоармии» на всё время войны.
Как подсчитал ведущий специалист по истории российских немцев доктор Альфред Айсфельд из Института культуры и истории немцев в Северо-Восточной Европе при Гамбургском университете, результат этих действий стоил жизни до полумиллиона этнических немцев из полутора миллиона, проживавших на территории Советского Союза.
Однако наибольший урон был нанесён не столько в количественном, сколько в качественном отношении: упадок национального языка и культуры и необходимость ускоренно ассимилировать с остальным населением СССР ради выживания. Фактически всё, что было наработано первыми религиозными колонистами, утеряно в результате войны и её последствий. Поселения без права покидания места жительства с регулярными явками в комендатуру были отменены спустя годы: только в 1972 году переселенцам разрешили свободно выбирать место жительства.
Депортация немцев во время Второй Мировой ВойныЧужие среди своих
После падения «железного занавеса» потомки депортируемых стали смотреть уже в сторону своей второй Родины – Германии. Смогли ли они найти своё место там, ассимилироваться, как когда-то их предки в России, с учётом того, что закон даёт им право на двойное гражданство – России и Германии? «Они немцы, но другие, – рассказывает профессор Ольга Лиценбергер, отмечая, что старшее поколение сохраняет традиции и российский менталитет. – Российские немцы в Германии часто говорят: „В России мы были немцы, в Германии мы русские“». По словам Лиценбергер, по крайней мере первые два поколения мигрантов старались сохранить русский язык, читают прессу и литературу на русском, многие смотрят российское телевидение и посещают русские магазины.
Впрочем, прообраз той общины, которую в царской России для переселенцев выполняла церковь, в Германии тоже есть – это культурные центры. Ольга Лиценбергер работает научным сотрудником в одном из них – в Баварском культурном центре немцев из России в Нюрнберге, который занимается развитием культурных, научных и образовательных связей и расширением сотрудничества между двумя странами в области искусства, туризма и спорта для тех, у кого волею судьбы оказалось два паспорта и две родины.
Члены Международной ассоциация исследователей истории и культуры российских немцев. Германия, 2018 годНо что же война, которая расколола надвое их мир?
Пастор Антон Тихомиров считает, что никаких особых проблем в контакте между российскими немцами и вообще немцами и русскими нет. Наоборот, те немцы, которые приезжают в Россию, в том числе и по религиозной линии, – студенты богословия и пасторы – удивляются, что к ним относятся даже без малейшей тени враждебности, очень сердечно и открыто. «Те две войны действительно остались трагическим эпизодом в истории. Но раны от них уже почти затянулись, и, может, не стоит их искусственно бередить?» – говорит пастор. Да, милосердный не слаб. Но есть ли рубцы?
Пару лет назад в Париже я познакомилась с господином Вульфом, немецким арт-дилером лет шестидесяти. Узнав, что я русская, он восхищённо заметил: «О, вы великие люди, по-настоящему мужественные. Вы умеете преодолевать и стойко переносить боль». Я спросила, был ли он в России. Он отрицательно покачал головой: «Никогда. Но русских знал мой отец», – и, немного помолчав, продолжил: «Он был офицером во время войны и служил в Германии. Он видел русских в лагере». Две стороны одной победы. Две части расколотого мира. И одни и те же чувства, чтобы их скрепить.
