В ночь с 8 на 9 ноября 1975 года в каюту капитана большого противолодочного корабля «Сторожевой» Анатолия Потульного постучался замполит Валерий Саблин.
– Товарищ капитан, разрешите доложить: у нас пьянка.
– Где?!
Капитан вскочил: в честь праздника – 58-й годовщины Октябрьской революции – «Сторожевой» стоял в парадном строю на рижском рейде. В любой момент могли приехать адмиралы с проверкой, а пьянка на корабле была грубейшим нарушением устава.
Несколько человек заперлись в гидроакустической рубке...
Выругавшись, капитан помчался в самый нижний отсек корабля, где было установлено оборудование для обнаружения подводных лодок.
Спустившись в гидроакустический отсек, он, однако, не обнаружил ни одного матроса – лишь на полу лежал матрас, пара художественных книг и какая-то записка.
– Что за чёрт?...
Он повернулся было к замполиту, но в следующий момент услышал лязг закрывающегося люка.
В записке капитан прочитал: «Извини, я не мог иначе. Придём к месту назначения, ты вправе будешь решать свою судьбу сам. Это заточение – вынужденная мера. Мы не предатели Родины, наши цели чисто политические: выйти на корабле в море и через командование добиться от ЦК и советского правительства выступления по телевидению с критикой внутриполитического положения в стране».
* * *
Валерий Михайлович Саблин родился 1 января 1939 года в семье потомственного морского офицера. С детства он грезил морем, являлся романтиком и идеалистом. Эти качества характера, по сути, и мешали ему продвигаться по карьерной лестнице. Он не умел лицемерить и подхалимничать. Говорил правду, что, конечно, не нравилось начальству. В общем, Саблин являлся эдакой «белой вороной».
Молодость Валерия Михайловича пришлась на довольно весёлый период жизни СССР, когда сталинские стылые десятилетия с ледяным дыханием Магадана сменились хрущёвской «оттепелью»; повсюду разрешили джаз, гремели комсомольские стройки, поэты-шестидесятники собирали многотысячные аудитории, завороженно внимавшие строкам про «комиссаров в пыльных шлемах», а в Москве прошёл первый фестиваль молодёжи и студентов, и среди этого бурлящего интернационала казалось, что до полной и окончательной победы коммунизма уже рукой подать, и сам воздух опьянял свободой и ожиданием скорых и прекрасных перемен.
И уже тогда Валерий Саблин, который тогда служил лейтенантом на Северном флоте, проявил свой характер: в 1962 году он написал письмо Хрущёву, в котором сетовал на то, что реальная жизнь в СССР слишком далеко отошла от марксистско-ленинской теории, и призвал очистить партийный аппарат от взяточников и бюрократов. Письмо было перехвачено, и Саблину сделали выговор по партийной линии, но этим всё и ограничилось.
Вскоре отправили на пенсию и самого товарища Хрущёва, а к власти пришёл «дорогой Леонид Ильич» с обворожительной голливудской улыбкой, и ветра революционной романтики сменились бризом стабильности. Советский Союз вступил в самую благодатную и зрелую пору своего существования, которую коммунисты потом назовут «эпохой застоя».
Но Валерий Саблин прекрасно понимал, что за зрелостью неумолимо следует старость и распад. Он видел, что коммунистическая партия всё дальше и дальше удалялась от ленинских принципов и марксистской теории мировой революции, утопая в повседневной суете, бюрократии и коррупции. Причём он видел эти процессы изнутри: в 1969 году, отказавшись от карьеры боевого офицера, Саблин поступил в Военно-политическую академию, рассчитывая углублённо заняться изучением теории построения коммунизма. Именно в академии он совершил открытие, которое полностью перевернуло его мир: он вдруг увидел, что все слова о торжестве коммунизма являются для правящей верхушки пустой ритуальной демагогией.
Но что он мог сделать? По сути, ничего, ответят 99,9 % читателей, и будут совершенно правы. Но Валерий Саблин был иного мнения.
* * *
К 1975 году капитан третьего ранга Саблин стал замполитом на большом противолодочном корабле «Сторожевой». И своё положение он решил использовать, чтобы достучаться до самого Леонида Брежнева.
Если представить, что СССР середины 70-х годов – тихое и уютное болото, то поступок Саблина стал брошенным туда камнем. Произошёл сильный всплеск – и последствия в виде кругов на воде ещё долго не унимались.
