Погода раннего сентября выдалась чудной. Сосновый лес у села Медное не дотягивался до высокого неба, а в его верхушках шелестел легкий ветерок. В низине тянулась река Тверца. Как это странно, что именно в таком красивом и спокойном месте кто-то решил тайком похоронить тысячи людей. Поляков хоронили наскоро. Поэтому их смогли опознать по письмам в кителе или по знакам отличия. А своих закапывали основательнее, поливая негашеной известью. Полвека спустя, когда на этом месте уже стояли пустые государственные дачи, свет увидели документы, по которым тайны тех репрессий были приоткрыты. Еще через 20 лет, 2 сентября 2000 года здесь открылся мемориал «Медное». Его брат-близнец стоит в Катыни под Смоленском. И теперь каждый год польские делегации приезжают сюда 2 сентября, чтобы почтить память своих бесславно пропавших солдат и офицеров.
[caption id="attachment_5393" align="aligncenter" width="1060"]
В этом году мемориалу исполнилось 15 лет. Уже на подъезде к комплексу стоит полицейская машина. На всех въездах патрули. У польской части мемориала больше всего полиции, а с ними двое сотрудников ФСБ в штатском. Здесь будет президент? России или Польши? Нет. Со стороны поляков первое лицо – заместитель посла республики Польша в России Ярослав Ксенжик. С российской стороны его пытается почетно уравновесить глава Медновского поселения Владимир Бозов. Поляки также представлены руководством полицейского департамента. Им отвечают пенсионеры клуба «Достоинство» – родственники жертв политических репрессий.
Церемония идет по обычному распорядку. Все начинается митингом у упавшего гранитного креста, придавленного тяжелым валуном. На стульчиках расположились бабули из «Достоинства». На тропинке к кресту в две шеренги выстроились официальные представители.
Сотрудник музея объявляет митинг открытым.
Отец Игорь, настоятель храма в Медном, совершает панихиду, кадя на гранитный крест. Хор поет «Вечную память» и на этом церковная часть завершена. Священник не говорит проповеди, не идет к микрофону.
[caption id="attachment_5398" align="aligncenter" width="1060"]
Первым к трибуне приглашается Ксенжик.
– Пятнадцать лет достаточно, чтобы подумать о том, что произошло в этом месте. Сегодня мы молимся и кланяемся всем жертвам. И не имеет значения, кто стоит на этой церемонии справа, кто слева. И между частями мемориала, посмотрите, нет никакого разграничения. Но нам важно узнать ещё, кто были те палачи. Ведь если есть жертвы, то были и палачи.
Действительно, дело было закрыто без объявления виновных. Архивные дела по катынским расстрелам в 2005 году снова объявлены секретными, и список виновных не был предан гласности. Теперь это дает новый импульс активистам псевдопатриотического настроя, чтобы в этой истории доказывать миру вину фашистской Германии, а усы Сталина на портретах делать мягче и пушистей, чтобы никто не мог усомниться в его репутации доброго хозяина народов и эффективного менеджера истории.
[caption id="attachment_5405" align="aligncenter" width="1060"]
Вот, кстати, и они. С разных сторон из-за ограды или ближе, подпирая сосну, стоят ребята с камерами. Один из них в натовском камуфляже и в футболке «Вежливые люди» беседует с капитаном полиции. Увидев, что я их снимаю, капитан, протестуя, замахал рукой. Парень в камуфляже продолжил снимать и даже стал немного позировать. Позже выяснилось, что это главный идеолог разоблачителей из «НОД» (Национальное освободительное движение – «С») Максим Кормушкин.
Тем временем уже выступил глава Медновского поселения Бозов. Рассказав о «памяти в наших сердцах», он пожелал «ныне живущим понимания, здоровья, счастья и удачи».
Школьникам, пришедшим сюда строем и, очевидно, с нетерпением ожидающим окончания церемонии, а потом и всем остальным участникам митинга раздали белые воздушные шары. Предупредив, что запуск нужно будет совершить централизовано после минуты молчания.
После председателя «Достоинства» Галины Погудкиной слово взял представитель малых православных тверских братств Игорь Корпусов.
– Зло, ударившее тогда, стремилось разобщить людей. Это ясно слышно в звуке того времени. Что значит термин «враг народа»? Это попытка исключить живого человека из общества, сделать его «не человеком», чтобы тогда с ним можно было совершить что угодно.
