Честь. Достоинство. Любовь

8 июля 1916 года вице-адмирал Колчак вступил в командование Черноморским флотом. На следующий день адмирал вышел в поход при известии о появлении в Чёрном море германо-турецкого крейсера «Бреслау». Отныне с новым командующим восторжествовала наступательная стратегия. Минные заграждения вокруг российских портов и городов были сняты и установлены в неприятельских водах – на выходах из Босфора и у берегов враждебной Болгарии. Черноморский флот прекрасно взаимодействовал с Кавказской армией Юденича, снабжая её Приморский отряд. Постепенно под командованием Колчака флот добился полной доминации, и даже германские подводные лодки не отваживались выходить на боевые позиции. Гражданские русские суда ходили по Чёрному морю, не опасаясь нападения вражеских кораблей – так, как они ходили до войны; полностью прекратилось снабжение Константинополя углём и продовольствием. На минах, выставленных русским флотом, подорвался немецкий линейный крейсер «Гебен» и шесть германских подводных лодок. Вице-адмирал Колчак заявил в конце 1916 года: «Таким образом, в Чёрном море наступило спокойное положение, которое дало возможность употребить все силы на подготовку большой Босфорской операции». Эта операция – в случае её успешного проведения – могла бы решить исход всей Первой мировой войны в пользу Российской империи…  

Немецкий военный корабль «Бреслау». Фото: Немецкая национальная библиотека в Лейпциге

Счастье обеих

У бездны на краю люди делятся на живых и мёртвых. Только не подумайте, что я следую в этом заявлении той строке в гражданском паспорте, которая фиксирует дату рождения и пребывание наше в живых – вернее, среди живых. К несчастью, некоторые, кому выдают паспорта, рождаются уже мёртвыми, и, к большому сожалению, часть из нас умирают живыми… Много лет подряд отношения Анны Васильевны Тимирёвой и Александра Васильевича Колчака были письменными восхищениями друг другом: восхищением мужчины женщиной и восхищением женщины мужчиной. Поэтому невозможно назвать их отношения любовным романом или ещё чем-либо в том же духе. Да ведь и было чем восхищаться! Никакого любовного треугольника, как часто полагают люди из театра и кино, не было. Близость возникла уже в Сибири без всякого треугольника. Наш современник, прекрасный поэт Константин Фролов-Крымский (поэты лучше знают, чем доктора наук) написал о них так: «Одна звезда замедлила свой бег». Это почти так. На самом деле звезда остановилась как вкопанная, и время остановилось, как в высшем магическом круге. Они в этот период даже не замечали того времени, в котором жили, не замечали того, что «в наши дни  и воздух пахнет смертью: открыть окно, что жилы отворить». Масштаб личности мужчины можно понять по одному признаку: какие женщины его  любили. Обратите внимание на спутниц и жён Ленина и Троцкого, Молотова и Свердлова, Бухарина и Зиновьева, Каменева и Луначарского. Обратили? Ведь ужас! 

Женой лейтенанта Колчака стала Софья Фёдоровна Омирова. Лейтенант после путешествия в Арктике по северным рекам дошёл до Иркутска, а невеста  с острова Капри через Петербург, где к ней присоединился отец лейтенанта Василий Иванович Колчак, прибыла в Иркутск, где после разрешения великого князя Константина Константиновича прошли венчание и свадьба. Медовый месяц не состоялся: напали японцы, и новобрачный поспешил в Порт-Артур, где успешно командовал миноносцем, потом артиллерийскими батареями. После сдачи Порт-Артура Колчак оказался в японском плену. Софья Фёдоровна увидела своего мужа только в июне 1905 года.

Софья Фёдоровна Омирова. Фото: общественное достояние

«Было это в самом начале знакомства с Александром Васильевичем. Он редко бывал в Гельсингфорсе. Но у его жены я бывала очень часто – она мне нравилась, – будет вспоминать потом  Анна Васильевна Тимирёва. – Она была очень хорошая и умная женщина и ко мне относилась хорошо. Она, конечно, знала, что между мной и Александром Васильевичем ничего нет, но знала и другое: то, что есть очень серьёзно, знала больше, чем я». 

Обе прекрасные дамы могли бы в иной жизни стать подругами, обе были духовно богатыми, общительными, понимали и знали классическую музыку, занимались в художественных студиях, но время рассудило иначе, и счастье обех Прекрасных Дам было так переменчиво, что и не скажешь, кому из них повезло, кому выпало больше страданий. Софья Фёдоровна умерла в Париже на 80-м году жизни, а Анна Васильевна – на 82-м году в Москве… 

«Мы с Софьей Фёдоровной поехали кататься по заливу, день был как будто тёплый, – вспоминала Анна Васильевна, – но всё-таки я замёрзла, и Софья Фёдоровна сняла с себя великолепную чернобурую лису, надела мне на плечи и сказала: “Это портрет Александра Васильевича”. Я говорю: “Я не знала, что он такой тёплый и мягкий”. Она посмотрела на меня с пренебрежением: “Многого вы ещё не знаете, прелестное молодое существо”». Софья Фёдоровна была на 17 лет старше Тимирёвой и, судя по всему, предчувствовала развитие событий, потому что тоже была незаурядной личностью, что она и доказала в последующие роковые годы и для неё, и для всей России. «И до сих пор, когда её давно нет в живых, – скажет Анна Васильевна, – мне всё кажется, что если бы довелось нам встретиться, мы не были бы врагами. Что бы то ни было, я рада тому, что на её долю не выпало всего того, что пришлось пережить мне,  так всё-таки лучше… Я вспоминаю её с уважением и душевной болью, но ни в чём не упрекаю себя. Иначе поступить я не могла».

