Крик Чайки
Когда ФБК-пикчерс представил на суд общественности документальное расследование о семье генерального прокурора РФ Юрия Чайки, первой реакцией был немой вопрос: а что же теперь будет? Но и вопрос, и ответ так и не произвели существенного звука, потому что ничего не случилось. То, что презентовалось как бомба, произвело эффект новогодней шутихи: кто-то испугался, кто-то повеселился, очень многие (по статистике youtube более 4 млн человек) заметили, кого-то слегка задело конфетти, но большого значения фильму не придали.
[quote style="1"] Кремль мудро высказался, что надо подождать, а потом разбираться[/quote]
Либеральные и оппозиционные медиаплощадки отработали тему «Чайки» в полный рост. Провластные медиарупоры ожидаемо проигнорировали это событие. А прочие, те, кто промолчал, очевидно, в курсе того, как сейчас сужается медиарынок, как трудно найти работу и редактору, и простому журналисту. Короче говоря, в суете дней и повседневных хлопот «скандальное разоблачение» не смогло развернуться в сколько-нибудь существенное дело.
Ведь Кремль мудро высказался, что надо подождать, а потом разбираться, либеральная общественность шумно и разочарованно выдохнула, а народ проморгался и вернулся к своим делам. Потому что денег все меньше, хлопот все больше. Потом где народ, а где Генеральный прокурор – надо же понимать границы достижимого.
И сейчас мы наблюдаем, как постепенно вся эта история затягивается ряской забвения, общественного равнодушия и тишины.
Новое молчание
Этот термин вошел в оборот в связи с недавним увольнением ответственного редактора Журнала Московской Патриархии Сергея Чапнина. Последние несколько лет он регулярно выступал с критикой «системы» в Русской православной церкви, лишаясь поста за постом. Но уволили Сергея Валерьевича после его доклада в Карнеги-центре «Православие в публичном пространстве: война и насилие, герои и святые». Там Чапнин анализировал выступление представителей РПЦ в СМИ по заявленным темам. Среди прочего он касался риторики «Священной войны», которую вводил о. Всеволод Чаплин, иконы Сталина из Изборского клуба, членом которого являются Проханов и еп. Тихон (Шевкунов), Энтео с «Божьей волей» и Мединского с его советским представлением о святых. Как феномен, автор отмечал время «Нового молчания»:
– К 2015 году Русская Православная Церковь в целом оказалась в ситуации нового молчания. В публичном пространстве звучит фактически только один голос – это голос Патриарха Кирилла. … Это, безусловно, новый стиль. Он ярко иллюстрирует растущее значение иерархической доминанты в жизни Церкви. Точнее, понимание иерархии как единоначалия в лице патриарха.
О природе этого молчания можно спорить. Если молчание епископата и священников (за рядом известных исключений) Чапнин объясняет авторитарными амбициями патриарха, то почему в поле высказываний совсем не рассматривается церковный народ? По этому вопросу позиция автора в докладе не высказана. С одной стороны, понятно, что в церковной системе давно уже не берут народ в расчет. Так же как и в истории с Чайкой, все вопросы решают на уровне элит, власть имеющих. А с другой стороны, церковный народ – это кто? Мифические 80% православного населения России? Молчит народ, потому что сказать нечего.
[quote style="1"] В религиозных вопросах на первом плане окажутся тонкости церковного поста и реестр святых: кому в каких случаях надо молиться[/quote]
Возьмите любое церковное сообщество: приход в центре Москвы, участников великорецкого крестного хода, братства трезвения – и спросите у них, что обсуждалось на последнем заседании Синода. Или в чем суть социальной концепции РПЦ? Или какие вопросы сейчас решаются в Межсоборном присутствии? Когда будет ближайший Архиерейский собор? Кто возглавляет работу над новым катехизисом? Что такое катехизис, кстати, и кто его читал? Все это окажется чем-то отстраненным, не применимым к жизни обычного верующего православного человека. В религиозных вопросах на первом плане окажутся тонкости церковного поста и реестр святых: кому в каких случаях надо молиться. А на глубинные вопросы веры люди ответа не получают и поэтому вопросов этих уже почти не задают, но вполне успешно прячут их за ширмой церковного обряда.
Почему эта народная немота, по своему масштабу намного превосходящая немоту церковной иерархии, не входит в концепцию «нового молчания» Чапнина? Оставим этот вопрос открытым.
Чаплин ушел
Протоиерею Всеволоду Чаплину всегда есть что сказать. Но именно это его и подвело. Решением недавнего Синода (высшее церковное учреждение РПЦ – А.В.) Чаплина уволили с его должности главы Синодального отдела по взаимодействию церкви и общества. Ещё большим сюрпризом оказались заявления о. Всеволода после увольнения, в которых он критиковал патриарха и всю бюрократическую патриаршую систему:
– Полагаю, его Святейшество думает, что в Церкви должен звучать только его голос. Но это больше никогда не будет так… а эффективность аппарата патриарха вызывает огромные вопросы.
