В самом деле, а почему началом Второй мировой войны считается именно 1 сентября 1939 года?
В смысле, почему отсчет мировой войны начался с похода вермахта в Польшу, в которой как раз никаких особенных сражений и не было?
Самый очевидный ответ состоит в том, что историю войны всегда и везде пишут победители. А раз так, то первостепенная причина того, что началом войны считаются события 1 сентября 1939 года, кроется в событиях 6 августа 1945 года, когда американцы сбросили атомную бомбу на Хиросиму. Ибо что может быть более убедительным знаком победы, чем моментальное уничтожение целого города одним фугасом?
Но вообще-то отсчёт событий Второй мировой войны начался гораздо раньше.
Например, в самом Третьем рейхе датой начала новой европейской войны называли 7 марта 1936 года: именно в этот день немецкие войска (ещё даже не вермахт!) выгнали французов из оккупированной Рейнской области.
Это был открытый вызов Лондону и Парижу, но победители, охваченные экономическим кризисом, побоялись поднять перчатку.
* * *
Существование демилитаризованной Рейнской области было одним из пунктов Версальского мирного договора, который Германия подписала на условиях победителей: страна лишалась всех своих колоний, обязывалась выплачивать в форме репараций убытки, понесённые странами Антанты в результате военных действий. Франция специально оговорила создание Рейнской области, куда вошли вся германская часть левобережья Рейна и полоса правого берега шириной 50 км. В этой буферной зоне немцам запрещалось проводить манёвры, размещать войска и возводить военные укрепления: все эти меры должны были затруднить очередное нападение Германии на Францию.
Ну а в том, что оно состоится, в Париже не сомневалась. Рассказывали, что маршал Франции Фердинанд Фош, ознакомившись с текстом Версальского договора, пророчески воскликнул:
– Это не мир, это перемирие лет на двадцать!
Фердинанд Фош. Фото: общественное достояниеНо условия для возобновления конфликта возникли гораздо раньше – еще в 1923 году, когда Германия (называвшаяся в то время Веймарской республикой) из-за экономического кризиса не смогла выплачивать репарации в денежной форме и стала платить «натурой» – углём, сталью и древесиной.
В Париже решили, что немцы «умышленно задерживают поставки», и в ответ на это ввели в Рурский бассейн свои войска – более 100 тысяч французских и бельгийских солдат.
В ответ немецкие политики призвали жителей Рурского региона к забастовке и «пассивному сопротивлению». Французы применили военную силу для разгона забастовщиков.
Журнал «Огонёк» писал: «Расстрел рабочих в Эссене французскими войсками произвёл подавляющее впечатление на широкие массы германского населения. Похороны жертв расстрела привлекли невиданные по количеству массы провожающих. Гробы забрасывали цветами. Атмосфера глубочайшего протеста сопровождала печальную процессию, и полиции стоило немало труда сохранять порядок и успокаивать то и дело прорывающееся волнение».
По оценкам историков, в ходе Рурского конфликта от рук оккупантов погибло 137 немцев.
Конфликт был прекращён в 1925 году в соответствии с принятым годом ранее планом Дауэса, установившим новый порядок репарационных выплат Веймарской республики.
Более того, в декабре в Лондоне были подписаны Локарнские соглашения, установившие гарантии нерушимости франко-германской границы.
Но в 1933 году к власти пришли нацисты, которые сразу провозгласили своей целью отказ от Локарнских соглашений. Германия прекращает выплату репараций, а вскоре заявляет, что намерена вернуть контроль над Рейнской областью.
В ответ французский министр иностранных дел Луи Барту объявил о намерении положить конец любой потенциальной немецкой агрессии. Для этого он решил окружить Германию цепью военных союзов.
Луи Барту. Фото: общественное достояниеПервым, кто откликнулся на предложение Парижа, был Сталин, который до 1933 года поддерживал немецкие усилия по борьбе с Версальской системой, но насчёт немецких нацистов не испытывал никаких иллюзий.
Вторым, кто решил присоединиться к Парижскому пакту, был премьер-министр Италии Бенито Муссолини.
* * *
Здесь надо сделать небольшое отступление, ведь читатели привыкли считать немецких национал-социалистов и итальянских фашистов союзниками не разлей вода.
Но в 30-е годы всё было иначе.