Анна Васильевна Тимирева. Фото: издательство Молодая гвардия / ЖЗЛ

Летом 1917 года Софья Фёдоровна Колчак осталась одна с сыном Славушкой в Севастополе. Александра Васильевича Керенский отозвал в Петроград, где увидел в нём личность крупную и государственную, соперника в борьбе за власть. И Колчак был выслан/послан во главе российской военно-морской миссии в Англию и Америку. А в Севастополе началось безумие, массовое убийство офицеров. Супруга бывшего комфлота вынуждена была прятаться, переходя из дома в дом дружески расположенных людей. Сына Ростислава учила скрывать его фамилию. Потом ребёнка удалось переправить в Румынию к добрым людям, а самой кочевать в окровавленном гражданской войной Севастополе. Только через полтора года, чреватых ежедневным арестом, Софье Фёдоровне удалось выбраться из объятой кровавым безумием России, воссоединиться с сыном и уехать во Францию. Софья Фёдоровна знала европейские языки, в том числе древние – латынь и греческий. Замуж она больше не выходила  – осмелюсь предположить, что из-за любви к сыну, который был очень похож на Александра Васильевича. Они оба его любили и продолжали любить. Если женщина нас достойна, то она лучше нас…

Колчак и тайна Потрясающего копьём

«Убей меня, но дай мне имя!» Это из магических заклинаний. Колчак остро ощущает переименование его флагманского корабля линкора «Императрица Екатерина Великая» после февральского переворота в «Свободную Россию»: «Не знаю почему, – пишет он Анне Тимирёвой, – но когда я в первый раз вышел в море на “Свободной России” и сошёл в свою походную каюту, то я почувствовал, что всё изменилось, и я не мог остаться в ней и до рассвета ходил по мостикам и палубе корабля». Имя изменилось. А с ним и люди, вещи, стены… Время остановилось для него, как только их жизни соединились. Дальше было счастье посреди российского кочевья и смердяковщины. Адмирал стоял уже на своей Голгофе у своего креста, оставалось только прибить его гвоздями. Спасает его от бесполезной муки только любимая Прекрасная Дама и богатый внутренний мир. «Я сегодня устал от всяких побуждений и решений вопросов огромной важности, требующих обдумывания каждого слова, – писал вице-адмирал Колчак Анне Тимирёвой в период их эпистолярной повести, речь шла об операции на Босфор и взятии Константинополя, вековой и насущной мечте Российской империи и Святой Руси, которая усилиями Государя Императора и Колчака была близка к реальному воплощению; адмирал пишет это письмо в каюте дозорного миноносца посреди Чёрного моря, – и мне хочется, глядя на Ваш портрет и цветы, немного забыться и помечтать…» О Прекрасной Даме. Жить нужно вслух, а умирать молча. Мечты командующего флотом, пребывающего на миноносце посреди ноябрьского бурного Чёрного моря, и были они тогда «только знакомы».

Линкор «Императрица Екатерина Великая» в сухом доке в Севастополе. Фото: Издательство Гангут / Линейные корабли типа «Императрица Мария»

Ключ к их сердцам – Шекспир, которого оба читают в дни смут и распрей. Шекспир – это связующая нить для понимания их сердец, душ и ума. И здесь невозможно удержаться от сопоставления. Ведь подлинный Шекспир (Потрясающий копьём, как переводится с английского Shakespeare) – это двое любящих друг друга рано умерших людей: лорд Рэтленд и его жена Елизавета Сидни, дочь большого английского поэта Филиппа Сидни. Это ещё одна история большой любви двух безмерно одарённых людей. Вильям Шекспир, имя которого стоит на обложках книг, никак не мог быть автором – он был неграмотным ростовщиком, дававшим в рост деньги, в том числе и актёрам театра «Глобус». И все следы творчества понятны и ясны: поездка лорда Рэтленда в Данию – появляется «Гамлет», после поездки в Италию – «Ромео и Джульетта». Сонеты Шекспира – это переписка лорда Рэтленда и Елизаветы. Когда Рэтленд умер, Елизавета тайно перенесла его прах на семейное кладбище и приняла яд на могиле мужа. Оба не дожили до 40 лет. Вот это и есть Шекспир, в основе которого лежит одушевление и возвышенная глубокая любовь, своим светом освещающая путь сотням и тысячам людей. А Шекспир, ростовщик из Стратфорда, был неграмотным, и на его завещании, после того как он объелся мясом, стоит крестик. Неграмотными были и четверо его детей. Шекспировская история прекрасно изложена в книге российского исследователя  Ильи Гилилова «Игра об Уильяме Шекспире, или  Тайна Великого Феникса».

