Яна Колмогорова и Никита Устьянцев на улице. Фото: Олег ГлаголевНикита Устьянцев, актёр: Вообще в пьесе мой герой зовётся Череп № 4 – так обозначается в документах Бюро судебно-медицинской экспертизы найденный в Поросёнковом логу под Екатеринбургом череп царя Николая.
– Как вам вам досталась эта роль Николая II? Ни бороды, ни мундира – коляска…
Никита: Когда театру дали грант на этот спектакль, мы сначала готовили читку в клубе EverJazz. И я смотрю на свою роль в сценарии. Череп № 4? Что за странное? Ну ладно! Да и потом, когда Лариса Леонидовна Абашева, наш режиссёр, объясняла, что это за роль вообще – я сразу как-то напрягся. Там ведь я трёх персонажей играю: судью-палача, царя Николая и царевича Алексея. Приятно, конечно, было, что мне доверили такую сложную задачу, но и страшно: как я вообще с этим справлюсь? Самое сложное, наверное, – это то, что каждый спектакль нужны настоящие слёзы на сцене. В конце я выхожу и рассказываю свой монолог, когда узнаю о том, что убили меня, убили мою жену Александру, убили девочек, убили сына Алексея – и я просто понимаю, что мы все уже призраки. И что это… – всё! Но я не верю не в то, что мы мертвы, а что наши люди способны на такое, что это вообще может быть! Как это можно, что они нас убили?
Вот такая трёхступенчатая роль: сначала я судья и палач, потом – Николай и в конце уже – царевич Алексей, который воссоединяется со своими сёстрами и уходит в другой мир, на небеса.
– А какие роли до этой у вас были?
– В фантасмагории «Бородино. Наброски людей» я играл французского солдата, который отправляется на войну. Там у нас было тоже несколько царских лиц: Екатерина, Наполеон, Павел, Александр. А я играл не сказать что в массовке, конечно, – у меня были слова, я учил письмо солдата на французском. Он пишет своей жене, что происходит на фронте, как пошёл снег, что довольно холодно – холоднее, чем во Франции… Это был первый наш большой полноценный спектакль, с декорациями, с костюмами.
Спектакль «Бородино. Наброски людей». Фото: Александр Осипов / Инклюзивный театр-студия «Ora»– В театре «Ora»?
Никита: Да.
Яна Колмогорова, руководитель инклюзивного театра «Оra»»: Никита в театре уже шесть лет, с самого начала, он один из самых талантливых актёров у нас – часто в главных ролях.
Никита: В «Бородино» был не в главной.
Спектакль «Бородино. Наброски людей». Фото: Юлия Отрощенко / Инклюзивный театр-студия «Ora»– Но и там вы встречались с августейшими особами. Интересно, что вы знали о Николае до спектакля «Я убил царя» и что открыла работа над ролью?
Никита: До этого я знал только то, что в школе рассказывают: всё очень поверхностно. Я, например, не знал, что мой герой царевич Алексей был болен тяжелой формой гемофилии, так что даже иногда он не мог ходить, его носили. Со школы осталось, что здесь был дом Ипатьева, в нём всех и убили. Когда мы начали готовить этот спектакль, я стал много читать об этом событии, смотреть какие-то документальные фильмы, чтобы лучше понять, кого я играю и как точнее всё делать. В нашем краеведческом музее, в зале Романовых, нам показывали фотографии, документы, подарили нарисованную реконструкцию расстрела. Там два стула, где сидят Николай и царица Александра, девочки вокруг них стоят, и даже Алексей там стоит на ногах, хотя он не мог тогда стоять, он как раз сидел на стуле, а Николай стоял во время расстрела.
Я проникся этой историей, мне дико жалко всю семью. Я восклицаю на сцене: «Этого не может быть». Да, не может – невозможно так поступить. Это даже нельзя назвать казнью! Без приговора, без предупреждения, просто взяли и убили их всех, даже детей. Как Лариса Леонидовна говорит: «Всех нельзя убивать, но особенно – детей, потому что они вообще ни в чём никогда не повинны, и даже если там родители что-то такое сделали неправильное – дети здесь ни при чём».
– Вы ведь екатеринбуржец, Никита. Как вам кажется: лежит на нашем городе и на нас печать того разбойного убийства, о котором говорится в спектакле?
Никита: Обычно, когда я общаюсь с кем-то из других стран и говорю, что я из Екатеринбурга, первое, что слышу: «Это где царскую семью убили?». И я отвечаю: «Ну да, где царскую семью убили». Для них, возможно, это самое большое историческое событие, с которым они ассоциируют именно Екатеринбург, но я не считаю, что на городе есть такая печать, и я не думаю, что сейчас люди поступили бы так же.
– А вы что думаете, Яна?
Яна: И мне хотелось бы верить в то, что говорит Никита, но, почитав отзывы в сети на наш спектакль, я увидела, что на самом деле всё намного грустнее – столько ненависти и злобы сейчас в людях. Я понимаю, что там в основном хейтеры сидят и пишут всякие гадости даже под какими-нибудь милыми статьями со щеночками. Именно поэтому наша Лариса Леонидовна максимально обостряла в спектакле эти мерзости. Не знаю, говорил вам Никитка или нет, что она требовала от всех на сцене быть самой худшей версией себя, чтобы хоть что-то задеть в людях стыд, страх, жалость. И всё равно мне кажется, что зрители не совсем принимают и понимают то, о чём мы говорим. Вот это печально. Заведующий отделом истории династии Романовых Свердловского областного краеведческого музея прекрасный Николай Борисович Неуймин нам рассказывал страшную легенду, что стояла очередь, – все хотели принять в этом участие!