Камнем преткновения между Италией и Германией стала Австрия, которую Муссолини считал своей сферой влияния. И даже финансировал отряды австрийских фашистов Heimwehr («Оборона дома»), предупреждая Гитлера, чтобы тот держался от Австрии подальше. Понятно, что для Гитлера, родившегося в Австрии, подобные предупреждения были глубоко оскорбительны.
Соперничество между державами отражалось и на личных отношениях: Муссолини терпеть не мог Гитлера, открыто называя его «дегенеративным созданием» и «чрезвычайно опасным идиотом», а сам национал-социализм – «пародийной скотской имитацией фашизма, дикарской системой, способной только на убийство, грабёж и шантаж».
– Если бы безумные теории Гитлера о расовом превосходстве стоили хотя бы каплю внимания, – говорил Муссолини своему приятелю журналисту Мишелю Кампана, – то дикого лапландца следовало бы считать наивысшим типом развития человеческой расы. Тридцать столетий истории вынуждают нас с чувством величественной жалости рассматривать эти дурацкие доктрины, пропагандируемые по ту сторону Альп потомками варварских народностей, которые были поголовно безграмотны в те дни, когда Рим гордился Цезарем, Вергилием и Августом…
В конце концов Италия чуть было не объявила войну Германии. Случилось это 25 июля 1934 года, когда в Вене вспыхнул мятеж немецких националистов, которые попытались захватить власть по всей Австрии. В ответ Муссолини мобилизовал итальянскую армию, сосредоточил несколько дивизий на перевале Бреннер и предупредил Гитлера, что Италия начнёт войну против Германии, если она попытается последовать за путчем и вторгнуться в Австрию. Гитлеру пришлось отступить.
Бенито Муссолини. Фото: общественное достояниеНо вот союз Франции и Италии он решил сорвать.
Заявив, что франко-советский пакт является нарушением Локарно и представляет огромную опасность для Германии, Гитлер заявил, что сам разрывает Локарнский договор.
* * *
Утром 7 марта 1936 года 19 пехотных батальонов и несколько военных самолётов Третьего рейха вошли в Рейнскую область. Они достигли реки Рейн к 11 часам утра, а затем три батальона переправились на западный берег Рейна.
После этого Гитлер выступил перед депутатами Рейхстага и объявил о начале наступления под кодовым названием «Операция “Зимние учения”».
Репортёр американского информационного агентства Hearst Уильям Л. Ширер писал из Берлина: «Депутаты вскакивают, крича и плача, на ноги. Публика на галереях делает то же самое... Их руки подняты в рабском приветствии, их лица теперь искажены истерикой, их рты широко раскрыты, они кричат, кричат, их глаза, горящие фанатизмом, приклеены к новому богу, Мессии. Мессия играет свою роль великолепно. Его голова опущена, как будто со всем смирением, он терпеливо ждёт тишины. Затем его голос всё ещё тихий, но задыхающийся от эмоций, произносит две клятвы:
– Во-первых, мы клянемся не уступать никакой силе в восстановлении чести нашего народа, предпочитая с честью поддаваться самым суровым лишениям, чем капитулировать. Во-вторых, мы клянёмся, что теперь, более чем когда-либо, мы будем стремиться к взаимопониманию между европейскими народами, особенно к взаимопониманию с нашими западными соседями... У нас нет территориальных претензий в Европе!... Германия никогда не нарушит мир!»
Гитлер, разумеется, врал. И все прекрасно понимали это.
Франция оказалась в глупом положении. На границе Рейнской области стояли тысячи французских солдат, но начинать новое вторжение с риском потери репутации не хотелось. Британия же молчала, верная своей политике играть против любого сильного континентального лидера. Франция, собирая новую Антанту – но уже без Британии! – против Германии, сделала заявку на мировое лидерство.
Стало быть, Францию следовало поставить на место.
Генерал Морис Гамелен, французский Верховный главнокомандующий, позже вспоминал, что в Лондоне на столь явное нарушение Версальского договора отреагировали даже благожелательно – дескать, для немцев это всё равно что прогуляться в своём дворе. Поэтому Париж решил ограничиться экономическими санкциями, которые Берлин проигнорировал.
Морис Гамелен. Фото: общественное достояниеПозже один из немецких командиров – будущий начальник генерального штаба сухопутных войск Третьего рейха Гейнц Вильгельм Гудериан – вспоминал:
– Если бы французы вмешались в Рейнской области в 1936-м, мы бы проиграли всё и падение Гитлера было бы неизбежным.