Говел, исповедовался, читал Тертуллиана и Фому Кемпийского

Спасением для таких людей, живущих на земном плацдарме, является их внутренний мир. Анна Васильевна писала стихи, прекрасно рисовала, переводила с французского. В суровом Колчаке, в его сознании и в глубине открываются миры, которые знала его Прекрасная Дама, и миры эти были близки и понятны ей. Вот, например, музыка. Анна Васильевна происходила из семьи известных в России музыкантов Сафоновых. Было ли в истории Черноморского флота что-то похожее, когда прибывший в Севастополь новый командующий занимался бы организацией большого симфонического оркестра? Да ещё в условиях мировой войны! «Вы спрашиваете про симфонический концерт, – пишет адмирал своей милой Анне Васильевне, – он был весьма неважен, скажу откровенно, но это не мешает мне на днях устроить второй… Вы охотно согласитесь, что одного приказания играть симфонии Бетховена иногда бывает недостаточно, чтобы их играли хорошо… На первой неделе Великого поста я предался благочестию и со своим штабом и дамами, пребывающими в моём доме, говел и исповедовал свои грехи, избегая по возможности совершать новые, читал Тертуллиана и Фому Кемпийского». Конечно, эти имена оказываются неожиданными для читателя в XXI веке, но Колчак не просто интересовался христианскими мистиками первых веков – он их хорошо знал. В адмиральской библиотеке всегда были книги древних христианских мыслителей и пророков. Очевидно, что Колчак религию, православие ставил выше национальных предпочтений. В счастливые дни для Отечества это было совершенно верно, но в наши дни антирусского напора и гонений, когда от русского народа и его традиций остались одни псевдофольклорные ансамбли, последовать за Колчаком мы никак не можем. Мы сегодня вынуждены нашими врагами быть русскими националистами – до лучших времён.

«Теперь я занялся новым делом: принимаю участие в бракосочетании дочери адмирала Фабрицкого вопреки церковным правилам, запрещающим это таинство в Великом Посту. Поэтому случаю я с Весёлкиным имел постоянный диспут с архиепископом Таврическим, епископом Севастопольским и ректором семинарии на тему о таинстве брака. После двух часов обсуждения этого вопроса я, опираясь на широкую эрудицию Весёлкина в церковных вопросах, блестяще доказал, что брак как таинство, с догматической и канонической сторон, может и должен быть совершён в любое время и что до проистекающих из него явлений церкви нет дела. Епископы, по-видимому, впали в панику, но разбить нас не смогли, и когда я дошёл до Оригена – дали разрешение. Присутствуя на Торжестве Православия, я немного опасался, не буду ли предан анафеме, но всё обошлось благополучно».

«И Авель был среди сынов России»

Он прожил две жизни. Созерцательную и деятельную. Если в первой человек движется к истине, то во второй делает то, что велит разум. Жизнь созерцательная хороша сама по себе, а деятельная – постольку, поскольку она необходима. Его предали союзники. Французы и англичане. В январе 1920 года французский генерал Жанен предложил Колчаку после отступления белых сибирских армий спасаться, обещая пропустить на восток во Владивосток только один вагон. Колчаку предлагалось бесчестье – спасаться, оставив многих своих соратников. Александр Васильевич ответил: «Я не могу оставить своих спутников на растерзание безумной толпы и остаюсь с ними делить участь». Союзники сдают адмирала эсерам, эсеры любезно передают его большевикам. В иркутской тюрьме самоарестовалась и Анна Васильевна Тимирёва. «И вот, может быть, самое страшное моё воспоминание: мы в тюремном дворе вдвоём на прогулке – нам давали каждый день это свидание, и он говорит: “Я думаю – за что я плачу такой страшной ценой? Я знал борьбу, не знал счастья победы. Я плачу за Вас – я ничего не сделал, чтобы заслужить это счастье. Ничто не даётся даром”».

Последняя фотография А.В. Колчака. Фото: издательство Молодая гвардия / ЖЗЛ

Смертная казнь тогда в Советской России была отменена. Но Ленин секретным письмом дал указание иркутским интернационалистам как можно быстрее покончить с адмиралом Колчаком, тихо и без особого шума убить адмирала…

Ранним утром 7 февраля 1920 года Александр Васильевич Колчак стоял перед палачами и ледяной сибирской прорубью… «Там лишь тёмная вода, там забвенье навсегда». Но забвенья этого великого  русского воина его палачи никогда не дождутся.

Р.S. «Настанет день, когда дети наши, мысленно созерцая позор и ужас наших дней, многое простят России за то, что всё же не один Каин владычествовал во мраке этих дней, что и Авель был среди сынов её. Настанет время, когда золотыми письменами, на вечную славу и память, будет начертано Его имя в летописи Русской Земли» (И.А. Бунин. На первую годовщину гибели адмирала А.В. Колчака).