Холодный стылый январь 1918 года застал владыку Сильвестра, той зимой уже третий год как епископа Омского и Павлодарского, на пути из Москвы в Омск – в прокуренном вагоне эшелона, возвращавшего усталых солдат с Западного фронта в Сибирские губернии. Гражданские поезда к тому времени в Сибирь уже не ходили, но Господь хранил его преосвященство, приготовив ему место в уютной теплушке, где можно было скоротать неделю пути за чтением любимого Евангелия и неспешно обдумать под перестук колёс всё то, что он слышал в Москве на самом главном соборе новой Русской православной церкви.
Но сейчас чтение совсем не лезло в голову: слишком уж тесно было от подступавших мыслей и вопросов, не имевших ответа.
Архиепископ Омский и Павлодарский Сильвестр (Иустин Львович Ольшевский)* * *
Архиепископ Сильвестр в Сибирь попал как в ссылку – в качестве настоящего «неблагонадёжного элемента». Родился он в 1860 году в Киевской губернии в семье диакона Льва Ольшевского и был наречён Иустином. Как и полагается поповскому сыну, был отдан учиться в Киевскую духовную семинарию, где и стал послушником и чтецом профессора догматики Сильвестра (Малеванского). В обязанности Иустина входило чтение вслух имевшему слабое зрение профессору сочинений богословского характера как отечественных, так и иностранных авторов, так что к окончанию семинарии Иустин Ольшевский имел весьма приличный багаж знаний по богословию.
Сразу после окончания семинарии его определили работать учителем церковно-приходской школы села Липовка Киевского уезда.
Вскоре его перевели преподавать в двухклассное министерское училище местечка Шпола Киевского уезда. Шпола, одно из беднейших сёл в губернии, была одним из центров южнорусского штундизма (это было своего рода протестантское течение в православии, поклонники которого отвергали не только церковную иерархию и необходимость церковных богослужений, но и большую часть церковных таинств). Обстоятельно изучив учение секты, Ольшевский составил докладную записку митрополиту Киевскому, и эта записка стала основой его фундаментального труда «Обличение штунды в библейских текстах», ставшего ценным пособием для миссионеров.
Сам Иустин Львович также стал миссионером Киевской епархии, а позже – преподавателем в Полтавской семинарии. Епископ Полтавский Иларион предложил ему принять сан пресвитера. Ольшевский согласился, но с условием, что не будет вступать в брак (в те годы неженатые священники были редкостью). И хотя к «монашествующему» отцу Иустину местное духовенство поначалу отнеслось с недоверием, вскоре в Полтавской семинарии все оценили и его равнодушие к мирским благам, и подвижническую жизнь.
В 1910 году отец Иустин был пострижен в монахи с именем Сильвестр – в память профессора Малеванского – и рукоположен во епископа Прилуцкого, викария Полтавской епархии.
И тут его судьба сделала самый резкий разворот. В начале 1914 года по западным губерниям Российской империи прошла масштабная «чистка» неблагонадёжных элементов: страна готовилась к новой европейской войне. В число «неблагонадёжных» попал и сам Полтавский викарий. И в 1914 году епископ Сильвестр решением обер-прокурора Священного Синода без объяснения причин был переведён в Челябинск. В 1915 году его назначили епископом Омским и Павлодарским.
Наверное, именно поэтому архиепископ Сильвестр и поддержал Февральскую революцию 1917 года.
«Омские епархиальные ведомости» писали, что в честь революции в Омске прошёл крестный ход, на котором архиепископ Сильвестр произнёс проповедь об отречении императора и необходимости оказания поддержки Временному правительству. Также он прочитал молитву «на разрешение союза клятвенного и осенил крестом народ на все четыре стороны» – тем самым архиепископ освободил народ от присяги династии Романовых.
Отрезвление пришло уже после октября 1917 года, когда Декрет Совета народных комиссаров об отделении церкви от государства и школы от церкви не просто освобождал церковь от опеки государства, но лишал её прав, необходимых для полноценной деятельности, – прав собственности и юридического лица.
И владыка Сильвестр поспешил в Омск, чтобы призвать верующих людей к защите церкви.
* * *
Вдруг в поезде к владыке обратились сами бывшие офицеры: дескать, в эшелоне орудуют красные агитаторы, которые распространяют учение о безбожии. Не желаете ли, Ваше Преосвященство, вступить в диспут?