– Где стояла очередь?
Яна: В эту ночь стояла очередь в подвал Ипатьевского дома – все хотели попасть и быть теми людьми, которые расстреляют царя. Вот это страшно! Они с удовольствием туда шли. Один из палачей, Ермаков, говорит на сцене: «Мне даже квартиру за это не дали!». Эти люди впоследствии рассказывали с удовольствием об этом ужасном убийстве, они гордились тем, что расстреляли детей!
Спектакль «Я убил царя». Фото: Александр Осипов / Инклюзивный театр-студия «Ora»– Были и другие в этом же городе. Этой линии нет в спектакле, всё-таки спектакль не может говорить обо всём. Убийца Пётр Ермаков был кузнец с Верх-Исетского завода. Но есть ещё одна легендарная история тех лет, что через три дня после кровавой расправы, когда белые ещё не вошли в Екатеринбург и большевики оставались у власти, верх-исетские рабочие вышли на митинг и сказали, что это не их рук дело: «Кровь царя не на нас».
Яна: Ну конечно! Я не говорю, что все-все-все.
– Ваш спектакль довольно мощно утверждает, что произошедшее убийство не ушло, оно сидит в нас. Когда там раздаётся звонок на сотовый персонажам из 1918 года на сцене, понимаешь, что это мы – наследники того события, которое переменило Екатеринбург в очень дурную сторону.
Яна: Мне кажется, это относится ко всем людям не только в Екатеринбурге и Свердловской области – к сожалению, это свойственно всей России, и мне из-за этого очень грустно на самом деле.
Никита: Согласен.
– Никита Устьянцев до роли палача-царя-царевича и после этой роли – тот же самый? Что-то поменялось в вас?
Спектакль «Я убил царя». Фото: Александр Осипов / Инклюзивный театр-студия «Ora»Никита: Стало ясно, что нельзя жить так цинично, как многие русские люди, к сожалению, сейчас живут. И нужно как-то с большей душой, что ли, относиться к каждому, проникаться к человеку, нельзя просто оценивать людей по каким-то отдельным историям или фактам из их жизни – нужно самому лично узнать человека и тогда уже делать какие-то выводы. Этот цинизм, кажется, въелся в каждого – это проблема не только русских, а вообще всех.
– Никита, в самом конце у вас есть несколько таких танцевальных этюдов – царевича и княжон. Если бы вас попросили написать либретто к этому танцу, что бы вы написали?
Никита: Ну, не знаю… Происходит воссоединение Алексея со своими сёстрами. Они как после долгой разлуки, хотя умерли практически одновременно. И они воссоединяются уже в другом мире где-то и сначала даже не верят в то, что они до сих пор рядом, до сих пор вместе. А потом просто испытывают те же самые чувства, что и при жизни: любят друг друга, поддерживают. Мы это долго репетировали. Это получилось так трогательно, потому что я отношусь к девочкам, как к своим младшим сёстрам и даже как к детям своим. Мы работаем много лет вместе, я их люблю очень сильно – и поэтому эмоции рождаются гораздо легче и быстрее.
– О вашем герое, царе Николае, можно разное думать: как о политике, как о семьянине, как о государственном деятеле, но он ещё был человеком, надеющимся на Бога и верующим во Христа. Думаю, он понимал, к чему всё идет, и верил, что эта смерть – ещё не конец. А вам каким открылся он как человек?
Никита: Он очень любил свою семью. Не только детей, но и жену, и всех близких. Он пытался заботиться о них, как мог, поддерживать, защищать…
– В спектакле о нём говорят много сплетен и клеветы.
Никита: Да! Поэтому когда я играю судью, я пытаюсь заткнуть этих людей, которые стремятся поливать грязью Николая: «Нет! Что вы говорите! Это неправда! Такого не может быть!». Не случайно в одном человеке у меня соединились судья, царь и царевич Алексей – все мы и пытаемся открыть правду, и донести какую-то подлинную историю. И я играю его, стараясь понять, какие чувства он испытывал к родным и вообще к русским людям.
– Никита, какая самая важная роль для вас из всех сыгранных в театре?
Никита: Я думаю, что «Я убил царя». Это самая сложная и важная роль из-за того, что она требует каждый раз настоящих эмоций на сцене.
– Как-то на вашу судьбу влияет этот спектакль?
Никита: У меня уже несколько лет не самый лёгкий период в жизни, который приходится довольно эмоционально переживать, и из-за этого мне гораздо легче играть эту роль, такую эмоциональную и печальную. Но сам этот новый опыт, подаренный мне работой над ролью, особенный. Как и все наши крупные спектакли, он сам по себе – как отдельный период жизни, который перерастает во что-то большее, чем театр. К нам приходят какие-то новые люди, которые становятся такими же родными, как и те, кто здесь много лет, – и это происходит у нас всегда.
Труппа театра после премьеры спектакля. Фото: Инклюзивный театр-студия «Ora»
Яна: Никита вообще и вырос, и изменился за эти шесть лет просто бомбически! Он один из самых крутых наших актёров, которым я бесконечно горжусь. И Лариса Леонидовна бесконечно гордится.
Сейчас нам многие просто звонят и говорят: «У вас такой репертуар, такие спектакли – это бы очень сильно зашло в Европе! Это надо показывать! Вас надо вывозить из России». Но пока поехать нет возможности, мы придумали снять видеоверсию «Я убил царя». Будем пытаться пробиться с ней за границу, будем переводить её на английский и продавать там хотя бы за символическую какую-то сумму, чтобы проверить это запрос. А пока готовимся показать «Я убил царя» в Нижнем Тагиле в январе. Приходите.
