Нет и не было в России более мифологизированной фигуры, чем Лаврентий Павлович Берия. Оценки других большевистских вождей, не говоря уж о деятелях меньшего калибра, уже несколько раз меняли в глазах общественности свою «полярность». Ленин из гения превращался в «германского шпиона» и главаря кучки заговорщиков, а сейчас снова постепенно становится государственником. Подобные метаморфозы случались и со Сталиным, и с Троцким, а уж о своём отношении к тому же Молотову или Микояну граждане вообще предпочитают не задумываться. И только Берия с неослабевающим постоянством подвергается поношению – причём, практически в тех же самых выражениях, что упротреблялись в сфабрикванном против него уголовном деле.
С другой стороны, в последние годы появилась тенденция и на реабилитацию маршала Берии – как творца советской атомной индустрии, в чём каждый желающий может лично убедиться в павильоне «Росатома» на ВДНХ.
Словом, споры о роли личности Берии в истории продолжаются, хотя – характерный факт! – современники Лаврентия Павловича восприняли его арест довольно равнодушно и иронично. Дескать, все мы под Богом ходим, и каждый в любой момент может стать «английским шпионом».
А самые смелые распевали озорные куплеты про бывшего «первого чекиста»:
Лаврентий Палыч Берия
Не оправдал доверия,
А товарищ Маленков
Надавал ему пинков.
Осталися от Берия
Только пух да перия.
Цветет в Тбилиси алыча
Не для Лаврентий Палыча,
А для Климент Ефремыча
И Вячеслав Михалыча.
Заметим, в куплете нет ни слова про Никиту Сергеевича Хрущева, который и присвоил себе все лавры расправы над самым страшным сталинским маршалом. Лишний повод, чтобы разобраться, как же на самом деле вершилась политика в постсталинском Советском Союзе.
Но, наверное, должно пройти ещё много лет, прежде чем мы сможем спокойно рассуждать о том, кем же в действительности был Лаврентий Берия, и чего больше – добра или зла – он принёс нашей стране. Ведь можем же мы без излишнего пафоса рассуждать о роли Робеспьера, Дантона или Жозефа Фуше в трагических событиях Французской революции, о которой ещё несколько десятилетий назад интеллектуалы всего мира спорили до хрипоты.
* * *
Кстати, имя Фуше – основателя тайной полиции при Наполеоне Бонапарте – мы упомянули здесь вовсе не случайно. Мало кто знает, что именно личность Фуше стала для Лаврентия Павловича примером для подражания и его путеводной звездой. Если миллионы советских пионеров брали пример с Ленина, то утончённый и начитанный Берия стремился во всём подражать этому революционеру с титулом герцога Отрантского. Их жизненные пути и впрямь были похожи. Как и Берия, Жозеф Фуше начал свою карьеру пламенным и беспощадным революционером-якобинцем, участвовал в расправе над королем и, будучи комиссаром Конвента, жестоко подавил народные восстания в Вандее против новой власти. Потом он возглавил Термидорианский переворот, и тут же беспощадно расправился со вчерашними дружками-революционерами. Всех горлопанов типа Робеспьера и Сен-Жюста он быстро поставил к стенке – пардон, перед гильотиной.
Жозеф Фуше. Фото: ВерсальЕщё через несколько лет Фуше совершил новый переворот и привёл к власти Бонапарта. Да, да, именно этому неприметному министру тайной политической разведки, провокаций и шпионажа, Наполеон был обязан своим императорским титулом. А когда Бонапарт в пух и прах проиграл войну, Жозеф Фуше без зазрения совести отправил своего вчерашнего хозяина в вечную ссылку на остров святой Елены. А сам предложил корону Людовику XVIII из династии Бурбонов – младшему брату того самого короля Людовика, которого старина Фуше когда-то лично проводил на эшафот…
Любопытная деталь: в начале 30-х годов советское издательство «Время» выпустило собрание сочинений Стефана Цвейга в 12 томах, среди которых был и роман «Жозеф Фуше». Когда об этом узнал Берия, он тут же распорядился изъять и уничтожить весь тираж. Так Цвейг на долгие годы стал запрещённым антисоветским писателем. Это был единственный случай вмешательства Берии в литературную жизнь. Но тогда Лаврентий Павлович просто испугался, что кто-то внимательно прочитает роман с карандашиком, сопоставит факты, проведет аналогии и сделает далеко идущие выводы…
* * *
Лаврентий Берия родился 17 (26) марта 1899 года в горном селе Мерхеули, что в 15 верстах от города Сухуми, в бедной крестьянской семье. Впрочем, его мать Марта Джакели вроде бы приходилась дальней родственницей князьям Дадиани – но только вот княжеское происхождение мало помогло женщине, когда она осталась вдовой с тремя детьми на руках. От первого брака у Марты был сын Капитон и дочери Елена и Агаша (по крайней мере, это те родственники, что упоминаются в анкетах Лаврентия Берия). Позднее, по причине крайней бедности матери, попечение о старших детях взял на себя её брат, а Марта вышла замуж за Павле Берия, который был на четыре года её младше. Павле смог покорить сердце женщины своей храбростью и рассказами о стычках с жандармами. Именно после одной такой заварушки он и перебрался из Грузии в Абхазию, где полиция оставила его в покое – как и сейчас, границы между районами зачастую были для грузинской полиции непосильной преградой.