С ним был согласен и сам фюрер:
– Военные ресурсы, находившиеся в нашем распоряжении, были неадекватны даже для оказания умеренного сопротивления… Если бы французы вошли в Рейнскую область, нам пришлось бы ретироваться с поджатыми хвостами.
Но в итоге нацисты победили. И расстроили планы Франции окружить новый рейх враждебными военными союзами.
И как бы Муссолини ни презирал Гитлера, он всё равно был вынужден заключить с ним альянс, ибо только нацистская Германия признавала интересы Италии в Средиземноморье и законность Абиссинской войны Италии с Эфиопией.
* * *
Осмелевший Гитлер пошёл на расширение театра военных действий против Версальского миропорядка. В июле 1936 года Гитлер выступил на стороне генерала Франко, поднявшего мятеж в Испании против левоцентристского Народного фронта, пришедшего к власти на демократических выборах.
Это была уже полноценная мировая война – пропаганда Коминтерна помогла организовать поток добровольцев из разных стран, отправившихся на помощь «героическим защитникам республики». В результате в начале 1937 года на испанских фронтах находились пять полностью укомплектованных интербригад и две танковые бригады, на треть состоящие из иностранных добровольцев. Несколько авиаотрядов также были сформированы из иностранных пилотов.
Правда, очень скоро численность добровольцев сократилась вдвое. К примеру, в Москву сообщали, что «много бельгийцев уехало после первых же боев, увидев, что фашисты “стреляют настоящими пулями”». Была и ещё одна проблема, делавшая прибывших добровольцев ограниченно годными в качестве советников, – они не знали испанского языка.
Тем не менее, по официальным данным, с октября 1936-го по январь 1939 года СССР поставил в Испанию около 700 самолётов, 350 танков, 60 бронеавтомобилей, 1200 артиллерийских орудий, 20 тысяч пулемётов и около 500 тысяч винтовок. В составе республиканской армии отважно сражались многие советские воины-добровольцы. В их числе 700 лётчиков, более 350 танкистов, свыше тысячи военных специалистов.
Немецкая и итальянская помощь была более значительной – прежде всего в живой силе. За годы войны войскам Франко помогали около 50 тысяч немцев и впятеро больше итальянцев.
И всё же не это стало основной причиной победы франкистов.
Вот как описывал обстановку на фронте видный деятель Коминтерна французский коммунист Андре Марти: «Вначале мы имели преимущество в воздухе. Мы получили новые истребители и бомбовозы. В настоящее время неприятельские воздушные силы превосходят наши. Произошло это потому, что мы неправильно используем авиацию: самолёты поднимались в воздух без предварительной проверки действия моторов, среди пилотов были люди неспособные, не знающие своего дела, а что ещё хуже – попадались вредители. Один испанский пилот разбил три самолёта из-за неправильной посадки. Если бы в первый раз ему было сделано замечание, другие две машины, возможно, были бы спасены...»
Однако самой большой проблемой Андре Марти считал отсутствие единого руководства республиканскими войсками и плана войны: «Сила врага в том, что у него осуществляется единое командование и единый план. Если внимательно изучить их операции, можно сказать, что они проводят шаг за шагом превосходно разработанный план. У нас в этом отношении дело обстоит пока плохо…».
И, к несчастью для республиканцев, так и не стало лучше.
* * *
Если же встать на точку зрения Китая и других азиатских стран, то отправной точкой Второй мировой войны стало вторжение японских войск в Центральный Китай, начавшееся 7 июля 1937 года.
Советское правительство тут же встало на сторону Китая и выделило более 250 миллионов долларов для покупки в СССР военного снаряжения и в счёт этого кредита направило ему только в 1938–1939 гг. 777 самолётов, 82 танка, 1550 грузовых автомашин, 1225 пушек и гаубиц, 9525 пулемётов, 50 тысяч винтовок, а также большое количество авиабомб, снарядов, патронов и других военных материалов.
29 июля 1938 года японские войска вторглись и на территорию СССР в районе озера Хасан. Обладая превосходством в живой силе и технике, они захватили высоты Безымянную и Заозёрную, надеясь после этого контролировать дальние подступы к Владивостоку.
Упорные бои в районе озера Хасан продолжались 14 дней и закончились полным разгромом японцев.
