Текст Постановлениея ЦК ВКП(б). Изображение: Wikimedia Commons
История показывает, что народы бывшего СССР чувствуют несостоятельность «напрашивающегося» продолжения этой фразы. Недоверие сохраняется, потому что преступником мог оказаться любой. Любой может быть верно или ошибочно причтён к доносчикам, палачам, тем более к молчащим от страха. В Латвии говорят о советской оккупации. Русские тоже могут о ней говорить. Но у нас есть общая вина: мы не смогли предотвратить эту оккупацию. И русские, и латыши, и украинцы, и казахи – люди всех национальностей бывшего СССР участвовали в построении советского общества, способствовали укреплению коммунистического режима и от этого режима безмерно страдали. «Для честного, искреннего диалога, – уверена одна из участниц круглого стола Иоанна-Яна Калниня, член Покровского малого православного братства в Риге, – нужно признать, что многие национальности приняли участие в установлении советского режима, который был направлен против всех этих народов, и в самой большой степени против русского народа. Это надо признать и надо научиться отличать советское от русского, латышского, молдавского...»
Страдали и те, кто честно хотел строить коммунистическое общество. Ольга Борисова, исследователь истории Русской церкви XX века, один из авторов экспозиции «Спецобъект „Коммунаркаˮ», рассказывала, что среди расстрелянных в «Коммунарке» латышей есть члены просветительского общества «Прометей». Общество известно тем, что пыталось объединить латышское и латгальское население СССР и вести среди него пропагандистскую «культурно-просветительскую» работу. На латышском языке выходило два журнала и две газеты. Общество существовало на пожертвования и членские взносы и к 1937-му уже владело значительным имуществом. Это и стало главным фактором, который повлиял на его ликвидацию советской властью. Несмотря на попытки председателя правления общества «Прометей» Карла Данишевского и его заместителя Фрица Берновского сохранить общество, оно все равно было ликвидировано в июле 1937 года. Карл Данишевский, в царской России осуждённый на пожизненную ссылку за свою революционную работу, был обвинён в контрреволюционной деятельности и расстрелян. Остальные члены правления общества «Прометей» тоже были репрессированы.
Юлий Карл Данишевский. Портрет, 1917-20гг. Фото: www.latvjustrelnieki.lv
Казалось бы, подобные объединения советской власти только на руку: инициативные коммунисты занимаются пропагандой среди национальных меньшинств. Но пропагандистско-просветительская деятельность «Прометея» была приравнена судом к управлению производством и торговлей, потому что, с одной стороны, люди участвовали в построении советского общества, а с другой – делали это нет так, как того требовала власть. «Тоталитарное мышление – вот что оставил нам в наследство советский режим, – размышляет Вирджилиу Бырлэдяну, доктор исторических наук, сотрудник Института истории Академии наук Молдовы. – Некоторые государства бывшего СССР и сейчас претендуют на проникновение во все сферы жизни человека, и граждане свыкаются с этим. Но нужно изживать в себе тоталитарное сознание, чтобы трагедия XX века не могла больше повториться». Личная инициатива, собственность, свободное объединение по искренней вере в благую цель, ответственность – то, с чем советский режим нещадно боролся.
«Мы никак не можем избавиться от того, что „всё-таки что-то было хорошоˮ в советские годы, – говорит Людмила Комиссарова, преподаватель истории Церкви Свято-Филаретовского института, один из авторов экспозиции «Спецобъект „Коммунаркаˮ» (Москва). – Но перед лицом погибших в массовых депортациях и бессудных расправах говорить „что-то было хорошоˮ просто безнравственно. Советская преступная ментальность у многих сохраняется, потому что признаться, что наши родственники, деды и прадеды вольно или невольно участвовали в преступлениях – значит очень сильно пересмотреть свою жизнь. Для многих людей, особенно людей старшего поколения, это просто принести покаяние за всю жизнь. Это тяжело, я понимаю этих людей, но если этого не будет, то никакое примирение невозможно ни в одном народе, ни между разными народами».
Одна из сложностей нашего трудного прошлого состоит в том, что невозможно провести чёткую границу между жертвами и преступниками. Режим не мог бы устоять без поддержки некоторой доли граждан СССР. И такая поддержка у него была со стороны людей самых разных национальностей. Каждому народу стоит учесть не только свои потери – что важно, но и свою ответственность за происходившее. Несправедливо и невозможно назвать один из народов виновным, а другой или другие – пострадавшими. Это только нарастит недоверие и вражду.
«Мира и понимания между нашими народами не возникнет, если не будет жалости к страданию друг друга и отстаивания нами достоинства других народов, входивших сначала в Российскую империю, а затем в Советский Союз, – говорит Вирджилиу Бырлэдяну. – Это тяжёлый разговор, нам надо быть готовыми к тому, что ещё предстоит понять, где мы ошиблись, и думать, как это исправить».
«Темы, которые мы сегодня затронули, – это как больное место в нашем теле, – считает священник Иоанн Привалов, председатель Архангельского малого православного братства (Архангельск). – Если мы хотим найти пути, которые помогут вернуть правду и нас соединить, нам неизбежно придётся идти на риски, прикасаться к этим ранам. В диалоге между людьми из разных народов бывшего СССР ничуть не меньше, чем в медицине, справедлив принцип “не навреди”. Думаю, только людям живой веры и можно доверить это приобщение к жизни друг друга, помня слова, которые мы слышим перед причастием: “Со страхом Божьим, верою и любовию приступите”».
«Я родился в 1955 году и вырос в Западной Германии, – говорит католический священник Манфред Дезелерс, представитель Центра диалога и молитвы (Освенцим, Польша). – Для меня со школьных лет участие в дискуссиях, умение слышать чужое мнение было чем-то совершенно естественным. Когда с 1990 года я стал жить в Польше, то был очень удивлён недоверию людей. Один человек, у которого я жил, сказал мне, что в его народе диалог – это что-то чуждое. Поэтому самая важная задача – чтобы исцелить эти поврежденные души, создать общий базис доверия, чтобы открыто говорить между собой и слушать друг друга. Я счастлив, что я дитя движения, которое сделало шаг к немецко-польскому примирению. Мы встречались маленькими группами, начали ездить в Польшу, потом и в Россию, заявляли о том, что хотим говорить с жертвами, и просто учились слышать друг друга. Мы говорили это от имени немцев, то есть от имени тех, кто виноват. К проблемам, которые есть в Латвии в связи с её прошлым, немцы тоже причастны в немалой доле. В том числе и к истории независимой Латвии, и к истории, связанной со Второй мировой войной. Я – немец – вынужден говорить об этом как человек, которому нужно просить прощения за участие моего народа в той беде, которую пережила Латвия. Ключом для меня стали слова, которые высказал отец Иоанн и другие, о встрече между людьми от сердца к сердцу. Это как раз самая тяжёлая работа, гораздо более сложная работа, чем возведение стен».