От второго брака детей тоже было трое. Старший сын в двухлетнем возрасте умер от оспы, дочь Анна – младшая – после перенесённой в детстве болезни осталась глухонемой. Одна была радость – сын Лаврентий.
Что такое бедная крестьянская семья в Грузии – разговор особый. Это совсем не то, что называют бедностью в наше время. Даже с бедностью в России это было не сравнить, ведь в России до революции крестьянская семья могла считаться бедной, но иметь лошадь или корову, или даже и то и другое. А в Грузии больше половины крестьян вообще не имели никакого скота. Нина Гегечкори, жена Лаврентия Берии, рассказывала:
– Отец мой имел в собственном владении два гектара земли, деревянный дом из трёх комнат, под крышей которого постоянно стояли деревянные чаны на случай дождя. Не было рабочего скота, не было коровы и даже домашней птицы, поскольку не хватало кукурузы, собранной с этого клочка земли, даже для людей в семье; мясо или кружку молока я видела только в большие праздники, а сахар я первый раз в жизни попробовала в возрасте одиннадцати лет…
Дом, в котором родился Л. П. Берия в Мерхеули. Фото: Leon petrosyan/Wikipedia* * *
Что ожидало Лаврентия при подобной жизни? Изо дня в день биться на клочке земли, не в силах заработать даже на скудное пропитание?
Марта Берия настояла на том, чтобы сын пошёл учиться – и тогда, если повезет, он станет чиновником. Когда Лаврентию исполнилось восемь лет, его устроили в Сухумское реальное училище. Обучение там было бесплатным, но для содержания ребенка в Сухуми требовались средства, поэтому отец продал половину дома. Впрочем, продажа дома больше походила на раздел имущества после развода – Марта взяла с собой младшую дочь, которой к тому времени было не более двух лет, и тоже переехала в город. В село Мерхеули она так больше и не вернулась, а всю жизнь прожила в Сухуми, подрабатывая шитьем. Лаврентий тоже очень рано начал работать – после уроков он писал для неграмотных письма и прошения, а когда немного подрос, стал работать письмоводителем-курьером в нефтяной компании Нобеля.
После окончания училища (а закончил его Лаврентий с отличием) он решил поступить в среднее механико-строительное училище в Баку. Почему Берия выбрал строительство? Лаврентий с детства прекрасно рисовал и мечтал стать архитектором. Так что, если бы не революция, он, скорее всего, осуществил бы свою мечту. Но архитектура осталась его любовью на всю жизнь, а Тбилиси, реконструированный при Берия, его любимое дитя, даже спустя много лет был одним из самых благоустроенных городов Союза.
Когда он перебрался в Баку, мать и сестра последовали за ним – но теперь уже Лаврентий кормил их за счет своих скудных заработков. При поступлении он написал в анкете: «ничего не имел и не имею».
Считается, что уже с марта 1917 года Лаврентий принимает участие в работе нелегального марксистского кружка. Однако, скорее всего, этот кружок Берия выдумал – для необходимого реноме «революционера».
А вот его действия говорят сами за себя – после февральской революции Берия не бегал по митингам и демонстрациям, а поступил добровольцем в… гидротехническую организацию Российской армии. И в качестве практиканта военно-строительного отдела отбыл на Румынский фронт.
