Память рода – то, чего нам, постсоветским гражданам, очень не хватает. В Малоярославце Калужской области культурно-просветительский центр «Единство» 25 лет занимался сбором информации о высланных в Малоярославец из Москвы деятелях науки, культуры и церкви и оживлял эту память, находя потомков родов, чья судьба связана с Малоярославцем.
Представители семей Бруни, Трубецких, Шаховских-Шиков, Бриллиантовых благодаря «Единству» поддерживают связь с городом, где их семьи оказались, потому что это печально знаменитый 101-й километр от столицы. 12 июля они собрались в культурном пространстве «София» Свято-Никольского Черноостровского женского монастыря. Сюда переходят архивные материалы об истории малоярославецких семей, собранные краеведами-энтузиастами.
Гостями вечера также стали директор Мемориального центра «Бутово» Игорь Гарькавый, уполномоченный по правам человека по Калужской области Юрий Зельников, профессор МГУ историк Ярослав Леонтьев.
По словам Игоря Гарькавого, «Церковь – это Ноев ковчег, где важное может сохраниться для будущих поколений». Галина Ивановна Гришина и Зоя Николаевна Старыгина – это сердце КПЦ «Единство», его движущая сила. Им немало лет, и необходимо, чтобы накопленный ими материал не пропал.
По словам Галины Гришиной, когда они пришли с предложением о сотрудничестве к игуменье Николае (Ильиной), она обрадовалась: «Вас к нам Бог послал!». Память священномучеников, художников, поэтов, оказавшихся в Малоярославце, судьбы их детей, ставших учёными, музыкантами, писателями, для которых Малоярославец стал городом трудного послевоенного детства, – всё это станет основой экспозиции нового музея.
Выбирая город, где жить, те, кому нельзя было селиться ближе чем за 100 км от столицы (например, члены семей репрессированных и отбывшие срок заключённые), искали место поближе к Москве: там оставались родственники, друзья, возможность заработать средства к существованию. Кимры, Клин, Таруса, Покров, Зарайск, Кашира, Шатура, Орехово-Зуево...
Музей «столицы 101-го километра» уже есть в городе Александрове Владимирской области, поэтому в Малоярославце решили подойти к теме шире. «Музей духовной победы» – так определяют концепцию музея его создатели.
Вот что писала про Малоярославец 1937 года Надежда Яковлевна Мандельштам (они с Осипом Эмильевичем отправились туда искать пристанище по совету Льва Бруни): «…Лёва посоветовал Малый Ярославец – там он поставил избу для жены и детей своего брата Николая, священника, потом авиаконструктора, а в 37 году – лагерника, кончившего первый срок и уже получившего второй “за преступление, совершенное в лагере”, как это тогда называлось. Иначе говоря, он стал “повторником”, не успев выйти на свободу даже на один миг. Высланная из Москвы Надя Бруни и её дети жили уже несколько лет в Малом Ярославце. Они кормились огородом, потому что на корову у Лёвы не хватило – Лёва кормил свою большую семью и всех детей брата. Самому ему, вероятно, и в мирное время перепадало не слишком много еды – это была картофельная жизнь, а после войны он умер от истощения. Это случалось с тайными интеллигентами. Лёву все любили. Он продолжал жить и быть человеком, несмотря на все испытания, которые ему послала судьба. Ведь и до смерти большинство из нас не живёт, а только, притаившись, чего-то ждёт и существует от дня к ночи.