Пришлось идти.
– Братцы, – обратился архиерей к солдатам. – Признаёте ли вы свободу за всеми людьми? Если признаёте свободу, чтобы не веровать, то признайте свободу и за теми, кто желает веровать. Не дозволяйте глумиться над неверующими, но не оскорбляйте и верующих... А желаете узнать насчёт религии, спрашивайте тех, кто на это дело поставлен. Ведь насчёт лекарства спрашиваете у доктора, насчёт суда спрашиваете у адвоката, так насчёт религии спрашивайте у пастырей.
Солдаты же в ответ на разрешение спрашивать засыпали дерзкого архиерея вопросами – о сотворении мира, о грехопадении и о покаянии, о предназначении человека, о святых подвижниках – выходцах из крестьянского сословия. И всю дорогу владыка Сильвестр рассказывал солдатам о православной вере, размышляя, что более всего России не хватает не свобод, но народного просвещения.
Вернувшись в Омск, архиепископ Сильвестр 4 (17) февраля 1918 года организовал специальный крестный ход в защиту веры, получивший значительный общественный резонанс. Шествуя по улицам города, грандиозный крестный ход останавливался у каждого храма, где епископ служил молебен, а затем обращался к народу с увещевательным словом, призывая хранить православную веру и защищать храмы от власти атеистов-большевиков.
На следующий день обеспокоенные активностью церкви власти решили арестовать архиерея.
Один из местных жителей так вспоминал об этом событии: «Из Екатеринбурга (Свердловска) прибыл отряд большевиков. Один вид воинов этого отряда приводил в ужас: в больших папахах, полушубках, за поясом револьверы, гранаты, а на боку сабли в металлических ножнах. Приехав в Омск, эти воины первым делом арестовали архиерея. При аресте архиерея был убит келейник, когда он открывал дверь, так, из любви к искусству...»
Новость об аресте владыки вызвала в городе массовые беспорядки. Город был объявлен на осадном положении, на улицах шли перестрелки между сторонниками и противниками советской власти.
* * *
В 1918 году вся Сибирь, казалось, стала большевистской. Большевиков поддерживали вовсе не рабочие, но деревня, безразличная к революционной борьбе. Крестьяне корыстно пользовались предоставленными «свободами»: вырубали казенные леса, захватывали землю, продавали втридорога продукты.
Между тем стараниями казацких атаманов складывается мощный антибольшевистский фронт, и уже летом 18 года советская власть падёт от восстаний в Семипалатинске, Бийске, Омске, Красноярске, Томске, Новониколаевске.
Вскоре Омск становится столицей антибольшевистского движения в Сибири. Архиепископ Сильвестр, будучи владыкой столичного города, поневоле побывавший в роли «живого символа антибольшевистского выступления», стал публичным политиком. И возглавил Высшее временное церковное управление (ВВЦУ) Сибири.
Весной 1919 года архиепископ Сильвестр решил отправиться в миссионерские путешествия по Томской, Красноярской и Иркутской епархиям, во время которых произнёс в различных приходах более ста проповедей. В этих поездках архиепископ особенно старался останавливаться в местностях, где происходили большевистские восстания, совершая там церковные службы и произнося поучения. Из своего путешествия владыка привёз весьма обнадёживающие ощущения.
– К счастью нашему, – делился он впечатлениями перед единомышленниками, – вера в Бога в сердцах русского народа ещё живёт. Она не умерла. Русский народ не перестает верить в Бога и в своём большинстве живёт этой верою. Объезжая глухие углы своей обширной епархии, я везде встречал среди населения тёплое и сердечное отношение. В этих отдалённых от центров местностях рука безверия почти не коснулась патриархальных душ верующих, но в местностях, находящихся ближе к городам, замечается иное настроение, хотя тоже не в такой уже мере, как вообще мы себе представляем.
Адмирал Колчак, выслушав архиепископа, в воодушевлении восклицал:
– Я знаю, что есть меч государства, пинцет – хирурга, нож – бандита… А теперь я знаю! Я чувствую, что самый сильный – меч духовный, который и будет непобедимой силой в крестовом походе – против чудовища насилия!