В декабре 1917 года он вернулся в Баку. И не узнает страны. Царя нет, Временного правительства нет, империя стремительно летит куда-то вверх дном и разваливается на глазах, «демократия» бьет ключом. Но и сейчас Лаврентий запирается дома и начинает заниматься – на носу сессия, выпускные экзамены…
Впрочем, экзамены он так и не сдал – после революции училище закрылось. И тогда Лаврентия Берия устраивается в канцелярию Бакинского Совета рабочих депутатов – пишет бумажки и получает жалованье. Скромный такой служащий.
* * *
В сентябре 1918 года в Баку вошли турецкие войска – а Турция, как известно, в Первой мировой войне, да и во всех других войнах, была лютым врагом России. Они ликвидировали Советы, отменили 8-часовой рабочий день и устроили охоту на большевиков, которые срочно оставили город и поплыли через Каспий в Ашхабад.
Турецкая артиллерия на высотах около Баку. Фото: общественное достояниеА Лаврентий остался. Он не мог бросить мать с сестрой, и это чувство долга спасло ему жизнь. В Туркестане комиссаров выловили «белые» и расстреляли – за позорную сдачу города туркам. Правда, вместе с коммунистами к стенке встали и несколько делопроизводителей – в те лихие годы никто особо не заморачивался по поводу следствия и суда. Позднее расстрелянных перезахоронили в Баку на площади, которую назвали «Площадью 26-ти бакинских комиссаров», а миф о загубленных большевиках пошёл гулять по стране.
Потом турки по мирному договору оставили Азербайджан. Баку перешёл в руки англичан – 39-й пехотной бригады генерала Томпсона. Опытные в колониальном деле англичане сразу продемонстрировали серьезность хватки – они привели к власти марионеточную партию «Мусават» («Партия равенства») и быстро поставили под контроль нефтепромыслы, запретив продавать нефть кому бы то ни было, кроме Англии. Для местных жителей они ввели телесные наказания и публичные казни, для чего на одной из бакинских площадей поставили сразу две виселицы. Наверное, именно поведение оккупантов окончательно превратило довольно аполитичного Берия в большевика. Более того – в подпольного агента.
Осенью 1919 года он поступает на работу в контрразведку при Комитете государственной обороны Азербайджанской республики. Правда, Берия тогда только связным – настоящим нелегалом был старый большевик Мамед Мусеви.
В марте 1920 года Мусеви был расстрелян во время ужина в ресторане, и Лаврентий ушёл из контрразведки. Впоследствии этот период жизни Берии вызывал много кривотолков. Говорили, что он сознательно работал на азербайджанских националистов и даже был агентом англичан. Но в биографических анкетах своей работы в буржуазной контрразведке Берия не скрывал, и говорил, что «в мусаватскую разведку… был послан партией и что вопрос этот разбирался в ЦК ещё в 1920 году».
Уже после ареста Берия этот вопрос вновь был запущен в оборот, и даже в материалах Верховного суда России официально значится: «работал на иностранные разведки».
* * *
В апреле 1920 карьера Берия делает новый крутой поворот – его направляют на нелегальную работу в меньшевистскую Грузию (вернее, в ГДР – Грузинскую демократическую республику) в качестве уполномоченного Кавказского крайкома РКП(б). Но карьера нелегала не задалась – почти сразу же после приезда в Тифлис Берия был арестован и весь июнь и июль 1920 года провёл в тюрьме. Впрочем, за время отсидки Лаврентий познакомился со своей будущей женой Ниной Гегечкори.
«Мама родилась в 1905 году в Марвили, – писал в своей автобиографической книге Серго Берия, сын Лаврентия Павловича. – Её отец – Теймураз Гегечкори – дворянского происхождения, мать – Дарико Чиковани – княжеского. До женитьбы оба они уже состояли в браке. У бабушки от покойного мужа Шавдия, тоже дворянина, было трое детей: две дочери и сын. Жену и двух детей дедушки за две недели забрал тиф. Теймураз был намного старше Дарико, и моя мать – их единственная дочь. Родители отдали её в в кутаисскую гимназию. В 1917 году дед Теймураз погиб от пули жандарма: и мама переехала из Кутаиси в Тбилиси и окончила там гимназию…»
Шестнадцатилетнюю Нину в столице опекал известный большевик Саша Гегечкори, который в тот год оказался сокамерником Лаврентия.