Впрочем, одного поражения оказалось явно недостаточно. В мае 1939 года японские милитаристы совершили новую агрессию – на этот раз против дружественной нам Монгольской Народной Республики в районе реки Халхин-Гол.
В первых боях в районе реки Халхин-Гол, начавшихся 28 мая 1939 года, японские войска, обладая втрое большей численностью пехоты и значительным превосходством в артиллерии, танках и авиации, вели активное наступление, но советско-монгольские войска упорно защищались, изматывая силы врага. Командир 57-го особого стрелкового корпуса Георгий Жуков бросил против японцев свежие силы – три стрелковые дивизии и одну танковую бригаду.
Этот удар по японским войскам был настолько ошеломляющим, что Япония по дипломатическим каналам запросила мира.
Но Жуков и не думал останавливаться. В район боёв были переброшены 82-я и 57-я стрелковые дивизии, 6-я танковая и 212-я авиадесантная бригады, артиллерийские полки, части связи и др. В период с 20 по 31 августа большая часть японской 6-й армии, в которую вошли все японские войска, находившиеся в районе Халхин-Гола, была окружена и уничтожена.
* * *
Но в начале 40-х в Советском Союзе называли другую дату начала мировой войны – 29 сентября 1938 года, день Мюнхенского сговора, когда державы-победительницы Британия и Франция, приговорив Чехословакию к расчленению, поощрили Третий рейх и его союзницу Польшу к новым завоеваниям «жизненного пространства».
Справедливости ради, вопрос с судетскими немцами, из-за которых Германия предъявила территориальные претензии Чехословакии, возник за полтора десятилетия до прихода Гитлера к власти – в 1918 году, когда развалилась Австро-Венгерская империя, оставив после себя определение «лоскутная монархия». На самом деле эти слова были очень точными: к примеру, районы, населённые немцами, часто располагались в центре чешских областей, а провести точную границу между землями венгров, румын и словаков не было никакой возможности.
Разумеется, создатели нового мирового порядка на словах обещали заботиться о соблюдении прав нацменьшинств. Но на деле всё обстояло с точностью до наоборот. Румыны открыто выживали из страны всех доставшихся им венгров. Поляки притесняли украинцев, евреев и немцев.
Как бывшей господствующей нации немцам доставалось и в Чехословакии. К примеру, против немецкого языка развернулась настоящая война: всего за несколько лет в Чехословакии было ликвидировано более трёхсот немецких школ. А во время земельной реформы 1920 года немецким крестьянам было официально запрещено продавать землю.
Разумеется, в немецких районах, расположенных главным образом у Судетских гор, немецкое население, напуганное такими притеснениями, выступало за выход из состава Чехословакии и присоединение к Германии.
В ответ правительство Чехословакии решило применить военную силу против «сепаратистов», установив военно-полицейский режим в Судетах.
Ситуация стала меняться после прихода Гитлера к власти. Национал-социалисты стали накачивать Судетско-немецкую партию деньгами и литературой. И вскоре судетские немцы, которых возглавил Конрад Генлейн, выдвинули Праге ультиматум по восстановлению равноправия немцев и выделению немецких районов в особую самоуправляемую область.
Коммунистическая газета «Роте фане» писала: «Генлейновцы остановили ряд предприятий. По улицам города демонстрировали вооружённые путчисты с фашистскими повязками. В Аш путчисты пытались разгромить народный дом и здание полицейского комиссариата... В Гразлитце путчисты напали на чешского почтового служащего, возвращавшегося с работы. Он был избит до потери сознания стальными прутьями. Подоспевший на выручку к своему коллеге другой служащий также был подвергнут побоям... Яблонец вновь превратился в арену фашистских выступлений. На городской площади было вывешено фашистское знамя со свастикой. Генлейновцы пытались взять штурмом здание секретариата компартии, в котором забаррикадировались 30 коммунистов и четыре полицейских. Только после вмешательства военной силы осаждаемые были освобождены и был восстановлен порядок».
А в газете «Прагер прессе» говорилось: «В Варнсдорфе в местную таможню явилась толпа генлейновцев и потребовала ключи от границы. Таможенные чиновники исполнили это требование, после чего 500 человек перешли границу, причём германская граница к этому времени была открыта... В Пирштейне, в районе Кааден, произошло столкновение 150 генлейновцев с отрядом полиции. Во время схватки был убит солдат».
Кризис в Чехословакии стал главной темой и прошедшего в Нюрнберге очередного съезда нацистской партии.
