«Гнездо попов-мракобесов закрыто!» – так советские газеты отреагировали в 1920 году на ленинский декрет о закрытии Троице-Сергиевой лавры. Впрочем, гонения на обитель начались гораздо раньше: ещё в1918 году имущество монастыря было национализировано, а все церковные здания были переданы особой комиссии – Народному комиссариату просвещения. В 1919 году в корпуса лавры заселились курсанты Военной электротехнической академии, а 11 апреля советская власть произвела публичное вскрытие мощей преподобного Сергия Радонежского с выставлением их в качестве особого экспоната под музейным стеклом. Наконец, декретом Совнаркома от 20 апреля 1920 года лавра была официально объявлена Загорским государственным историко-художественным музеем.
Оставленные в монастыре при охране музея 40 монахов просили для себя одну из церквей обители. Им предложили церкви «на Подоле», то есть у подошвы холма за стенами лавры: одна – в честь Введения во храм Пресвятой Богородицы, другая – в честь вмц. Параскевы Пятницы. Там они и служили соборно.
Через шесть лет все оставленные при музее монахи были уволены, а Пятницкую церковь закрыли. Тогда последний наместник лавры архимандрит Кронид вместе с преданным ему келейником о. Георгием поселился около Кокуевского кладбища.
В 1937 году этих убогих старцев взяли, и через месяц допросов они оба скончались в тюрьме НКВД.
Но сама лавра и Московская духовная академия не были забыты. Именно об открытии лавры как действующего монастыря Русской православной церкви шла речь на личной встрече со Сталиным митрополитов Сергия (Страгородского), Алексия (Симанского) и Николая (Ярушевича).
Уже летом 1945 года в ещё закрытую лавру был назначен новый наместник – возвращённый советской властью из ссылки в Среднюю Азию архимандрит Гурий. А в январе того же года в Троицкий собор вернули мощи преподобного Сергия Радонежского, которые музей в числе особо ценных музейных экспонатов эвакуировал в Соликамск.
Как вспоминал свидетель открытия лавры протодиакон Сергий Боскин, перед открытием пришлось всё тщательно мыть – в храме была «пустота, холод и запустение».
«Отец Гурий поручил мне по описи проверить наличие икон в иконостасе, икон в киотах, паникадил, хоругвей (больше ничего не было). Был подписан акт приёмки. Откуда-то всё быстро узналось, явились уборщицы с вёдрами, тряпками, половыми щетками...
По пути из лавры о. Гурием овладело новое беспокойство – нет антиминса. У Сарафановых о. Гурию говорят: „К Вам пришлиˮ. Это был прот. Тихон Пелих – будущий о. Тихон. В 30-х годах ему, Тихону Тихоновичу, наместник о. Кронид вручил антиминс со словами: „Храни, он нужен будетˮ. На раскрытом о. Гурием антиминсе написано: „Антиминс с Престола Успения Б. М. Успенского собора Троице-Сергиевой лаврыˮ».
Протодиакон Сергий Боскин вспоминал и первую службу:
«Находившиеся в алтаре сосредоточенно молились. Незабываемые минуты ожидания. И вот донеслось: первый удар, второй, третий – и родной, с детства знакомый звон – звон с лаврской колокольни. Торжественно неслись звуки древнего колокола в тиши ночи ранней весны. Город не спал, все слушали. В переполненном соборе все как бы затаили дыхание.
Служащие – архимандрит Гурий, архимандрит Иларион, игумен Алексий, иеродиакон Иннокентий – облачились в пасхальные облачения прежней лавры, взятые в музее. На мне был стихарь, шитый золотом по тёмно-красному бархату, Саша и Игорь тоже в пасхальных стихарях. Нас троих о. Гурий оставил вместе с ним и с о. Иннокентием петь в алтаре.
„Воскресение Твое, Христе Спасе...ˮ – отверзаются царские врата. Через переполненный народом собор впереди идёт хор, за ним Саша и Игорь с запрестольными образами, у меня икона Воскресения Христова, о. Иларион с иконой преподобного Сергия, о. Алексий с Евангелием, о. Гурий с крестом и трёхсвечником, о. Иннокентий со свечой. Спускаемся по ступенькам с паперти – начался трезвон „во всяˮ.
После 26-летнего онемения в обители преподобного Сергия в пасхальную ночь зазвонили колокола сразу, неожиданно. Народ, заполнивший под колокольней площадь, стоял с зажжёнными свечами. Крестный ход свободно обошел собор и вошёл на паперть. Началась утреня и первое „Христос воскресеˮ.
В конце утрени о. Иннокентий прочитал с амвона телеграмму от Святейшего Патриарха – поздравление с началом богослужений в лавре и благословение служащим и всем молящимся. Под торжественный трезвон расходились православные от светлой службы, радостно удивляясь непостижимым судьбам Божиим».
