«Это была реакция на ущемление всего казахского»

15 декабря 1986 года вся Алма-Ата прильнула к экранам телевизоров: в программе «Время» сообщили об отставке всенародного вождя ЦК компартии Казахстана члена Политбюро ЦК КПСС товарища Кунаева, бессменно руководившего республикой уже четверть века. «Освобождён по состоянию здоровья и в связи с выходом на заслуженный отдых», – подчеркнул диктор Игорь Кириллов, который, казалось, и сам был удивлён происходящим не меньше жителей Алма-Аты, ведь всем было известно, что члены Политбюро не уходят по «собственному желанию» на пенсию, а прямо из руководящих кресел их перекладывают на орудийные лафеты.

Но следующая новость была куда удивительнее первой: выяснилось, что новым хозяином республики уже назначен... русский партаппаратчик  Геннадий Колбин, первый секретарь Ульяновского обкома, прежде не имевший отношения к Казахстану.

* * *

Долгие годы в Советском Союзе действовала система, при которой союзные и автономные республики всегда возглавляли представители местных кадров титульной национальности. Реальная же власть была сосредоточена в руках заместителей – вторых секретарей, и на эти посты назначались «варяги» из Москвы.

Горбачёв, отвечавший в Политбюро ЦК КПСС за решение кадровых вопросов, все эти тонкости прекрасно знал.

Как знал и то, что в Казахстане есть целых три преемника на высший пост в республике: Закаш Камалиденов – секретарь ЦК Компартии Казахстана, Еркин Ауельбеков – первый секретарь Кзыл-Ординского обкома партии – и Нурсултан Назарбаев – председатель Совета министров Казахской ССР. Наибольшими шансами на лидерство обладал, конечно, Назарбаев. Ещё в 1981-м, когда Кунаев отмечал своё 70-летие, Назарбаев уже настолько выдвинулся из его окружения, что Кунаев во время юбилейного застолья назвал Нурсултана Назарбаева сыном.

Динмухамед Кунаев и Нурсултан Назарбаев. Фото: kunayev.kz

Почему же Горбачёв решил пренебречь советскими традициями?

Сам Михаил Горбачёв в своей книге «Жизнь и реформы» говорит, что на назначении русского настоял сам Кунаев: «Смысл его (Кунаева) рассуждений состоял в том, что осложнение обстановки в Бюро ЦК связано с интригами премьер-министра Нурсултана Назарбаева, который рвется к власти. Динмухамед Кунаев крайне негативно характеризовал его, всё время повторял: «Это опасный человек. Его надо остановить.

Обложка книги Михаила Горбачева «Жизнь и реформы», 1-ый том. Фото: gorby.ru

Естественно, возник разговор о возможном преемнике. Динмухамед Кунаев не назвал ни Камалиденова, ни Ауельбекова, ни тем более Назарбаева.

– Михаил Сергеевич, – сказал он, – сейчас некого ставить, тем более из местных казахов. В этой сложной ситуации на посту первого секретаря должен быть русский».

Правда, сам Кунаев в своих мемуарах вообще отрицает сам факт подобного разговора. «Когда Михаил Горбачёв вернулся из Индии, согласно нашей договоренности я приехал в Москву, – писал Кунаев. – Был у Михаила Горбачёва и вручил ему заявление с просьбой рассмотреть вопрос о моём уходе на пенсию… Он принял заявление и сказал, что поддерживает мою просьбу. В конце разговора спросил Михаила Горбачева о том, кто будет секретарём вместо меня. Он ответил: “Позвольте это решить нам самим”. Затем мы попрощались, и я уехал в Алма-Ату».

Зато версию Горбачёва поддерживает Нурсултан Назарбаев – ныне первый и единственный президент независимого Казахстана. В его письме, направленном в комиссию Верховного Совета Казахской ССР, созданную в 1990 году для расследования алма-атинских событий, утверждается следующее: «Неприглядную роль в процессах, предшествующих Декабрьским событиям, как и непосредственно в событиях 17–18 декабря 1986 года, сыграл Динмухамед Кунаев. Ещё за месяц до Пятого пленума он подал в Политбюро ЦК КПСС заявление об освобождении его от должности Первого секретаря ЦК Компартии Казахстана и, зная, кто станет его преемником, не проинформировал об этом членов Бюро ЦК. И неслучайно, поскольку теперь известно, что орготделом ЦК КПСС первоначально был предложен ряд кандидатур местных товарищей. Однако когда о них спросили мнение Динмухамеда Кунаева, то тот дал отрицательный отзыв, заявив, что в республике, дескать, подготовленных людей нет и на пост Первого секретаря ЦК надо искать «человека со стороны».