В ночь с 8 на 9 ноября 1975 года Валерий Михайлович захватил судно, стоявшее на рейде Риги. Он давно вынашивал эту идею: составил план захвата корабля, купил в хозяйственном магазине шесть висячих замков, изучил навигационный курс от Риги до Ленинграда, записал на плёнку обращение к советскому народу и отослал прощальные письма родителям и жене.
Первым делом Саблин избавился от капитана «Сторожевого» Анатолия Потульного, которого он запер в самом нижнем отсеке корабля.
Далее Валерий Михайлович направился в кают-кампанию, где он распорядился собрать всех офицеров и мичманов, чтобы сообщить о захвате судна (на борту «Сторожевого» находилось 194 человека: 15 офицеров, 14 мичманов, 165 старшин и матросов). Матросы в это время в актовом зале смотрели кино «Броненосец Потёмкин». Это был тонкий расчёт Саблина на поднятие революционного духа матросов.
Показав сослуживцам заряженный пистолет, он честно предупредил собравшихся, что не собирается никого заставлять переходить на свою сторону под дулом пистолета, но без всякого колебания готов применить оружие, если кто-то из них вздумает угрожать революции.
После этого он изложил офицерам и мичманам свой план: взять курс на Ленинград, встать бок о бок с крейсером «Аврора», потребовать от властей эфирного времени на телевидении и обратиться к гражданам Советского Союза с призывом к новой революции. Дескать, Отечество в опасности, а советская власть утратила дух и принципы Октябрьской революции. Партократы погрязли во лжи, грязи и коррупции, нам нужна демократия, свобода слова, очищение!
После этого Саблин предложил взять игральные шашки и проголосовать: белая костяшка – за участие в восстании, чёрная – против. За проголосовали почти все мичманы и три офицера. Тех, кто проголосовал против, Саблин запер в помещениях корабля.
Также Саблин выступил и перед матросами, собравшимися в кинозале. Он повторил им свой революционный план, и его с энтузиазмом поддержали. Матрос Шеин позже вспоминал: «После его выступления началось всеобщее воодушевление. То, о чём мы толковали меж собой в курилках, вдруг прозвучало во всеуслышание. Это было как праздник. Чувство достоинства пробудилось в каждом. Мы людьми себя почувствовали».
Наконец Саблин прочитал и сам текст обращения к Брежневу. «Руководство партии и советского правительства изменило принципам революции, – писал Саблин. – Нет свободы и справедливости. Единственный выход – новая коммунистическая революция. Революция – это могучее движение общественной мысли, это колоссальный всплеск колебаний ионосферы, который неизбежно вызовет деятельность масс и воплотится в материальном изменении всей общественно-экономической формации. Какой класс будет гегемоном коммунистической революции? Это будет класс трудовой рабоче-крестьянской интеллигенции. Стержневой вопрос революции – вопрос о власти. Предполагается, что нынешний государственный аппарат будет очищен, а по некоторым узлам разбит и выброшен на свалку истории. Будут ли эти вопросы решаться через диктатуру ведущего класса? Обязательно! Только через величайшую всенародную бдительность – путь к обществу счастья!»
Разумеется, тут же возник вопрос, как эти замечательные слова донести не только до слуха Леонида Ильича Брежнева, но и до сознания народных масс, до сердца каждого партийца. Но и здесь у Саблина уже был заготовлен простой план:
«Требуем:
- Объявить территорию корабля «Сторожевой» свободной и независимой от государственных и партийных органов в течение года.
- Предоставить одному из членов экипажа возможность ежедневно выступать по радио и телевидению с 21:30 по 22:00.
- Обеспечить корабль всеми видами довольствия.
- Разрешить радиопередачи „Сторожевогоˮ в радиосети „Маякˮ.
- При сходе на берег членов экипажа считать их неприкосновенными личностями».
* * *
Пока Саблин выступал с речью, один из офицеров – старший лейтенант Фирсов – сумел сбежать из кают-компании. Он пробрался на носовую часть корабля, соскользнул по тросу на якорную бочку, откуда перебрался на стоявшую рядом со «Сторожевым» подводную лодку.
