Мне нравится выражение Мераба Мамардашвили: «Человек начинается с плача по умершему». Через это чувство связи с умершими предками зарождались древние религии. Это действительно очень сильные интуиции. В нашей стране в ХХ веке была потеряна не только вера, но и всякая связь с предками и прошлым: мало кто знает хотя бы имена своих прабабушек и прадедов.
Документальный спектакль «Помни, говорю и плачу…» в память о жертвах советских репрессий. Фото: из личного архива Катерины БимНедавно мне удалось пройти сквозь «портал времени» прямиком в 1937 год и посидеть на допросе за свою приговорённую к 10 годам лагерей прапрабабушку. Как это было?
Я родилась и выросла в России – и с тех пор, как узнала нашу историю, живу с нестерпимой болью внутри: как же мы допустили весь тот кошмар, который случился после 1917 года? Горько от того, что сегодня мы живём в этом нераскаянном настоящем. Хочется вернуться туда и переписать всё заново... Хочется пожалеть и оплакать всех, кто погиб в ужасной гражданской войне, во время голода, раскулачивания, репрессий, войн. Всех этих искалеченных судеб могло бы не быть! Но как оплакать? Тем более всех... Большинство из этих несчастных людей уже никто никогда не вспомнит, не похоронит и не оплачет.
И чтобы что-то сделать с этой болью, я решила начать с себя. C истории своей семьи.
Бабушка рассказывала мне, что арест её бабушки Натальи Сергеевны Лодыженской (1883 г. р., урождённая Дурново) и её смерть в лагере нанесли их семье тяжёлую травму. Расстрел бабушкиного дяди, арест других родных и друзей, соседей, всех коллег на работе у родителей превратили членов семьи в молчаливых и скованных страхом истуканов. Мама бабушки, к слову, полностью поседела в 35 лет. А осуждённая Наталья Сергеевна, утонченная, но сильная 60-летняя женщина, сирота из дворянской семьи, пережившая потерю мужа и ребёнка, лишившаяся родовой усадьбы, скитавшаяся по всей стране с юными дочками в гражданскую и с трудом нашедшая себя в новом, другом, советском мире, ехала в арестантском вагоне 2 месяца: её этапировали на БАМ за 8000 километров. Можно себе представить, в каком состоянии она доехала до лагеря, где вскоре и умерла, отправив сбивчивое письмо дочкам.
Наталья Сергеевна Лодыженская. Фото: из личного архива Катерины БимНи памятника, ни могилы – просто исчезнувший человек, названный врагом и преступником, вычеркнутый из жизни и памяти страны. За своё происхождение она получила статью 58.10 – контрреволюционная агитация.
Следственное дело
Её старшая дочь написала воспоминания, которые моя бабушка отредактировала и издала, там рассказывается о Наталье Сергеевне и её жизни до 30-х годов. А потом тёмная пелена: дальше автор писать не стала – не смогла.
.jpg)
Обложка книги Ольги Лодыженской «Ровесницы трудного века». Фото: nikeabooks.ruЧтобы снять тёмную пелену, первым делом требовалось найти следственное дело Натальи Сергеевны и хотя бы узнать, реабилитирована ли она.
Но поиски не приносили результата много лет. Как выяснилось потом, из-за того, что кто-то ошибся в написании фамилии при оформлении следственного дела в архив.
Два года назад мы с дочкой смотрели мультфильм «Тайна Коко»: это история про то, как правнук восстановил достойную память своего прапрадеда, повстречавшись с ним где-то на небесах. Прадед умолял вернуть его портрет в семейный пантеон, ведь он не бросил жену и дочь, как все думали, а уехал в дальнее путешествие и был там предан и убит другом. Помнить его могла только дочь, к тому времени столетняя старушка, которая уже не ходила и не говорила. Всё исправить помогла песня. Прадед просит мальчика спеть ей «его песню», которую напевал, уезжая: «Помни меня» (Remember me). На первых звуках знакомой мелодии, к удивлению всей семьи, старушка приходит в себя, начинает говорить и достаёт из комода давно спрятанную фотографию отца. До того момента петь в семье было запрещено (ведь прадед был музыкантом), но вот теперь все встаёт на свои места: в жизнь дома возвращается и бабушка, и прадед, и музыка.
Кадр из мультфильма «Тайна Коко», 2017 года. Фото: Pixar Animation StudiosКогда на одном мониторе шёл этот мультфильм, на другом я просматривала списки репрессированных («Бессмертный барак», открытый список). Это было чистое совпадение: просто в очередной раз попробовала поискать Лодыженскую и решила не вводить всю фамилию, а листать с буквы Л все карточки по алфавиту. В тот самый момент, когда мальчик пел песню своего прадеда «Помни меня», я обнаружила прабабушку! Просто фамилия была написана кем-то из сотрудников архива с двумя (!) ошибками! Это не давало нам встретиться столько лет... На сайте была вся необходимая информация о том, где находится следственное дело.
Мы быстро смогли получить в Госархиве свои дела: я – дело Лодыженской, а мой муж Олег – своего расстрелянного на Бутовском полигоне двоюродного прадеда, которого я нашла «случайно» под ту же самую песню.
Для меня сомнений нет: они нас искали! Им это было нужно!