Другой вопрос: почему Кунева так охладел к своему приёмному «сыну»? Утверждали, что виной всему резкие слова критики, прозвучавшие из уст Назарбаева в адрес братьев Кунаевых (младший брат Аскар Кунаев занимал пост директора Академии наук Казахской ССР) на Февральском съезде компартии республики. Что ж, возможно, это и так, хотя для Горбачёва, стремившегося очистить Политбюро от всех «брежневских старцев», рекомендации Кунаева не значили почти ничего.

Дело было вовсе не в Назарбаеве, который все последующие годы показывал лояльность Горбачёву. Нет, Казахстан должен был стать трамплином для другого ценного кадра из обоймы нового генсека.

* * *

Колбин был во многом похож на самого Горбачёва. Известно, что свой аппаратный рост Горбачёв начал после связей и знакомств, которые он заимел в Ставропольском крае, куда съезжались на отдых все партийные деятели. Горбачёв их кормил, поил, развлекал, входил в доверие, становился «своим». Точно так же действовал и Геннадий Колбин, который с 1975-го по 1983-й работал вторым секретарём ЦК КП Грузии. Причём они не были конкурентами, но скорее приятелями – часто созванивались, обсуждая тонкости приёма того или иного кремлёвского старца.

Колбину даже приходилось тяжелее, чем Горбачёву, ведь Грузия считалась одной из самых трудноуправляемых республик Союза, в которой никогда не было и не будет настоящей советской власти. И на своём посту Колбин  считался незаменимым. Рассказывали, что когда встал вопрос о назначении секретаря обкома Свердловской области, Брежнев с ходу отмёл кандидатуру Геннадия Васильевича:

– Нет, мне Колбин нужен в Грузии, от Шеварднадзе мне его убирать нельзя. Он там на месте.

В Ульяновск Колбин был назначен после трагической катастрофы теплохода «Александр Суворов». Напомним, что 5 июня 1983 года недалеко от Ульяновска пассажирский теплоход «Александр Суворов» врезался в железнодорожный мост через Волгу, по которому шёл грузовой состав с углём. Вагоны и тонны угля обрушились на умирающих от страшных ран людей. В результате погибли 176 человек. Для расследования причин произошедшего была создана правительственная комиссия во главе с членом Политбюро Гейдаром Алиевым. Прибыв в город и встретившись с тогдашним первым секретарем Кузнецовым, Алиев учуял от последнего запах перегара. Слухи о том, что глава области основательно закладывает за воротник, ходили уже давно, но этот прокол стал последней каплей. Алиев и Горбачёв тут же предложили назначить на область Геннадия Колбина, явно подзасидевшегося на вторых ролях.

Напутствуя его, Горбачёв сказал:

– Выложись, покажи всё, что ты умеешь, реализуй все свои задумки, наработки. Область небольшая, её можно быстро поднять.

Поэтому сам Геннадий Колбин работу в Ульяновске рассматривал только как трамплин в высшую советскую элиту. И вот в 1986 году Горбачёв решил наконец поставить своего приятеля главой одной из советских республик. Фактически Колбин должен был войти в круг самых влиятельных людей в государстве.

Первый секретарь ЦК Компартии Казахской ССР Геннадий Колбин, 1986 год. Фото: Александр Гращенков / РИА Новости

* * *

16 декабря 1986 года состоялся пленум ЦК компартии Казахстана. Заседание продолжалось 18 минут. Никто ничего не спросил. Членам ЦК и в голову не пришло предложить иную кандидатуру. Горбачёв провозгласил политику перестройки, но решения политбюро в партийном аппарате пока ещё не подвергались сомнению.

Геннадий Колбин ещё принимал поздравления и осваивался в новом кабинете, когда выяснилось, что в городе творится нечто невиданное.

