Он спас фрески и иконы взорванного Свято-Макарьева Троицкого Калязинского монастыря, защитил мощи преподобного Макария Калязинского и умер в доме престарелых во Ржеве. Иван Фёдорович Никольский был основателем и бессменный директором Калязинского краеведческого музея на протяжении 52 лет. Трагическая судьба провинциального интеллигента на сломе эпох, хранителя памяти и подвижника, практически в одиночку противостоявшего разрушению старого мира, нашла в жизни Ивана Фёдоровича свою квинтэссенцию, своего рода эталон.
22 мая, на день святого Николая Чудотворца, в городе Калязине прошли Никольские чтения – в честь праздника, конечно. А также в честь дня рождения Ивана Никольского (21 мая) и 225-летия знаменитой колокольни Никольского собора, «символа непотопленной России», как называл её Александр Солженицын.
Иван Никольский родился в 1898 году в селе Скнятино бывшего Кашинского уезда, окончил духовное училище в г. Кашине, затем четыре класса семинарии. После Октябрьской революции 1917 года работал учителем в Скнятине. Сохранились сделанные молодым педагогом чертеж окрестностей с отметками древних курганов и поселений, составленные им списки древностей скнятинской церкви, доклад по истории Скнятина, прочитанный позднее в Кашинском обществе ревнителей местной старины и истории, 1920-е годы называют «золотым веком краеведения».
Фото: Мария ОрловаВ 1925 году в Калязине был организован филиал Кашинского краеведческого общества, действующего при местном музее. Иван Фёдорович Никольский, которому тогда было 27 лет, возглавил это общество. А также стал первым председателем районного общества охраны памятников истории и культуры. В 1930-е как сотрудник отдела народного образования Никольский занимался описанием и обследованием церквей и дворянских усадеб. Строительство Угличского гидроузла в 1938–1940 годов привело к затоплению многих волжских территорий, и многое пропало безвозвратно, зафиксированное только в описаниях Никольского.
В личном архиве Никольского есть письмо-обращение к общественности района с призывом сохранить Калабриево – имение, в котором с 1880-го по 1918 год проживала русская актриса М.Н. Ермолова, бывали знаменитые актёры В.И. Качалов, И.М. Москвин.
По местной легенде (довольно правдоподобной), именно он предложил оставить нетронутой колокольню Николаевского собора и использовать её в качестве волжского маяка.
В 1920 году, когда по решению Калязинского уездного исполкома закрылся Троицкий Калязинский Макарьевский первоклассный монастырь, в его стенах начал создаваться историко-краеведческий музей. Именно Иван Фёдорович Никольский собирал его коллекцию, за годы работы это порядка семи тысяч экспонатов.
Троицкий Макарьев монастырь. Фото: общественное достояниеОсновной коллекцией музея стали «памятники старины», хранившиеся в монастыре, коллекции монастырских икон, одежда церковнослужителей, библиотека монастыря, церковная утварь.
А в июне 1940 года знаменитый Калязинский монастырь – одна из самых больших исторических обителей России – готовился к сносу. Остров, на котором стоял монастырь, так не затоплен, но монастырь всё равно снесли и из монастырских кирпичей построили, в частности, баню в Калязине. Никольский был единственным, кто пытался добиться сохранения монастыря, который был классифицирован ещё в 1920 году как памятник архитектуры высшей категории.
Ближе к зиме 1940 года краеведческий музей был переведён в здание Богоявленской церкви в той части Калязина, которая оказалась за Волгой, разлившейся в результате строительства Угличского водохранилища. Никольский перевозил экспонаты из монастыря собственноручно, зимой на санках через замёрзшую Волгу. Так же, на саночках, он перевёз в это церковное здание и мощи святого Макария Калязинского. Иван Никольский дал подробное описание зданий, общей композиции, архитектурных деталей, конструктивных особенностей Троицкого собора, трапезной, жилого «царского» корпуса и Петровского дворца, а также стен, башен, ворот и старой колокольни монастыря, монастырских фресок. Никольский сделал также описание монастыря по иконографии.
Фото: Мария ОрловаВ 1937–1938 годах он координировал работы по снятию монастырских фресок, которые проводила группа художников-реставраторов из Москвы. Сотрудники Академии архитектуры СССР под руководством реставратора П.И. Юкина совершили настоящий подвиг. В экстремальных условиях, при температуре, достигавшей –32 градусов, они сняли со стен Троицкого собора более 120 фрагментов стенописи (сто пятьдесят из одной тысячи кв. м. живописи).
Часть фресок была отреставрирована специалистами Московской государственной художественно-промышленной академии им. С.Г. Строганова. Сейчас «Калязин. Фрески затопленного монастыря» – основа экспозиции Музея архитектуры им. Щусева. Они были открыты публике спустя 80 лет, кстати, благодаря тогдашнему директору Щусевского музея Елизавете Лихачёвой.