Саша Гегечкори. Фото: общественное достояние«Мама носила в тюрьму передачи дяде, так они с отцом и познакомились, – вспоминал Серго. – Когда в Грузии установилась советская власть, отец специально снова приехал в Тбилиси, чтобы у Саши попросить руку племянницы. Саша отказал: девочка, мол несовершеннолетняя. А мама решила, что можно выйти замуж и без благословения старших, поэтому похищение отцом своей возлюбленной – это лишь красивая легенда…»
Сама Нина Гегечкори так рассказывала о своем замужестве:
«Как-то по дороге в школу мне встретился Лаврентий. Спросил, не хочу ли я с ним встретиться и поговорить. Я согласилась. Сели на скамью. На Лаврентии было черное пальто и студенческая фуражка. Он сказал мне, что уже много времени я ему очень сильно нравлюсь… Да, так и сказал, что полюбил меня и хочет взять в жены… Как он объяснил, советская власть хочет направить его в Бельгию для изучения вопросов переработки нефти. Но с одним условием: у него должна быть жена. Пообещал, что поможет мне в моей учебе. Я подумала и согласилась – чем жить в чужой семье, лучше создать собственную. Я, правда, никому не сказала, что выхожу замуж. Наверное, поэтому и родились сплетни, что Лаврентий меня будто бы украл. Нет, по собственному желанию вышла…»
Лаврентию в то время было 22 года, невесте – 16 лет… По грузинским понятиям того времени – вполне нормальный возраст для брака. Правда, в Бельгию они не поехали, и нефтедобычей ему заниматься не пришлось – колеса судьбы Лаврентия Берия свернули совсем на иную дорогу.
* * *
В августе 1920 года Берия был назначен секретарем Чрезвычайной комиссии по экспроприации буржуазии и улучшению быта рабочих, а через два месяца переведён в секретно-оперативное отделение Азербайджанской ЧК, а потом снова переведён в Грузию – в августе 1924 года в Тбилиси началось антисоветское вооружённое восстание, направленное на восстановление независимости Грузинской Демократической Республики. Восстание было подавлено, после чего Берия стал организатором «чистки» против «грузинских уклонистов», виновных в организации мятежа.
Так началась чекистская карьера будущего маршала.
В конце 1926 года Берия становится одним из первых лиц ГПУ Грузинской ССР.
Одновременно, как гласит официальная история, Лаврентий Павлович с особым цинизмом уничтожал всякого, кого он считал конкурентом. Правда, при ближайшем рассмотрении большая часть интриг как-то не очень тянет на кровавые злодеяния.
Например, на ХХ съезде КПСС Никита Хрущев вспомнил, как «цинично» обошёлся Берия со своим начальником – председателем Закавказского ГПУ Станиславом Реденсом, бывшим командиром латышских стрелков и свояком Сталина (оба были женаты на сестрах Аллилуевых). Реденс приехал в Тбилиси один, без супруги. В один из вечеров, напившись до невменяемого состояния, бравый латыш отправился покорять сердце местной балерины. Но на стук в дверь никто не ответил. Реденс стучал до тех пор, пока соседи не вызвали милицию. Дебошира уволокли в отделение – документов у хулигана не оказалось, а над требованиями звонить и будить самого Берия милиционеры смеялись. Утром, конечно, всё разъяснилось, но об аморальном поведении Реденса стало известно в Москве. Его срочно вернули из Грузии, но близкие отношения с семьей Сталина сыграли свою роль, и Станислава Францевича отправили на повышение – руководить ОГПУ по Украинской ССР. Где латыш прославился организацией «голодомора».
Станислав Реденс. Фото: общественное достояниеС куда большим энтузиазмом в те годы Берия увлекся футболом. Легендарный основатель «Спартака» Николай Старостин вспоминал, что в начале 1920-х годов он не раз сталкивался на поле с грубоватым и грузным полузащитником тбилисского клуба «Динамо» – будущим наркомом внутренних дел СССР. «Динамо» Тбилиси и стало основой для всей спортивной сети «Динамо», которая в конце 30-х годов, по инициативе Берия, стала ведомственным спортивными обществом чекистов и милиционеров. И в каждой области был свой клуб «Динамо».
* * *
Чем выше поднимался Берия, тем больше было у него врагов среди партийного начальства. В Москву посыпались анонимки о многочисленных злоупотреблениях властью в Тбилисском ОГПУ.