Дело Лодыженской. Фото: из личного архива Катерины Бим
Дело Лодыженской. Фото: из личного архива Катерины БимТогда же я вспомнила, что сама в юности сочинила песню с похожими словами: «Помни, говорю я, помни, помни, говорю и плачу» на стихи Ольги Седаковой. Эта песня тоже лежала годы, пока шла во мне работа памяти. И была ещё картина: я изобразила на ней вагон, наша прабабушку, преодолевшую 8300 км, чтобы умереть в одиночестве, но при этом вагон был отцеплен – и я будто увожу её оттуда. Мне подумалось, что можно сделать ещё один шаг.
Картина «Вагон из Гулага». Фото: из личного архива Катерины БимСпектакль
Я собрала все наши семейные документы и нашла ещё нескольких внуков репрессированных, готовых «переместиться в прошлое» вместе со мной – посредством театра. Мне представлялось, что мы будем попадать на допрос к своим предкам через «портал», дверь в прошлое. Превратить эту идею в реальный спектакль помогли мои друзья – режиссёр Алиса Кангина и театр «Преображение». Этот невероятный опыт побыть своей прабабушкой на допросе, произносить её ответы следователю, взятые из протоколов дела (которое было засекречено в 1937 году, предположительно, навсегда), вывести на свет всё это беззаконие – переживается как опыт исцеления. Я даже надела её серьги, которые лежали в семейной реликвии – старинной шкатулке. Наши погибшие и пострадавшие родственники, герои спектакля, через нас, внуков, обрели на сцене зримое присутствие. Это почувствовали не только мы, но и сидящие в зале и даже зрители в YouTube. Спектакль проходил вскоре после 30 октября – в дни, когда в России многие вспоминают жертв советских репрессий. После него многим присутствовавшим захотелось найти своих потерянных предков, и, мне кажется, это самый главный результат всех наших стараний.
Документальный спектакль «Помни, говорю и плачу…» в память о жертвах советских репрессий. Фото: из личного архива Катерины БимНа сцене я также читала письмо Натальи Сергеевны из лагеря, которое удивительным образом дошло до родных в 1937-м. В нём она сообщала свой адрес: «Дальний Восток, ж/д станция Биракан, 14-е отделение НКВД, БАМ, 10-я колония». Медсестра, которая после смерти прабабушки дописала своей рукой её второе, последнее письмо и отправила её дочке, этим совершила настоящий поступок. Ужасно знать, что твоя мама погибла за 8000 км в месте для проклятых и ты не можешь к ней приехать, попрощаться и похоронить её нормально, но ещё ужаснее, если бы о смерти прабабушки вообще никто не узнал и её продолжали ждать и слать ей посылки, как это случалось во многих семьях.
Письмо из Биракана. Фото: из личного архива Катерины БимНа Дальний Восток
Но никто из родственников так и не доехал к ней туда, на эту станцию – слишком это было далеко, опасно и сложно. А нам с сестрой Олей вдруг одновременно пришла в голову такая простая по-человечески мысль. И мы полетели в Хабаровск на следующий день после спектакля, чтобы поставить какую-то интуитивно важную точку в этой до боли несправедливой истории.
Место, где предположительно был лагерь под Биробиджаном. Фото: из личного архива Катерины БимНайти место, где погибла Наталья Сергеевна, оказалось не так сложно. Она писала, что её 10-я колония находится в 35 верстах от станции. По современной карте в 38 километрах от станции Биракан расположена тюрьма, ныне и с 30-х годов – 10-я колония. Туда мы и отправились. Друзья помогли нам в Хабаровске и Биробиджане, священник о. Алексей Малов лично вырыл ямку для нашего памятника и отслужил заупокойную литию. Местная жительница подтвердила, что с 30-х годов там был женский лагерь. Теперь у Натальи Сергеевны есть могила, состоялись похороны с родственниками и даже отпевание, 84 года для любви – не срок.
Могила Натальи Сергеевны. Фото: из личного архива Катерины БимЧто в итоге? Мы не выбираем своих предков, но мы можем выбрать, чьими потомками хотим быть. Родословную Натальи Сергеевны можно проследить до XIV века, она принадлежала к той породе благородных и открытых людей, которых мы теряли весь ХХ век. Мы – её потомки – уже совсем другие, уже совсем советские люди. И все же благодаря работе памяти бабушка смогла протянуть нам руку, вернуться из лагерной пыли и заговорить своим голосом. Значит, вспомнить ещё можно: вспомнить своих родных, кем бы они ни были – крестьянами, дворянами, мещанами, купцами. Людьми, которые дороги нашему сердцу.
Мне нравится слово «бабушка» в английском языке: «grandma» – большая мама. Наша «прапраматерь» Наталья Лодыженская была убита рукой какого-то несчастного слуги дьявола, исполнявшего разнарядки по количеству врагов и шпионов. Его имя никто не вспомнит, а ей уже посвящены несколько художественных произведений, и её история прозвучала на большую аудиторию спустя 80 лет. Она реабилитирована государством, на её могилу пришли правнуки, и её доброе имя и достоинство возвращено. Борьба за нашу память ещё может быть выиграна, а тайное – стать явным.
Фото: из личного архива Катерины Бим* Признан иностранным агентом.