Из оперативных сводок КГБ и МВД республики: «16 декабря 1986 года. Общежитие Алма-Атинского государственного театрально-художественного института. Студенты (фамилии опущены) обошли ряд комнат и возбудили студентов своим несогласием с решением Пленума. В ходе дискуссии было высказано предложение снова выразить свой протест путём выхода на площадь им. Брежнева. В то же время их сокурсники (фамилии опущены) провели подстрекательскую работу в общежитии № 1 института иностранных языков, где их активно поддержали».

Утром 17 декабря на площади Брежнева появились группы (сначала общей численностью примерно в 200 человек) учащейся молодежи, в большинстве своём казахов, державших плакаты с вполне лояльными советской власти лозунгами: «Да здравствуют идеи Ленина!», «Мы за добровольное сближение нации, а не за принудительное!». Число манифестантов быстро росло и вскоре достигло нескольких тысяч. Тональность лозунгов несколько изменилась: «Каждому народу – свой лидер!», «Положить конец великодержавному безумию!».

Люди идут к площади в Алма-Ате,1986 год. Фото: kunayev.kz

Из воспоминаний Сауле Сулейменовой, члена Союза художников Казахстана:

– Мне было 16 лет, я училась в десятом классе. Мама моя в то время была деканом консерватории, и её целый день 16 декабря не было дома. Я слышала, что что-то происходит, но она меня закрыла и сказала, чтобы я не выходила. Я сидела целый день дома. Ночью я написала стихи. А 17-го наврала маме, сказала, что иду на УПК, но пошла на площадь... Это была реакция на ущемление всего казахского, всего, что касалось казахской литературы, культуры. Все говорили, что казахской литературы не было до революции. Что только после Великой Октябрьской революции появилась культура. Говорили, что раньше казахи были неграмотные, казахи были дикие кочевники и только революция принесла им свет знаний. Поэтому я взяла книгу «Кобыз и копье», чтобы показать, какая была замечательная литература... Я дошла, встала у перевёрнутого автобуса и стала читать свои стихи. Правда, на русском. Кто-то стал говорить: «Почему на русском, давай қазақша!». Какая-то апашка говорит: «Вы послушайте, главное ведь, что она говорит». И мне дали прочитать до конца.

* * *

Ситуация вскоре вышла из-под контроля. Улицы казахстанской столицы заполнили около пятнадцати тысяч митингующих. Вспыхнули настоящие уличные схватки. Студенты забрасывали милицию камнями, переворачивали и поджигали автомобили. Пожарные машины водомётами разгоняли толпу.

Вот свидетельство зампредседателя КГБ СССР Филиппа Бобкова, прибывшего 17 декабря Алма-Ату в составе специальной группы: «Обстановка накалялась с каждым часом, появились ораторы, склонившие на свою сторону студентов, наиболее экстремистски настроенные начали призывать к штурму здания ЦК. В целях недопущения беспорядков к площади приказали подтянуть внутренние войска, а само здание ЦК охраняли курсанты пограничного училища. У солдат не было огнестрельного оружия. Уговоры не увенчались успехом, зато дали результат призывы подстрекателей. Собравшиеся на площади с громкими криками бросились на штурм здания ЦК, пытаясь опрокинуть шеренги солдат, милиции и пограничников. Завязалась драка. В ход пошли колья, арматура, камни, солдаты вынуждены были применить ремни и дубинки. Разбушевавшиеся хулиганы подожгли несколько автомашин, разгромили витрины двух магазинов неподалеку от площади. Число погромщиков множилось. Попытки усмирить толпу оказались безрезультатными».

* * *

Из оперативных сводок КГБ и МВД республики: «15.00. Оцепление усилено курсантами школы милиции и пожарно-технического училища. Перед собравшимися выступили секретарь ЦК З. Камалиденов, Председатель Президиума Верховного Совета Казахской ССР С. Мукашев, председатель Совета министров Н. Назарбаев, 1-й секретарь Алма-атинского обкома партии М. Мендыбаев и другие. Все они призывали демонстрантов успокоиться и разойтись».

Геннадий Колбин предложил доверить наведение порядка «рабочему классу» столицы. Промышленные предприятия получили указание сформировать рабочие дружины. Казахи в них не пошли, только русские. Таким образом, против казахской молодёжи на улицы вывели русских рабочих – порядка десяти тысяч человек. Это только усилило злость демонстрантов.