Осенью рано темнеет. Освещён в Малом Ярославце был только вокзал. Мы шли вверх по скользким от грязи улицам и по дороге не заметили ни одного фонаря, ни одного освещённого окна, ни одного прохожего. Нам пришлось постучаться раза два в чужие окна, чтобы узнать дорогу. На наш стук в окне появлялось искажённое страхом лицо. “Как пройти?” – спрашивали мы, и с человеком у окна происходила метаморфоза: черты разглаживались, появлялась улыбка, и с необычайной охотой нам подробно объясняли дорогу. Когда мы наконец добрались до своей цели, Надя Бруни, выслушав рассказ о том, что происходило с местными жителями при нашем стуке, сказала, что в последние недели в Малом Ярославце участились аресты и местных людей, и ссыльных, поэтому народ напуган и сидит притаившись. Во время гражданской войны в домах старались не зажигать света, чтобы не привлечь внимания бродячих кондотьеров: вдруг вздумают и заявятся на огонёк… В оккупированных немцами городах тоже сидели в темноте. В тридцать седьмом году освещённое окно не играло никакой роли: аресты производились не самочинно, а по ордерам. И всё же люди пораньше заваливались спать, лишь бы не зажигать лампу. Должно быть, действовал первобытный инстинкт: в тёмной норе безопаснее, чем на свету. И я сама знаю это чувство: услыхав машину, останавливающуюся у дома, невольно тушишь свет… Ночной городок привёл нас в такой ужас, что, переночевав у Нади Бруни, мы наутро сбежали в Москву. Лёвиного совета мы не приняли: нужна была сила духа скромной и нежной Нади Бруни, чтобы вынести этот страх, как платком покрывший весь город. Правильнее было бы сказать – всю страну, но в деревнях и больших городах это ощущалось не так сильно…».
Мандельштамы в Малоярославце не остались. Но Бруни, Николай Александрович и Лев Александрович, с жёнами и детьми оказались тесно связаны с Малоярославцем на долгие годы. Эта знаменитая русская творческая династия в родстве с Карлом Брюлловым и Константином Бальмонтом.
Судьба Николая Бруни потрясает даже по меркам XX века в России. Он из того самого поколения родившихся в 1890-е, которому выпало на долю всё, что можно и нельзя представить. В 1911–1914 годах Николай Бруни входил в Цех поэтов, печатался в литературных журналах, был одним из первых русских футболистов. В 1914-м пошёл на фронт санитаром, там перешёл на службу в авиацию, окончил лётную школу, награждён тремя Георгиевскими крестами. В 1918 году вступил в Красную Армию, был командиром 1-го авиаотряда ВВС РККА. А затем, в мае 1919 года, по благословению старца Нектария Оптинского... был рукоположен в священники. Служил до 1928 года. Лишившись прихода, снял с себя крест и стал… выдающимся авиаконструктором, профессором МАИ. Был арестован в 1934 году, направлен в Ухтпечлаг. Именно тогда его семья оказалась в Малоярославце. В лагере Николай Бруни сумел создать из кирпича и бетона памятник А.С. Пушкину – он до сих пор стоит близ Ухты. А в 1938 году его расстреляли.
Лев Бруни был художником, его картины находятся в Третьяковской галерее, Русском музее. Он заботился о семье брата после его ареста.
Внук Николая Бруни Алексей Бруни – знаменитый скрипач, народный артист России. На вечер он приехать не смог по состоянию здоровья, но была его сестра, Наталья Желтова, урождённая Бруни. С ней приехали самые молодые потомки Бруни – они тоже должны понимать роль Малоярославца в истории их семьи.
Особо надо отметить священномученика о. Михаила Шика и его супругу княжну Наталью Дмитриевну Шаховскую, а также их детей. Тема отдельной статьи – насколько этот род значим для российской культуры и как тесно связан он с Малоярославцем. Правнучка о. Михаила Шика Елена Старостенкова создала благотворительный фонд «101 км. Подвижники Малоярославца». Её не было на вечере, но с создателями новой экспозиции она движется в одном направлении.
Можно долго перечислять всех «малоярославских насельников поневоле». Писатель Олег Волков, художник Владимир Тимирёв, Татьяна Мейерхольд (дочь режиссёра), Светлана Тухачевская (дочь расстрелянного маршала)... В детстве с мамой, членом семьи врага народа, проживал в Малоярославце знаменитый бард Юлий Ким – он прислал своё приветствие участникам вечера. А поэта Игоря Губермана самого высылали за 101-й километр, и он жил в доме дочери Николая Бруни уже в 1980-х.
Дед по матери режиссёра Андрея Тарковского Иван Вишняков стал «лишенцем» прямо по месту жительства и бывшей работы – до революции он был судьёй в Малоярославце. Внук Андрей часто приезжал к дедушке.
А ещё в Малоярославце окончила свои дни революционерка и переводчица Ирина Каховская после 44 лет царской каторги и сталинских лагерей. Именно тут она впервые перевела на русский язык «Маленького принца» Антуана де Сент-Экзюпери. Вместе с профессором Ярославом Леонтьевым и калужским омбудсменом Юрием Зельниковым мы посетили её могилу и провели на ней небольшой субботник.