«Речь Гитлера, – писали чешские газеты, – не содержала, правда, непосредственного приказа выступать, но для всех было очевидно, что генлейновцы воспримут её как неофициальное разрешение усилить террористические действия и начать тщательно подготовленный мятеж, что дало бы фашистской Германии удобный повод для вооружённого вмешательства... Около общины Вассерзупен был задержан подозрительного вида грузовик. На требование жандармов выйти из автомобиля “пассажиры” ответили выстрелами... Установлено, что среди преступников, стрелявших из автомобиля, находился также старшина местной общины».
Для подтверждения серьёзности ультиматума немецкие войска выдвинулись к чехословацкой границе.
Находившийся в Чехословакии советский писатель Александр Фадеев так описывал реакцию чехов и словаков: «Страна призвала под ружьё резервистов. Старые солдаты и молодые чешские парни, где бы ни застал их призыв – на поле за плугом, в шахте у перфоратора, за кафедрой в университете или за конторкой банка, молча, со спокойной решимостью во взоре откладывали орудия своего труда, целовали жён, детей, невест, матерей и шли на призывной пункт. Через несколько часов, вооружённые и обмундированные, сопровождаемые приветственными криками народа, они уже шагали в колоннах к вокзалам, и десятки поездов, точных, как часы, развозили их по границам родной земли. Весь народ знал, что Советский Союз, верный договору с Чехословакией (в 1935 году СССР заключил с Прагой договор о дружбе. – Авт.), выполнит свой братский долг до конца, если чешское правительство окажет вооружённое сопротивление насильнику».
* * *
Войны, правда, не случилось.
В Мюнхене было созвано специальное совещание для обсуждения судьбы Судет.
Чехи еще пытались уйти от бескровного поражения. Они запрашивали Москву о возможности предоставления помощи, и Политбюро сообщало президенту Эдуарду Бенешу, что СССР готов прийти на помощь, если Франция останется верной своему слову. Но Франция молчала. А вот отказ поляков пропустить Красную армию через свою территорию был гарантирован на сто процентов. Польское общество интересовал только возврат Тешинской Силезии. Варшавские газеты тогда писали: «В настоящий момент, когда решаются судьбы территорий, граничащих с Речью Посполитой, наш голос должен быть понят надлежащим образом. Нигде не должно возникать сомнений насчёт характера наших требований, подкреплённых всем нашим авторитетом. Тешинская Силезия должна быть нам возвращена».
29 сентября 1938 года Мюнхенское соглашение было подписано британским премьером Невиллом Чемберленом, французским премьером Эдуардом Даладье, итальянским премьером Бенито Муссолини и канцлером Германии. Чехословакия лишилась всех своих оборонительных укреплений и 40 процентов промышленности.
А по дорогам из Судет потянулись колонны беженцев-чехов, которым не хотелось оказаться в положении национального меньшинства.
Ситуацию в стране описывал советский журналист Михаил Кольцов: «Германские войска продвигаются осторожно. Они, видимо, опасаются, как бы чего не вышло. Они тщательно прощупывают каждый склон, каждый лесок, раньше чем занять их. Стараясь выиграть каждую минуту, чешские солдаты спешат вывезти военное имущество. Сделать это полностью, очевидно, не удастся. Фашистам достанется военная добыча, хотя они и не воевали...
В Праге царит убийственное настроение. В руководящих политических кругах оно выражается не в гневе, не в отчаянии, а в какой-то унылой, мёртвой апатии. У виднейших и вчера ещё очень уверенных в себе государственных людей настолько опустились руки, что найдись завтра ещё какое-нибудь государство, охочее до чужих территорий, потребуй оно, конечно, сославшись на Мюнхен, свою долю, – ему, пожалуй, молча отрезали бы кусок. Этим людям следовало бы занять бодрости у своего народа, который до сих пор не утратил мужества и готов драться за свою землю».
Но, как выяснилось, и готовность простых чехов к сопротивлению была поэтической метафорой.
* * *
Гитлер решил воспользоваться моментом.
15 марта 1939 года немцы, расторгнув Мюнхенское соглашение, захватили уже всю Чехию, которая была переименована в «Протекторат Богемии и Моравии».
К тому времени Германия довела численность армии до 2 миллионов 200 тысяч человек, при 720 танках и 2500 самолётах.