Их воспоминаний рабочего Михаил Звонцова:

– На нас пошла толпа, которая переворачивала и жгла машины, забрасывала дружинников камнями и пустыми бутылками... Если курсанты были вооружены саперными лопатками, то нас выпустили против толпы с голыми руками. В это время пошли слухи, что казахские националисты призвали громить русские детские садики, чтобы отомстить семьям русских дружинников. Появлялись «очевидцы» расправ над дошкольниками, которые будто бы сами видели, как в один из садиков ворвалась толпа погромщиков. Послышались призывы идти на защиту наших семей.

Протестующие на площади имени Л.И.Брежнева в Алма-Ате, 1986 год. Фото: kunayev.kz

Среднеазиатским военным округом командовал генерал Владимир Лобов, который  отказался привлекать войска к разгону казахской молодёжи. Тогда министр внутренних дел СССР Александр Власов, бывший первый секретарь Иркутского обкома комсомола, самолётами перебросил в Алма-Ату несколько тысяч солдат из внутренних войск.

Из воспоминаний Анаргуль Садыковой, работницы швейной фабрики имени Гагарина:

– Мы прошли улицу Шевченко и почти дошли до улицы Курмангазы, когда перед нами остановился автобус марки «Икарус», из которого вышли солдаты с резиновыми дубинками и собаками и бросились на нас. Мы начали кричать и шуметь, но нас силой начали заталкивать в автобусы. Тех, кто сопротивлялся, заставили зайти в автобусы, избивая дубинками. Несколько девушек попытались убежать, но них натравили собак. Рядом со мной была девушка родом из Усть-Каменогорска. Собака сильно покусала ее руку, но медицинскую помощь ей никто не оказал. Нас привезли в отделение внутренних дел Советского района и заперли в подвале.

Из воспоминаний Курмангазы Айтмурзаева, студента Театрального института Алма-Аты:

– Люди пели песни, выкрикивали требования, появились лидеры, как это бывает всегда. Часам к четырём-пяти начались задержания, появилось всё больше военных. Были провокации, я бегал по площади и просил ребят не поддаваться, не драться, а то нас сделают виноватыми, но было уже невозможно. После пяти началась бойня... Нас били дубинками, сапёрными лопатами, поливали водой, но мыслей, что холодно, больно и что мы не ели с утра, не было. Сильную усталость мы почувствовали в 11 часов ночи: куртки и пальто были покрыты льдом, ноги больше не могли идти. Мы решили погреться в общежитии, но там нас ждали преподаватели и люди из органов. Обратно нас уже не выпустили.

В то же время в больницы с тяжёлыми травмами было доставлено несколько  дружинников и курсантов, пострадавших от прилетевших со стороны демонстрантов камней и пустых бутылок. Например, работник телецентра С. Савицкий был смертельно ранен во время попытки войти в общежитие – из окон верхних этажей в дружинников и солдат бросали бутылки. Во время препирательств с вахтеёром общежития кто-то из студентов бросил бутылку прямо в голову дружинника.

* * *

Из оперативных сводок КГБ и МВД республики: «18 декабря. В 21.30 прилегающие к площади Брежнева улицы были очищены от хулиганов. В операции были задействованы 3 200 человек личного состава милиции и внутренних войск, 11 пожарных машин, 15 БТР от военного округа. Личный состав действовал решительно, самоотверженно и смело».

Геннадий Колбин шифротелеграммой в ЦК КПСС доложил, что митингующие «избивали прохожих некоренной национальности, допускали враждебные выкрики в адрес руководства ЦК КПСС и компартии Казахстана».

В ночь на 18 декабря в Алма-Ате провели совещание партийно-хозяйственного актива.

– Подстрекательским элементам, – сокрушался секретарь ЦК компартии Казахстана по пропаганде Закаш Камалиденов, который прежде руководил республиканским комсомолом, – удалось увлечь молодёжь. Она представляла собой махрово-националистическую, обезумевшую от принятия наркотиков и алкоголя массу.

Филипп Бобков: «По отдельным замечаниям Колбина стало ясно, что основную вину за всё, что произошло, они возлагают на Председателя КГБ Мирошника, не обратившего должного внимания на козни кунаевских ставленников, якобы организовавших эти провокационные выступления... Все осуждали Кунаева, который отказался выступить на митинге и призвать собравшихся на площади поддержать избрание Колбина».