Капитан субмарины Светловский сначала не поверил старшему лейтенанту Фирсову, посчитав, что тот просто пьян. Да и кто бы на его месте поверил? Замполит захватил судно и хочет устроить революцию? Бред же. К тому же Светловский хорошо знал Саблина. И пока капитан думал о словах Фирсова, ему сообщили, что «Сторожевой» по собственной инициативе перерубил якорные канаты с якоря и пошёл в море.
Вскоре появилось и документальное подтверждение бунта. Позвонившему на капитанский мостик командующему Балтийским флотом Анатолию Косову Саблин заявил, что больше не подчиняется советскому правительству.
Мятеж на «Сторожевом» ввёл всё руководство Балтийского флота в состояние оцепенения. Никто не знал, что делать. Сначала адмиралы хотели скрыть поступок Саблина и подавить бунт тихо. Но вскоре стало понятно, что так не получится. Затем в Ленинград прибыл сам министр обороны маршал Андрей Гречко, отдавший приказ: «Догнать и уничтожить».
Балтийский флот подняли по тревоге. Корабли, стоявшие в парадном расчёте вместе со «Сторожевым», отправили в погоню. В небо подняли и авиаполк.
Никто не поверил, что замполит ведёт «Сторожевой» на место стоянки «Авроры». Адмиралы были уверены, что это уловка и на самом деле он хотел прорваться к шведским территориальным водам. Ведь в 1961 году литовский офицер Йонас Плешкис поступил именно так, причалив к острову Готланд. И поэтому часть кораблей направили к шведской границе.
Утром 9 ноября «Сторожевой» всё-таки обнаружили в Ирбенском проливе. Саблину предложили остановиться и сдаться, но он не ответил.
После этого в дело вступили истребители-бомбардировщики Су-24 и ракетоносцы Ту-16. И в тот момент, когда Саблин прочитал в эфире очередное революционное обращение, лётчики нанесли хирургически точный удар, который пришёлся на рулевое управление. Корабль встал.
Вскоре к «Сторожевому» подошли катера с десантом. Валерий Михайлович не стал отстреливаться, он не хотел лишнего кровопролития.
К тому моменту несколько матросов пробрались к радиолокационному посту, освободили Потульного, вскрыли арсенал с оружием. И капитан, вооружившись пистолетом, ворвался на мостик.
Там его ждал Саблин. Потульный выстрелил по ногам замполита, после чего мятежника арестовали. Бунт на «Сторожевом» был официально подавлен.
* * *
В КГБ под следствие взяли весь экипаж, но до суда дошло лишь два дела – самого Валерия Саблина и старшего матроса Александра Шеина (он был единственным, с кем Саблин заранее обсуждал готовящееся восстание).
Валерий Михайлович честно рассказал о своих намерениях, но ему не верили.
Военная коллегия Верховного суда СССР признала его виновным по статье «Измена Родине» и приговорила к высшей мере наказания – расстрелу. Приговор был приведён в исполнение 3 августа 1976 года.
Александра Шеина как пособника в этом преступлении приговорили к восьми годам заключения.
О восстании на «Сторожевом» обычные граждане СССР ничего так и не услышали, в прессе о нём не рассказывали. Но среди военных, конечно, ходили слухи. Интересно, что донесение ЦРУ о бунте советского идеалиста-революционера, который, по сути, в одиночку бросил вызов системе, вскоре прочитал и писатель Том Клэнси, который по мотивам этой истории написал роман «Охота за „Красным Октябремˮ» – о мятеже экипажа новейшей подводной лодки. Роман вышел 1 октября 1984 года и неожиданно попал в список бестселлеров. В марте 1990 года вышел фильм «Охота за „Красным Октябремˮ», в котором роль русского капитана сыграл сам Шон Коннери.
А в 1994 году дело Саблина и Шеина было пересмотрено. Полной реабилитации, конечно, не последовало. Но Валерий Михайлович перестал быть изменником Родины, его посмертно осудили на десять лет за воинские преступления.
Сохранилось письмо Саблина родителям, датированное 8 ноября 1975 года. Валерий Михайлович написал: «Дорогие, любимые, хорошие мои папочка и мамочка! Очень трудно было начать писать это письмо, так как оно, вероятно, вызовет у вас тревогу, боль, а может, даже возмущение и гнев в мой адрес… Моими действиями руководит только одно желание – сделать, что в моих силах, чтобы народ наш, хороший, могучий народ Родины нашей разбудить от политической спячки, ибо она сказывается губительно на всех сторонах жизни нашего общества…»