[caption id="attachment_5403" align="aligncenter" width="1060"]
Он говорил, что 15 лет – это почти поколение, которое могло вырасти на этих новых основаниях примирения и правды, что этот мемориал дает возможность преодоления розни. Он говорит о том, что прошлое можно преодолеть, о том, что есть и будут люди, которые будут этому мешать, но это значит лишь то, что здесь делается настоящее доброе дело. Это почти проповедь.
А Елена Образцова, заместитель директора музея «Медное» по научной работе, вышла и рассказала, как все начиналось, строилось и устраивалось. Что каждый день в жизни музейного работника – это подвиг, но в этом весь смысл и соль. А теперь есть такие люди – ревизионеры истории, которые ни разу не сидели в архивах, но объявляют себя исследователями «катынского вопроса» и просто мешают работать, доказывая свою правду. Они как будто забыли, что в истории может быть множество мнений, но не множество правд.
Минута молчания. Белые шарики поплыли вверх и осели среди сосновых ветвей. Участники митинга возложили цветы к памятному знаку.
Сотрудник музей объявляет митинг закрытым.
Школьники строем утекли по тропинке на выход. Пенсионеры из клуба «Достоинство» тихонько побрели к автобусам. На польскую часть церемонии остались только официальные лица, полиция, шпионы-активисты из «НОД» и люди, которые приехали поддержать мемориал, ожидая провокации со стороны нодовцев.
Клянусь перед Богом Всемогущим, на поверенной мне должности пользу Польского государства и общественное благо всегда иметь в помыслах. Быть верным Верховному правительству Польского государства, ко всем гражданам относиться равно, стоять на страже закона, обязанности свои исполнять преданно и добросовестно, приказы руководства выполнять точно, государственную тайну сохранять. В этом помоги мне Господь Бог.
Из присяги Государственной полиции Польши
Там на стриженом газоне рядами стояли синие стульчики. На железном престоле перед бурыми в цвет запекшейся крови стелой и крестом все было приготовлено для мессы. Польское представительство заняло места, из динамиков затрубил орган – началась служба. У забора встали ребята с георгиевскими лентами и портретом Сталина. Между ними и поляками выстроились люди из группы поддержки и православных братств, представитель которых говорил слово на церемонии в российской части. Они пытались закрыть позор собой. О чем думает человек, который пришел на панихиду об убитом с портретом убийцы? Позже, когда слово взял представитель польской полиции генерал Владислав, а слушателям раздали листы с русским переводом, стало ясно, что было у них на уме. Генерал сказал:
– Вероятно, верность словам клятвы сотрудников государственной полиции была в глазах палачей единственной их виной. Десятилетиями власти скрывали «катынский расстрел» или сбрасывали вину на Германию. Пытались стереть его из памяти людей и вычеркнуть из страниц истории.
Прочитав это на розданных переводах, активисты странно улыбнулись, словно от облегчения, и достали плакаты с надписями «Нет! Реабилитации нацизма» и «Требуем нового нюренберга для русофобов». Они охотно давали себя фотографировать и предлагали взять у них интервью. Сержант полиции, стоявший рядом, шикнул в их сторону: «Хоть одна провокация, и вылетите отсюда!» Те понимающе кивали и улыбались.
[caption id="attachment_5413" align="aligncenter" width="1060"]
Когда все закончилось, заместитель полномочного посла Польши поблагодарил тех, кто закрывал собой сталинистов.
– Вы можете поговорить с ними? Зачем они это делают?
– Мы говорили. Это не помогает. Они боятся только полиции.
– Понятно. Наверное, в любой стране есть такие люди…
Дирекция музея, взяв поляков под локотки, повела их смотреть новые выставки. Активисты свернули в трубочки свои плакаты и, прыгнув в красную четверку, раскрашенную георгиевскими лентами, умчались писать отчеты и строить новые разоблачительные планы. На заднем стекле их туртл-мобиля в бессильной злобе застыл перечеркнутый паук с американским флагом на брюхе. На площадке перед стелой засуетились местные работники. Они собирали стулья, грузили их в трактор, женщины тихонько ворчали, что мужчины бросили их на эти черные работы. Скучающие полицейские и два фээсбэшника разбрелись по территории, терпеливо ожидая отбытия поляков. Ещё 15 минут и от памятной церемонии не осталось и следа.
Ветер спустился с сосен вниз и шевелил своими невидимыми пальцами траву над тесно набитыми могилами.
[caption id="attachment_5412" align="aligncenter" width="1060"]
Постскриптум или предисловие
Где начало этой истории? Если не халтурить и внимательно исследовать вопрос кто, кого и почему убивал, то мы дойдем до Каина и Авеля. А то и до Адама с его яблоком. Поэтому начнем с войны.