Правда, у самого Бобкова в его воспоминаниях есть весьма прозрачные намёки на то, что «тайным вдохновителем» восстания стал сам Назарбаев, опиравшийся в своей карьере на многие казашские племенные кланы – жузы (тогда как у Кунаева был только один жуз – компартия).

* * *

По опубликованным в Казахстане данным, всего во время демонстраций было задержано 8 500 человек. 900 человек подвергнуты административным арестам и штрафам, комсомольские и партийные взыскания получили около 1 400 человек, уволены с работы 319, отчислены из учебных заведений 309 студентов.

Поскольку события не ограничились лишь Алма-Атой, то по 60 человек было задержано в Джезказгане и Караганде.

Митинги и демонстрации протеста прошли также в Талдыкоргане, Аркалыке, Кокчетаве, Сарыозеке, Талгаре, Павлодаре, Чимкенте и других городах. По их итогам был осуждён 21 демонстрант.

Из воспоминаний Курмангазы Айтмурзаева, студента Театрального института Алма-Аты:

– Меня арестовали в середине января. Конечно, было страшно, разные мысли приходили. Думал, наверное, расстреляют, как в 37-м. Но вёл я себя спокойно, ни о чём не жалел. Мы, наоборот, доказывали свою невиновность, нападали на следствие: «В чём мы виноваты? Мы убивали? Грабили? Просто высказали своё мнение». Прокурор запросил пять лет, суд дал четыре года. Меня одним из первых закрыли, но осудили почти последним. Нас хотели связать с кем-то, якобы кто-то нас натравил.

Всего же было осуждено 99 человек. К смертной казни по обвинению в убийстве Савицкого был приговорен 18-летний Кайрат Рыскулбеков. Затем смертную казнь ему заменили 20-летним сроком, и он вскоре якобы совершил самоубийство в тюрьме (позже его сосед по камере, рецидивист по фамилии Власенко, признался, что убил Рыскулбекова по заданию тюремной администрации).

* * *

В начале 1987 года было принято постановление ЦК КПСС, в котором происшедшее объявлялось проявлением «казахского национализма».

Вскоре о событиях в Казахстане высказался и сам Горбачёв:

– В алма-атинской истории мы сначала начали действовать, а потом приступили к глубокому изучению истории. Хорошо, что хоть начали изучать. Надо спокойно, уважительно работать с людьми, даже с теми, кто заблудился. И с кадрами не торопиться. Они переживают там за то, что случилось. Не нужно попусту всех обижать… Но ни национализма, ни тем более шовинизма, ни казахского, ни русского, никакого другого нельзя допускать.

Для России же всё случившееся в Казахстане стало шоком. Люди, не доверявшие прессе, передавали из уст в уста «неофициальные» слухи о дикой резне русских, якобы учинённой казахами.

* * *

На должности первого секретаря ЦК КП Казахстана Колбин продержался три года. Совершенно очевидно, что после «Желтоксана» («Желтоксан» – декабрь по-казашски – так в республике называют события 1986 года) его кандидатура стала «токсичной» для Политбюро.

Тем не менее Геннадий Колбин старался произвести впечатление на Казахстан. Потребовал от всех чиновников, не владеющих казахским языком, немедленно его выучить. Обещал на ближайшем пленуме ЦК сделать доклад на казахском. А потом, убедившись, что Горбачёв окончательно отвернулся от него, Колбин как-то сник.

В 1989 году его место занял Нурсултан Назарбаев, c подачи которого события декабря 1986 стали характеризоваться как «начало обретения Казахстаном независимости и суверенитета».

Президент СССР Михаил Горбачев и первый секретарь ЦК Компартии Казахстана Нурсултан Назарбаев в президиуме XXVIII съезда КПСС. Фото:Сергей Гунеев / РИА Новости

P.S. После отставки Колбин, как и Кунаев, ушёл из политики, жил в Москве.

15 января 1998 года 70-летний Колбин собирался навестить свою дочь и внука и отправился к ним на метро. Умер он прямо в вагоне от сердечного приступа, его тело пролежало в морге около пяти дней и могло быть признано как «бесхозное», если бы его случайно не опознал один из милиционеров.