Гадать о подлинных причинах увольнения мы не будем. Слухи об этом стали просачиваться за две недели до заседания Синода, но официально причины отставки Чаплина до сих пор не названы.
Важно другое. Уходя, он взял на щит ту же идею «Нового молчания» у Сергея Чапнина и во всех выступлениях продолжает её продвигать, договариваясь до того, что патриарх «несомненно ревнует» к тем, кто может так же свободно высказываться.
[quote style="1"] Силы у церковного высказывания сейчас не так много[/quote]
И с этим можно было бы согласиться, если учесть, что высказывание высказыванию рознь. Ведь вместе с отставкой о. Всеволода отдел, который он возглавлял, был слит с Синодальным информационным отделом, и во главе этого объединения был поставлен известный церковный спикер Владимир Легойда. Этот церковный деятель известен не своими эпатажными заявлениями, а своей дипломатической речью и тем, что он сумел создать в православной церкви своего рода министерство информации (СИНФО). Если высказывания Чаплина часто вызывали общественный резонанс с существенными репутационными потерями для церкви, то высказывания Легойды настолько правильны и точны, что никто их не замечает: были они или нет.
Поэтому дело здесь не в ревности Святейшего патриарха, а в том, что силы у церковного высказывания сейчас не так много. В этом смысле СИНФО соединяет в себе функции церковного роскомнадзора и министерства обороны одновременно. Очень часто высказывания со стороны этого отдела носят реакционный почти оправдательный характер. В таком положении тишина подчас просто становится целью.
Заключение
На этом фоне высказывания Андрея Кураева, о. Всеволода Чаплина или о. Дмитрия Смирнова подобны выстрелам. Но в кого они стреляют и кого они этим защищают – это большой вопрос. Часто оказывается, что это не проповедь Христа, нацеленная в сердца человеческие, а удары по доверию людей к церкви и всему христианству. Такая линия поведения очень характерна для тех, за кем не стоит никакого сообщества, за которое они отвечают. То есть это сознание просто нецерковного человека. Церковный человек – это всегда человек собрания, ответственных связей, заботы о большем.
А те, кто имеет возможность трезвого независимого суждения, всегда оказываются в опале у всякой власти. Ярким примером здесь может быть о. Павел Адельгейм, которого светская богоборческая власть отправила в лагерь, а церковная власть в лице Псковского епископа Евсевия годами гнобила, отнимая все, что он смог сделать в Пскове за десятилетия своего служения. Эта опала продолжалась до тех пор, пока 75-летнего одноногого священника не убили в собственном доме. Этот пример хорошо показывает альтернативу выше описанным героям, в сущности – цельный христианский путь.
Но дело совсем не в этих персонах. Нас самих испортили рутина и Facebook. Иной раз умные люди начинают обсуждать церковные проблемы и думаешь, неприлично быть такими дуболомами. Выводы делаются наскоро, виноваты всегда те, кто у власти, проблемы одного человека или какой-группы людей из сообщества автоматически переносятся на все сообщество или на всю церковь. На каком основании? Предметом обсуждения становится не суть проблемы, а высказывание спикера.
Очевидно, что это общий кризис, потому что церковь и общество – это одни и те же люди. Такая мелочность взглядов, искусственное размежевание людей и власти с обвинением последней во всех грехах, пенная критика без мысли о последствиях или о позитивной программе действий – это воровство у самих себя. Мы обкрадываем друг друга на время, силы и веру в то, что в этой ситуации можно победить. Но не сменой власти, не заговором элит, не отставкой генерального прокурора, не заменой патриарха, а искренней заинтересованностью в другом человеке. Общество предполагает общение.
Как видится, потенциал решения этой проблемы содержится именно в церкви. Это связано с тем, что жизнь обычного человека определяется житейскими интересами. Но ведь для верующего должно быть не так. Евангелие учит жизни «в мире сем, но не от мира сего»; любить ближнего, но любить и врага; ставить другого человека выше себя самого. Законы морали светского общества подчас не выдерживают конкуренции с законами рынка, выгоды. Это очень по-человечески. Поэтому и в церкви, там, где оскудевает вера, интересы собственного живота выходят на первый план.
Время «Ч» – это время выбора. В нашей стране с очень неясным будущим мы можем продолжать выискивать виноватых, указывать друг другу на грехи, которые давно известны, и ждать, пока придет «правильная» власть, без какого-либо общего понимания о том, что значит «правильная». А можем обратить внимание на острый дефицит внимания, доверия и тепла – всего того, что мы выгнали из своей жизни, предпочтя стратегию «каждый сам за себя». Этот базовый капитал остается, когда заканчиваются деньги, патроны, полномочия и прочие ложные надежды.
Можно успокоиться и согласиться с Карелом Чапеком, который говорил: «Представьте себе, какая была бы тишина, если бы люди говорили то, что знают». А можно поверить в то, что Рождество – это не спойлер Нового года, а Рождение настоящего Слова, самого главного слова в жизни человека.