В ответ Берия с кавказской горячностью написал заявление на имя председателя Центральной контрольной комиссии ВКП (б) Серго Орджоникидзе, который – как бывший Первый секретарь Закавказского крайкома партии, считался в Политбюро куратором всех кавказских вопросов. Берия потребовал убрать его и из органов, и из региона вообще.
«Я думаю, что мой уход из Заказказья, – писал он Орджоникидзе, – даже послужит к лучшему. Ведь за десять лет работы в органах ГПУ в условиях Закавказья я достаточно намозолил глаза не только контрреволюционным элементам, но и кое-кому из наших товарищей. Сколько людей будут прямо-таки приветствовать мой уход, настолько я им приелся своим постоянным будированием и вскрыванием имеющихся недочетов…. Меня и так уже начинают прорабатывать, а что дальше будет? Со мной начинают связывать все истории, которые когда-либо были в Грузии и вообще в Закавказье. В умах многих товарищей я являюсь первопричиной всех тех неприятностей, которые постигли товарищей за последнее время и фигурирую чуть ли не как доносчик».
Разумеется, это была «просьба наоборот» - в духе ультиматума «или я или они».
Орджоникидзе выбрал Берию.
Дело в том, что у Берии не было своего клана, «стаи» – вот что заметил Серго. То есть, своей карьерой он будет всецело обязан лишь одному своему покровителю, а не целой камарилье родственников, друзей и знакомых. Это и стало главной причиной возвышения Берия.
Так Берия стал первым секретарем Закавказского крайкома ЦК ВКП(б) и одновременно – главой ЦК Грузии. То есть настоящим султаном.
В те годы Закавказье развивалось бурно – и не только как курортная здравница. Бакинская нефть, чиатурская марганцевая руда – в республике были месторождения, стратегически важные для всего СССР.
Также по плану Берии было перестроено все народное хозяйство Грузии, которая в то время считалась очень бедной и отсталой страной. Берия стал выращивать в Грузии те культуры, которые нигде больше в Союзе не росли, – чай, цитрусовые, табак, элитные сорта винограда. Кстати, чай в Грузии выращивали и раньше, мандарины тоже росли здесь давно – но никто не думал выращивать их на экспорт. А чтобы население республики не поумирало с голоду, пока новые культуры начнут давать урожай, Берия пошёл на нарушение всех советских законов о коллективизации и добился увеличения приусадебных участков колхозников.
* * *
В Закавказье частенько бывал на отдыхе Сталин, и Берии удалось стать его доверенным лицом.
Особенно Сталину понравилась личная преданность грузинского царька, которую он весьма кстати продемонстрировал осенью 1933 во время прогулки на катере по озеру Рица. Тогда береговая охрана, не разобравшейся в ситуации, открыла предупредительный пулеметный огонь по катеру, и Лаврентий своим телом закрыл вождя.
Впрочем, у тов. Берии и не было другого выхода – если бы шальная пуля случайно попала в Сталина, то всю партийную верхушку Закавказья ожидал бы суд и гарантированный расстрел. Так что, как рассудил Берия, лучше уж быть погибшим героем, чем расстрелянным предателем – по крайней мере, семья останется целой и невредимой.
Позже Сталин поручил Берии сверхсекретное и весьма деликатное дело – нужно было организовать публичную встречу Иосифа Виссарионовича с его матерью Екатериной Григорьевной Джугашвили, которую все в Тбилиси знали как Кеке. Дело в том, что Сталин свою мать откровенно недолюбливал – Кеке была известна на всю Грузию тем, что все эти годы на чём свет бранила сына за то, что он так и не стал уважаемым священником, а примкнул к этим антихристам-большевикам. Из-за этого Сталин с 1917 года избегал общаться с матерью. Но для продвижения культа вождя народов кремлевским пропагандистам потребовалось показать массам помпезную встречу любимого сына с любящей матерью.
Что ж, Берия показал чудеса дипломатии и изворотливости. Он отремонтировал дом Кеке и провёл с матерью вождя столько душеспасительных бесед, что та даже стала жалеть, что не родила второго Сталина – для пользы всего человечества.
Встреча состоялась в октябре 1935 года. И все советские граждане рыдали от умиления при виде фотографий смущенного Сталина со своей плачущей от счастья мамой. На заднем же плане фотографий неизменно виднелась лысая голова в пенсне – похоже, Берия не отходил от «вождя народов» ни на шаг.
И уже тогда можно было предположить, что этот энергичный товарищ непременно войдет и в когорту всесоюзных вождей.
Продолжение следует.