Адмирал Колчак* * *
Так в ВВЦУ возникла идея создания специального церковного братства имени патриарха московского Гермогена, наделённого широкими полномочиями для привлечения в свои ряды всех неравнодушных к судьбам родины. Как отмечал один из создателей братства профессор Болдырев, выбор имени Гермогена не случаен:
– Своими грамотками – прокламациями, как сказали бы теперь, святитель Гермоген поднял из развалин целое государство. И у нас есть такое воплощённое слово. Это патриарх Тихон, в котором как бы воскрес Дух святителя Гермогена.
Первое организационное собрание создаваемого братства состоялось 14 июля 1919 года в зале архиерейского дома под председательством архиепископа Сильвестра. После общей молитвы владыка обратился к собравшимся с приветствием, приглашая всех к «дружному, тесному единению для совместной работы на благо Родины и православной церкви, сохраняя как истинные христиане полное спокойствие духа в нынешнее тяжёлое время».
Центральным являлся вопрос об организации сбора пожертвований на нужды армии, главным образом перевязочных средств, в которых имелся большой недостаток. В целях ознакомления граждан с задачами и целями братства в омских храмах планировалось производить собеседования с верующими.
Также братство Св. Гермогена выступило инициатором формирования военных дружин Святого Креста, призванных стать примером рыцарского духа для всей Белой армии. Командовать же дружиной «крестоносцев» поручили генералу Михаилу Константиновичу Дитерихсу, командующему Восточной группой армий адмирала Колчака.
Этот неординарный человек рассматривал Гражданскую войну как войну прежде всего религиозную и сражался в первую очередь не против большевиков, а за поруганную ими православную веру.
Поэтому один из первых приказов Михаила Константиновича гласил: «Призываю всех объединиться в борьбе против общего врага. НАПОМИНАЮ, ЧТО МЫ ВЕДЁМ НЕ ПОЛИТИЧЕСКУЮ БОРЬБУ, А РЕЛИГИОЗНУЮ (выделено в тексте приказа – авт.). Не какие-либо политические платформы или кастовые, классовые начала заставляют нас проливать кровь наших отцов, братьев и сыновей. Мы боремся за поруганную и попранную веру наших дедов и отцов с кучкой пришлых людей, чуждых вере в Бога, не признающих религии и соблазнивших наших братьев высокими словами свободы, а на деле создавших палочное, полицейское рабство…»
Михаил Константинович Дитерихс* * *
В положении «О дружине Святого Креста» говорилось, что каждая дружина, будучи воинской частью, есть в то же время религиозное братство и носит имя св. Гермогена, св. Александра Невского, св. Сергия Радонежского и т. д. Каждая дружина имела своё особое правило, или братский устав, а все дружины образовывали единое братство Св. Креста.
Каждый вступающий в дружину Святого Креста, кроме обычной присяги, давал перед Крестом и Евангелием обет верности Христу и друг другу: «Обязуюсь и клянусь перед Святым Крестом и Евангелием быть верным Господу Христу, Святой Церкви и друг другу, быть трезвым, честным, совершенно не произносить бранных слов, не быть жестоким с врагом, а к своим всей душой браторасположенным. Аминь».
В знак служения делу Христову каждый крестоносец налагал поверх платья восьмиконечный крест, который носился только в строю.
Правила дружины Святого Креста гласили: «Подчиняясь обычной воинской дисциплине, дружинник… следует особым правилам, исключающим пьянство, нечестивость, сквернословие, распущенность, притеснение мирных жителей и так далее...
Все дружинники именуются братьями. Примечание: при обращении солдата к офицерам допустимо слово «брат» присоединять к чину, например: «брат поручик».
При соблюдении всей строгости воинской дисциплины между командным составом и солдатами дружины… устанавливается на время похода полное равенство в пище, в удобстве, средствах передвижения и т. д.».
Форма и знаки отличия дружины Святого Креста* * *
Вскоре встал вопрос о привлечении в дружину и представителей других конфессий – прежде всего старообрядцев.
Ещё в августе 1919 года состоялось общее собрание старообрядцев Омска и старообрядцев-беженцев из Пермской, Вятской и Нижегородской губерний всех согласий с повесткой о присоединении к делу противостояния большевизму. В итоге была образована специальная комиссия по организации крестьянских старообрядческих дружин, которая выпустила воззвание ко всем старообрядцам-беженцам с призывом «брать в руки оружие и бить наёмников красных, богоотступников, воров и убийц».