О пути Ивана Никольского, человека и краеведа, с горечью написал в своих «Дневниках» писатель Юрий Нагибин: «Интересна и показательна история Никольского, местного чудака, бессребреника, краеведа-любителя. Когда-то, ещё до революции, он получил в наследство от бездетного купца неплохую, преимущественно духовного содержания библиотеку, кое-какую церковную утварь, иконы, всякие раритеты: древние черепки, изделия из бронзы, кости, камни, старые гравюры, литографии, несколько картин (купец был страстным, но безалаберным собирателем), а когда взрывали монастырь, местный архимандрит отдал ему всё, от чего отказалось по лени и небрежности епархиальное ведомство: там было много икон в окладах и без, кадила, паникадила, священнические одежды, кресты, всевозможная церковная утварь. Кроме того, у самого Никольского было собрано немало старинных крестьянских орудий: борон, сох, цепов, веялок, лукошек, прялок, ткацких станочков, разно-праздничных уборов, украшений, горшков, чугунков, светильников, зыбок, посуды глиняной, фаянсовой и деревянной и прочая, прочая.
Он порывался создать краеведческий музей, но все потуги разбивались о каменное равнодушие начальства. Потом у него в доме случился пожар, в котором погибла часть библиотеки. Он так расшумелся, что начальство струсило и выделило ему какое-то бросовое помещение. Он привёл его в порядок и развернул экспозицию, которой позавидовал областной Калининский музей и сразу попытался наложить алчную руку, но получил могучий отпор от старого энтузиаста.
Фото: Мария ОрловаКалязинские власти возгордились и даже раздобыли откуда-то для музея клык мамонта и таблицу, доказывающую, что и на верхней Волге «Homo sapiens» тоже произошёл от обезьяны и медленно, но верно подымался до высшей формы советского человека.
Всё шло хорошо, Никольский наслаждался исполнением своей давней мечты, но тут приезжие из областного центра люди, а за ними и местные любители старины стали слишком умильно поглядывать на камешки, которыми были усеяны оклады икон, ризы, архиерейские посохи и кресты. Они и так, и эдак подъезжали к Никольскому, но он был неумолим. И тогда вспомнили с ужасом, как можно было держать на столь ответственном месте какого-то шаромыжника.
Никольского немедленно перевели на грошовую пенсию, а поскольку от огорчения его хватил удар и он стал почти беспомощен, определили в местную богадельню, где он быстро истлел».
Дальнейшая судьба коллекции, созданной Никольским, – основа для детектива из серии «Следствие ведут знатоки».
В 1970-х преемница Никольского на посту директора музея и её муж-экскурсовод (как оказалось, с криминальным прошлым) изъяли все камешки из окладов древних икон, крестов и риз. После этого они бодро принялись распродавать остальные экспонаты: церковные книги – любителям, светские – в московские букинистические магазины, раритеты – разным коллекционерам, которые тогда как раз увлеклись древнерусскими артефактами. «Кроме цепов, веялки, жёрнова и неподъёмного мамонтова клыка осталась лишь таблица, изображающая, как питекантроп выпрямился в советского человека», – пишет Юрий Нагибин. Тяжёлое – изумрудного цвета – каменное яйцо супруги-антиквары не знали, куда пристроить. Столичный ювелир, которому его показали, чуть не потерял сознание.
Камень оказался легендарным изумрудом из креста святителя Филиппа, митрополита всея Руси, задушенного Малютой Скуратовым в Твери по приказу Ивана Грозного. Наверное, даже архимандрит Троицкого монастыря не знал, что владеет бесценным сокровищем.
Сейчас этот изумруд находится в Кремлёвском музее. Директор музея получила 13 лет. Её муж, сдавший ещё не распроданные драгоценные камешки, три года.
Фото: Мария ОрловаА Калязинский музей возглавил молодой тогда человек Андрей Земляков. Майским вечером в центре Калязина он признался нам: «После Никольского работать директором музея было огромной ответственностью». Андрей Земляков сумел совершить подвиг, сопоставимый с деяниями Ивана Никольского: он снова спас от уничтожения мощи преподобного Макария Калязинского, находившиеся в запасниках музея.
Удивительно, но во второй половине 1980-х секретарь Калязинского райкома КПСС по идеологии, тоже краевед, но при этом воинствующий атеист Николай Суворов, стал добиваться сожжения мощей «как малоценного экспоната». Андрей Земляков написал обращение в Калининскую (Тверскую) епархию, и мощи забрали в областной центр, носивший тогда название Калинин, – в кафедральный собор Белая Троица. В Калязин преподобный Макарий вернулся только в 2012 году, когда был восстановлен Вознесенский собор (после затопления города в нём оставалась одна действующая церковь – Введенская на кладбище на Свистухе, в заволжской части).
В 2002 году имя Никольского получил Калязинский краеведческий музей.
В 2021 году первому директору Калязинского краеведческого музея, который внёс огромный вклад в развитие краеведения Верхневолжья, Ивану Фёдоровичу Никольскому присвоено звание «Почётный гражданин Тверской области» (посмертно).
Пока что музей находится всё там же, куда его экспозицию на саночках перевёз Никольский, – в Богоявленской церкви на Свистухе. Ремонт Дома купцов Полежаевых, построенного в конце XVII – начале XIX веков, в старой части Калязина, на спуске к колокольне, где должна заново разместиться экспозиция музея, пока затягивается на неопределённое время... На Никольских чтениях мы видели много людей, которые вдохновлены на свои исследовательские работы Иваном Никольским. Но, как писал Юрий Нагибин, «едва ли найдётся новый Никольский».
