Хорунжий 1-го Аргунского полка Забайкальского казачьего войска барона Р. Ф. Унгерн-Штернберг. Фото: общественное достояниеВ нём были какие-то странные противоречия: несомненный оригинальный острый ум и, рядом с этим, поразительное отсутствие культуры и узкий до чрезвычайности кругозор, поразительная застенчивость и даже дикость – и рядом с этим безумный порыв и необузданная вспыльчивость, не знающая пределов расточительность и удивительное отсутствие самых элементарных требований комфорта.
Этот тип должен был найти свою стихию в условиях настоящей русской смуты. В течение этой смуты он не мог не быть хоть временно выброшенным на гребень волны, и с прекращением смуты он так же неизбежно должен был исчезнуть».
* * *
Возможно, если бы Роман Фёдорович Унгерн родился лет на пятьдесят раньше, то он стал бы героем-путешественником и первооткрывателем диких лесов Амазонии. Или основателем русских колоний в Африке – тем более что все предпосылки к этому имелись. Унгерн окончил Морской кадетский корпус как раз к началу Русско-японской войны. И попросился добровольцем в 91-й пехотный полк. Но, к огромному разочарованию молодого человека, принять участие в боях ему так и не довелось. Он всеми силами рвался на войну и в конце концов добился перевода в 12-й Великолуцкий полк, который вёл сражения в Маньчжурии. Но и здесь Унгерну не повезло: пока он добирался до места дислокации полка, бои уже благополучно завершились.
В 1908 году Унгерн был зачислен в 1-й Аргунский полк Забайкальского казачьего войска. Но вскоре – из-за стычки с одним из сослуживцев – он был переведён в 1-й Амурский казачий полк.
Затем барон какое-то время провёл в Китае, но как только узнал о начале Первой мировой войны, отправился на фронт, где стал кавалером 5 орденов.
* * *
После Октябрьского переворота Унгерн уехал в Забайкалье, где планировал сформировать «дикие дивизии» бурятов и монголов для борьбы с большевиками. И первый шаг к реализации амбициозного плана барон выполнил блестяще. Ему удалось освободить из китайского плена главу буддистов Борго-гэгэна VIII, который являлся в первую очередь теократическим правителем всей Монголии. Этот поступок мгновенно превратил Романа Фёдоровича в национального героя страны, и его удостоили титула хана.
Богдо-гэгэн VIII, художник Балдугийн Шарав. Фото: WikipediaБарон Унгерн надеялся, что в реализации плана ему помогут полководцы Белого движения, которые увидят в нём истинного лидера. Но… в 1920-м уже стало окончательно ясно, что большевики побеждают. И полный разгром Белого движения – это всего лишь вопрос времени. Тогда барон решился на безрассудный поступок – поход на Русь. Он задумал совершить интервенцию в большевистскую Россию.
В конце мая 1921 года Роман Фёдорович обратился к «русским отрядам на территории Советской Сибири» и призвал их присоединиться к нему: «В народе мы видим разочарование, недоверие к людям. Ему нужны имена, имена всем известные, дорогие и чтимые. Такое имя лишь одно – законный хозяин Земли Русской Император Всероссийский Михаил Александрович, видевший шатанье народное и словами своего Высочайшего Манифеста мудро воздержавшийся от осуществления своих державных прав до времени опамятования и выздоровления народа русского…».
Правда, сам Михаил Александрович к тому моменту был уже убит большевиками. И знал ли об этом Унгерн или нет – большой вопрос.
* * *
Великий «поход» обернулся для Романа Фёдоровича катастрофой. Его азиатская дивизия быстро была разгромлена. Сам Унгерн сумел скрыться с поля боя в степи, где его пленили монгольские ополченцы. Барона связали и передали в руки большевикам.
Разумеется, большевики решили устроить открытый показательный процесс. Барона доставили в Ново-Николаевск (нынешний Новосибирск). Это был крупный транспортный узел Транссиба. Из Ново-Николаевска Унгерна хотели отправить в Москву, но потом решили судить на месте, тем более что сам Ленин прислал директиву: «Советую обратить на это дело побольше внимания, добиться проверки солидности обвинения и в случае, если доказанность полнейшая, в чём, по-видимому, нельзя сомневаться, то устроить публичный суд, провести его с максимальной скоростью и расстрелять».
В экстренном порядке был собран чрезвычайный трибунал, в качестве обвинителя выступил Емельян Ярославский (Миней Израилевич Губельман) – будущий глава Союза воинствующих безбожников.
* * *
Судебный процесс начался 15 сентября в местном открытом театре. Место выбрали специально, чтобы привлечь как можно больше зрителей.
Ярославский сразу придал процессу политическое значение: «Суд над бывшим бароном Унгерном является не только судом над личностью барона Унгерна, он является судом над целой огромной полосой, которую мы пережили, он является судом над целым классом общества, который привык властвовать, который от этой власти не может отказаться и хочет её удержать…».
Барон Унгерн в Иркутске на допросе в штабе5-й Красной Армии. Фото: общественное достояние
В конце своей обличительной речи Ярославский картинно повернулся к Унгерну, сверкая очками:
– И в чём заслуги вашего рода на службе Российской империи?
– В семидесяти двух погибших в войнах, – кротко ответил Унгерн.
* * *
Суд продолжался 5 часов 20 минут. После чего Унгерна приговорили к смертной казни. И в этот же день (по другой версии – на следующий, 16 сентября) барона расстреляли.
Место его захоронения до сих пор неизвестно.
* * *
P.S. В 1998 году активистами была предпринята попытка реабилитации барона. Но президиум Новосибирского областного суда признал все пункты приговора обоснованными.