Также к крестоносцам присоединились и мусульмане, избравшие символом борьбы с большевизмом Зелёное знамя.
* * *
Запись в крестоносные дружины, как православные, так и старообрядческие, началась 21 августа 1919 года в здании Министерства внутренних дел республики в самом центре Омска.
Сформированные дружины Святого Креста и Зелёного знамени разместились в помещении «Кристалл-Паласа» – крупнейшего в Омске кинотеатра, который в столь сложное время прекратил свою работу. По сообщениям местных газет, в этом бывшем кинотеатре проживало несколько сот человек. Все называли друг друга братьями, между русскими и татарами присутствовало единение. Утром и вечером совершалась общая молитва с пением.
Всего в Омске было сформировано две роты Святого Креста и одна – Зелёного знамени с приданным к ним кавалерийским эскадроном, состоявшим из русских и мусульман.
Тем не менее дружины «крестоносцев» рассматривались военным командованием как соединения, способные «сцементировать» сражающиеся на фронте части. Поэтому в приказе нового главнокомандующего генерал-лейтенанта Сахарова предписывалось собранные дружины направлять в дивизии 2-й и 3-й армий, сражавшихся на самой передовой.
И добровольцы за несколько недель покрыли себя неувядаемой воинской славой.
К примеру, командир 3-го Барнаульского стрелкового полка полковник Александр Камбалин вспоминал, что при отступлении из Барнаула личный состав одного из батальонов, набранный из местных новобранцев, проявил колебания, не желая оставлять родные края, и батальон был в итоге распущен. Заменили отказников алтайские «крестоносцы», показавшие себя в последующих боях очень хорошо.
Или другой пример. Во время боев за Уральск (тогда это был главный город уральских казаков) прославился старый казак-«крестоносец» Мокия Кабаев. О нём ходили легенды, что и пули его не берут, и сам он одним своим видом обращал в бегство красных. Говорят, в боях казак Кабаев под бешеным артиллерийским огнём объезжал на лошади полки, благословляя всех висевшим на груди массивным крестом. Некоторых казаков он утешал:
– Не бойтесь, станичники, не бойтесь, детки. Ничего враг вам не сделает. Снаряды его рваться не будут и не собьют вас. А завтра мы погоним его.
Но самое главное – дружинники Святого Креста и Зелёного знамени стали вести активную миссионерскую работу.
Вскоре своё братство (вернее, отделение братства Святителя Гермогена) появилось в Барнауле и Алтайской губернии, в Новониколаевске и Чите. Позднее и в Иркутске было образовано братство Защиты Веры и Родины.
Стяг Дружин Святого Креста* * *
Можно с уверенностью сказать, что формирования крестоносцев были одними из наиболее стойких частей Русской армии. Но показать свои реальные боевые возможности они не смогли из-за нехватки времени: к осени 1919 года ситуация на фронте развивалась стремительно и не в пользу армии Колчака.
Красными были разгромлены основные формирования добровольцев: Аксанский полк во имя Иисуса Христа, Стерлитамакский полк во имя Николая Чудотворца, Крестоносный батальон и батальон Зелёного знамени.
Осенью 1919 года войска армии Колчака начали отступать, и 14 ноября 1919 года без боя был оставлен Омск, в который вошли большевики. Архиепископ Сильвестр с другими священниками был вынужден бежать в Иркутск, где он и был арестован.
В заключении отец Сильвестр находился около двух месяцев, после чего был подвергнут жестоким пыткам и принял мученическую кончину 26 февраля 1920 года.
После обретения в июле 2005 года на раскопках Успенского собора в Омске святых мощей архиепископа Сильвестра, можно с большой долей вероятности предположить о характере тех мучений, которым власть подвергла исповедника церкви. Множественные прижизненные переломы конечностей и рёбер, штыковой след на костях груди, лучевидные трещины в затылочной части черепа и полное отсутствие верхней челюсти, а также найденные в гробу гранёные гвозди – всё это говорит о том, что за недели мучений владыка претерпел различные истязания и страшную кончину.
Вскоре после смерти архиепископа Сильвестра клирики и верующие Омска, вероятнее всего, выкупили тело исповедника, которое и было со всеми возможными почестями, приличными сану, наспех захоронено в южном приделе Успенского кафедрального собора.
Архиепископ Омский и Павлодарский Сильвестр (Иустин Львович Ольшевский)