23 августа 1939 года воздух Европы был густым от предчувствия войны. Советское правительство понимает, что война будет тяжелой, и идет на сделку с фашистской Германией – заключает договор о ненападении. В школьной программе он называется «Пакт Молотова – Риббентропа». Именно из-за его нарушения нападение Германии на СССР принято называть «подлым и вероломным». Правда, при этом умалчивалось наличие секретного протокола, где ставился вопрос о «разграничении сфер обоюдных интересов в Восточной Европе». Согласно этому протоколу, «в случае территориально-политического переустройства» некоторых европейских областей в «сферу интересов» Советского Союза попадала Бессарабия, часть Прибалтики и Польши.
1 сентября 1939 года начинается Вторая мировая война. В этот же день начинается «Северная кампания» – наступление немецких войск по всей германо-польской границе.
17 сентября 1939 года Варшава ещё держится. Через несколько дней её историческая часть исчезнет с лица Земли, а пока польские войска отступают на юго-восток страны и неожиданно встречают там советских солдат. СССР объявил польское правительство несостоятельным, а государство распавшимся, и ввел войска. De facto это было исполнением секретного протокола к договору о ненападении. Более 130 000 польских солдат и полицейских были взяты Красной армией в плен и распределены по лагерям НКВД. Большую часть из них вскоре отпустили, но примерно 42 000 человек остались в местах заключения и на принудительных работах в СССР.
3 марта 1940 года нарком внутренних дел Лаврентий Берия подает записку в Политбюро ЦК ВКП(б) с предложением рассмотреть дела более чем 25000 человек «в особом порядке, с применением к ним высшей меры наказания – расстрела». Сталин и члены Политбюро ставят свои подписи – за.
Рассмотрение дел провести без вызова арестованных и без предъявления обвинения, постановления об окончании следствия и обвинительного заключения.
Из записки Берии Сталину в Политбюро
Март–апрель 1940 года. Происходит «разгрузка» Старобельского, Козельского, Осташковского и ещё некоторых лагерей на территории Украинской и Белорусской ССР. Польских военнопленных вывозят в лес и расстреливают по 150–300 человек за ночь.
3 декабря 1941 года, когда в ходе войны СССР и Польша вновь заключили договор о совместных действиях, на личной встрече в Кремле генерал польской армии Владислав Андерс спросил Сталина о судьбе вывезенных поляков. Тот ответил, что они сбежали в Маньчжурию.
13 апреля 1943 года немцы обнародовали информацию о захоронениях расстрелянных поляков в Катынском лесу под Смоленском. Совинформбюро выступило с опровержением через два дня: поляков по версии СССР расстреляли немцы, когда были на этих территориях.
1–3 июля 1946 года советские прокуроры представили обвинение Германии в катынском расстреле. Но Международный трибунал решил не включать это в приговор.
3 марта 1959 года председатель КГБ Александр Шелепин предлагает Хрущеву уничтожить дела о расстреле поляков, но Генсек отказался.
14 октября 1992 года эти документы были обнародованы и переданы Польше по распоряжению президента РФ Бориса Ельцина.
17 июня 2000 года был открыт польско-украинский мемориальный комплекс в Харькове.
28 июля 2000 года открыт польско-российский мемориал в Катыни.
2 сентября 2000 года мемориал открыт в Медном под Тверью.
11 марта 2005 «катынское» дело объявлено закрытым «за смертью виновных». Документы снова приобретают статус «секретно» и списки виновных уходят в тайные хранилища архивов ФСБ.
10 апреля 2010 года польский борт №1 разбивается при посадке на аэродром «Смоленск-Северный». Президент Польши Лех Качиньский и ещё 95 человек, находящиеся на борту самолета, погибают. Среди них были высшие чины военного командования, политики, общественные, религиозные и культурные деятели. Они направлялись в Смоленск по случаю 70-летия катынских расстрелов.
2 сентября 2014 года на ежегодной церемонии памяти жертв репрессий в мемориале Медное состоялся митинг движения «НОД». Активисты требовали закрыть польскую часть мемориала в связи с тем, что там нет польских захоронений. А есть только советские солдаты, погибшие в боях под Калининым в 1941 году. А если вдруг и есть польские солдаты, то их расстрелял и захоронил не НКВД, а фашист. А тех, кто в это не верит, ожидает второй Нюрнберг. А виновата во всем Америка.
[masterslider id="40"]
