Для кого-то это был очередной повод поупражняться в остроумии: православные снова сбрендили, вот вам мироточивый бюст Сталина, прикладывайтесь! Для других – поупражняться в толерантности: нехорошо смеяться, ведь для кого-то это святыня! Что из этого оскорбительнее для православного христианина, так прямо не скажешь...
Для меня, наверное, второе. Не уважаю традицию? Пусть так. Не каждая традиция достойна равного уважения, и отцы церкви со мной согласились бы. Кто хоть немного знаком с историей культуры, без труда различит в православии (равно как в католицизме и в исламе) сохранившиеся и «узаконенные» рудименты язычества. Взять хотя бы это причудливое переплетение народного календаря с церковным: Рождество Христово в праздник зимнего солнцестояния, Илья-пророк, заменивший собой Перуна-громовержца, «яблочный» и «медовый» Спас (о, ужас!) и т.д.
Перевоспитать язычника
Несмотря на абсурдность некоторых языческих и сельскохозяйственных параллелей, церковь на протяжении веков относилась к ним довольно терпимо. Нельзя, да и невозможно было отнять у народа одну религию и полностью заменить ее другой. Поэтому языческие праздники интегрировались в христианскую традицию, переосмысливались и постепенно меняли свой изначальный смысл. Запретить праздновать невозможно, значит, нужно в этот день и на этом же месте организовать что-то похожее, но другое. (Примерно так поступают московские чиновники, когда не хотят согласовывать митинг оппозиции.)
Понятно, что не все предшествовавшие традиции удалось примирить с христианством. Праздник Ивана Купалы (в день летнего солнцестояния) тщетно пытались соотнести с именем Иоанна Предтечи: в народной памяти этот день куда прочнее сросся с колдовством и групповыми сексуальными оргиями. С подобными традициями церковь, конечно, боролась, как могла.
Вопрос о поклонении святыням, о допустимости такой практики в православии впервые возник еще задолго до крещения Руси. Поклонение священным предметам – основа основ любого языческого культа. Стоит ли искоренять этот обычай, если душа народная в силу привычки жаждет приложиться к чему-то святому, излить свою любовь на что-то материальное? Мышление на уровне абстракций и символов многим было просто недоступно. Нужно обладать недюжинными богословскими знаниями, чтобы адекватно воспринять обращение «Христос посреди нас!» Так, может, эту жажду материального просто перенаправить на предметы, достойные почитания? Недостатка в таких предметах у христиан никогда не было: иконы, мощи святых, многочисленные кусочки креста, на котором был распят Спаситель, и не менее многочисленные плащаницы.
Участники празднования Ивана Купалы. Фото: Константин ЧалабовСвятые иконоборцы
Символично, что шумиха вокруг сообщения экс-прокурора Поклонской о мироточении бюста императора совпала с праздником Торжества православия, который церковь отмечает в первое воскресенье Великого поста. Этот праздник отсылает нас к событиям IX века, когда «почитательное поклонение» иконам, а вместе с ними, по умолчанию, и другим священным предметам было окончательно церковно утверждено.
Иными словами, традиция поклонения священным предметам, родом из языческой древности, была признана и адаптирована церковью под православие. Произошло это после четырех веков богословских диспутов и политических баталий между иконоборцами и иконопочитателями. Это важно знать, чтобы не относиться к «традиции» как к чему-то непреложному, необсуждаемому и священному. Если бы численный перевес при императорском дворе в итоге оказался за другой партией, вполне возможно, молились бы мы сегодня без икон. И богословские, и, в особенности, практические основания для этого были весьма серьезными.
Ведь иконоборцы, которые на протяжении VIII–IX веков то и дело одерживали верх, в большинстве своем не были никакими «врагами» православия. Напротив, это были его защитники, чьи доводы мы не можем игнорировать и сегодня. Многие из оппонентов иконопочитателей – это признанные святые, чьи заслуги перед церковью никто не ставит под сомнение.
Что же заставило их выступить против почитания икон? Прежде всего отношение к ним обращенных из язычников христиан. Священнослужители стали замечать, что паломники при поклонении особо почитаемым иконам стараются незаметно откусить кусочек от деревянной рамы, чтобы унести частичку «святости» с собой и использовать как амулет. Появился также обычай брать иконы в восприемники детей, примешивать соскобленную с икон краску в евхаристическое вино, класть причастие на икону, чтобы получить его как бы из рук святых, пишет о. Александр Шмеман в «Историческом пути православия».
Когда сплошь обкусанные и ободранные образа стали явлением повсеместным, отцы церкви забили тревогу: христианство вырождалось в банальное язычество, поклонение иконам и мощам фактически заменило собой Христа и Евангелие. «Многие думают, что крещение достаточно чтится тем, кто, войдя в церковь, перецелует все иконы, не обращая внимания на литургию и богослужение», – писал в VII веке Анастасий Синаит.
Сувенирные иконыТоржество или поражение?
То есть проблема явно была, и запрет на иконы казался самым простым способом ее решения. Богословские основания для этого искали в ветхозаветной заповеди «не сотвори себе кумира» и по отношению ко всем перечисленным искажениям были совершенно правы: заповедь действительно нарушалась самым грубым образом. Тем не менее в догматическом споре победу одержали иконопочитатели – и они были правы: мы исповедуем Бога воплотившегося, а значит видимого, которого можно изобразить.
Вот только догматическое (и политическое) торжество иконопочитателей в исторической перспективе все больше напоминает поражение. Рядом с православием уже давно существует параллельная религия со своим особым преданием, традициями, чудесами. Чудотворные иконы, пояса, плащаницы, бесчисленные пальцы святых угодников... Феномен мироточения икон и бюстов из той же серии.
Я не хочу писать об этом толерантно. 11 веков толерантности уже сделали свое дело. Тело Христа не мироточило. Не ожидала «естественного» мироточения женщина, возлившая Ему, еще живому, сосуд драгоценного мира на голову. Не ждали этого и жены-мироносицы, пришедшие помазать тело Погребенного. Не было следов мира на покрывавшей Его плащанице. Не мироточил и Лазарь, которого Иисус любил так, что не мог сдержать слез, узнав о его смерти.
Для меня этого достаточно, чтобы не выяснять, какая икона замироточила первой и скольких человек она исцелила. (Гомеопатия тоже, говорят, порой исцеляет.) Есть традиции, которые развращают. Чтобы сохранить дух и смысл, от них полезнее отказаться, чем создавать специальные комиссии «по описанию чудесных знамений».