Вооружённые силы Чехословакии насчитывали 2 миллиона солдат и офицеров, 469 танков и 1582 самолёта. Эта армия базировалась на мощных оборонительных сооружениях и вполне могла оказать более чем достойное сопротивление, но сдала страну немцам без боя.
Англия и Франция безмолвствовали.
Если это молчание и не было сигналом к продолжению банкета, то что тогда считать таким сигналом?
* * *
И ровно через неделю, 23 марта 1939 года, немцы захватили у Литвы порт Мемель (ныне Клайпеда).
К захвату Клайпеды правительство Германии, лидеры нацистской партии и СС начали готовиться примерно за год – примерно теми же методами и с теми же целями, что и в Судетской области Чехословакии. И результаты вскоре стали заметны: по улицам литовской Клайпеды маршировали штурмовики, а в немецких школах учителя приветствовали детей возгласом «Хайль, Гитлер!».
20 марта 1939 года в Берлине министр иностранных дел Германии фон Риббентроп предъявил Литве ультиматум, потребовав передать Мемельский край, пригрозив, что в противном случае «фюрер будет действовать с молниеносной быстротой».
В тот же день прошло заседание Совета министров Литвы. Президент республики Антанас Сметона решил отвергнуть ультиматум, попросив помощи у правительств Великобритании и Франции, которые были гарантами независимости Литвы.
Было принято решение: «В случае, если немцы Клайпедского края вызовут волнения в крае, усмирить эти волнения при помощи вооружённой силы; однако если бы это усмирение побудило Германию оказать вооружённую помощь клайпедским немцам, то наши вооружённые силы без сопротивления германским войскам отвести в Великую Литву и здесь оказать им сопротивление».
Тем временем, не дожидаясь официального ответа от Литвы, канцлер Германии Адольф Гитлер отправился в Мемель на флагмане германских ВМС линкоре Deutschland .
Современная литовская пресса пишет: «Что могла противопоставить Германии маленькая Литва? Кавалерийскую бригаду и три пехотные дивизии общей численностью в 24 тысячи человек, 44 лёгких танка и 110 самолётов. У республики был всего один военно-учебный корабль с шестью пулемётами и двумя пушками “Эрликон” калибра 20 мм. Для сравнения: флагман германского военно-морского флота, на котором фюрер отправился в Мемель, имел восемь торпедных аппаратов и четырнадцать мощных орудий. В том числе шесть 280-миллиметровых, ствол которых напоминал заводскую трубу. В военном отношении положение Литвы было абсолютно безнадёжно. Конечно, можно было бы кровью тысяч солдат вписать героическую страницу в свою и мировую историю. Однако в геополитическом и территориальном отношении Литва из-за этого наверняка только проиграла бы. Ведь министр иностранных дел Германии Риббентроп дал ясно понять, что, затеяв сражение, литовцы потеряют всю страну…»
Литовцам по официальным каналам дали унизительный совет: «Во избежание пустой траты времени отправить специальным самолётом в Берлин полномочных представителей для подписания документа о передаче района Мемеля Германии».
22 марта 1939 года литовская делегация прибыла в Берлин. И хотя литовцы уже имели в портфеле соответствующее решение своего правительства, дипломаты постоянно затягивали подписание нового договора с Германией, очевидно, рассчитывая получить какие-то новости из Парижа и Лондона.
Но тщетно.
23 марта 1939 года линкор Deutschland в сопровождении 40 других военных судов доставил в Клайпеду самого Гитлера. Горожане увидели фюрера на балконе драмтеатра, откуда он обратился с приветственной речью к немецкому населению города, а затем принял военный парад.
* * *
Новость о взятии Клайпеды вызвала настоящий шок в Польше, которая хоть и была союзником Рейха по разделу Чехословакии, но и сама в 1918 году получила кусок «немецкого пирога» – земли Верхней Силезии и контроль над портом Данцига.
Поэтому в тот же день поляки объявили тотальную мобилизацию. Под ружьё встало около миллиона солдат и резервистов. Также Варшава имела 870 танков, более 4 тысяч орудий и миномётов, около 4 сотен самолётов. Обещали помощь и англичане, подписавшие Декларацию «О предоставлении гарантий Польше».
И вот вопрос: почему же за пять месяцев активных дипломатических усилий и военных приготовлений Лондон и Париж не смогли предотвратить удара по Польше?
Ответ очевиден: потому что они и не хотели ничего предотвращать.
Продолжение следует
