Где же Бог? 

Фото: Авилов Александр / АГН "Москва"

Как раз в тот день, когда Россия признала независимость ЛНР и ДНР, в Санкт-Петербургской духовной академии проходила конференция «Богословие истории в ХХ веке и сегодня». Так совпало, что ключи к осмыслению происходящего давались в самый момент «большого сдвига». 

Участники конференции «Богословие истории в ХХ веке и сегодня». Фото: пресс-служба СПбДА

Когда мы говорим о действии Бога в нашей с вами жизни, прежде всего нужно признать: здесь есть некая тайна, до конца её понять и открыть мы не можем. Я сама не готова выдвинуть оригинальную историософскую или теологическую концепцию, но что возможно – так это попытаться представить, какой диапазон богословских подходов к проблеме существует и чем мы, таким образом, располагаем. 

За рамками собственно христианских представлений находится ветхозаветная точка зрения, когда всё происходящее непосредственно возводится к Богу, Его промыслу. Это Бог, по мысли Ветхого завета, ожесточает сердце фараона так, что тот мешает исходу израильского народа из Египта, и Бог же насылает все «казни египетские». Всякий выбор, совершаемый конкретным историческим персонажем, с точки зрения Ветхого завета, оказывается определён Божьим действием. Но в Новом завете Откровение Бога о Себе осуществляется с большей полнотой и существенно меняет эту точку зрения. Мы понимаем, что Бог умаляет себя, давая человеку свободу, и отказывается от любых манипуляций – Он не действует «сверху», заставляя Своим произволом историю разворачиваться по какому-либо сценарию, но искупает мир жертвой Сына, посланного в мир, которого люди могут принять или не принять в своей свободе. Таким образом, «стратегия» Божьего действия в истории существенно усложняется.

Один из вариантов «примирить» трагически разворачивающуюся историю с Новозаветным откровением – это признать, что Бог в принципе внеисторичен. Он никак не влияет на то, что происходит с нами здесь и сейчас: есть история – арена действий князя мира сего, а есть Церковь, которая устремлена к концу мира и эсхатологической реальности. Они в разных «юрисдикциях» и по существу не взаимодействуют друг с другом. Некоторые богословы находят основания для такой точки зрения в работах митр. Иоанна Зизиулуса. Как бы то ни было, внутренне этот подход связан с признанием того, что нынешние исторические акторы чрезвычайно далеки от Бога и любых попыток соотнести свои решения с Его волей. Даже Иван Грозный молился перед принятием исторических решений. Сегодня же любые действия, как благие, так и порочные, скорее всего, не предполагают молитвы, вопрошания о воле Божьей, желания действовать в синергии с ней. Большинство политиков принципиально закрыты действию Божьему, поступают, исходя из своих амбиций, а значит, Бог не может действовать через них. Мы помним, что благословение уходит от человека, закрытого для Бога, как ушло оно от первого иудейского царя Саула. Если все фигуры на мировой шахматной доске – в руках князя мира сего, то что может Бог? Только спасти Церковь в конце истории. 

Однако есть и другая точка зрения, которую можно считать даже более классической, а именно – что Бог действует в истории через Свой промысел. Что такое промысел? На минувшей неделе мы волей-неволей были погружены в большие исторические события и стали видеть всё происходящее к некоем общемировом «глобальном масштабе». Но можно предположить, что помимо глобальной истории существует и некая метаистория – ещё более глубинные и общие предпосылки всего того, что происходит на земном шаре. Такая интуиция существовала всегда: и в Книге Иова, и в «Фаусте» Гёте помимо «пролога на земле» есть ещё и «пролог на небе», есть некая мировая метафизическая драма, по выражению Бердяева, которая является началом всего. Или, говоря на современном языке кино, глобальное столкновение сил добра и зла, которое в конкретном историческом моменте бывает сокрыто от обычного человека, но явлено особо чутким людям – пророкам, способным увидеть сверхсмысл земных коллизий. Обычным людям та же сверхдуховная реальность приоткрывается только через большие временные промежутки: задним числом мы признаём, что Божий промысел вёл человека или народ и привёл к тому-то и тому-то. Но, переживая катаклизмы, мы ничего не видим, можем только надеяться, что промысел действует, а значит, происходящее не бессмысленно и Господь рядом. 

Картина Ильи Репина "Иов и его друзья". Фото: Русский Музей

Третья гипотеза связана с мыслью, что Бог может действовать через человека – через всякого, кто к Нему обращается и готов совершить синергийное действие, делать что-то вместе с Богом. Совсем необязательно, чтобы такими «открытыми» людьми были те, кто принимает ключевые решения, потому что от Понтиев Пилатов, как выясняется, ничего по существу не зависит: в каких-то конкретных ситуациях сильнее оказываются «малые мира сего», имеющие мужество поступить по вере. Для этой гипотезы важнее всего представление о самостоятельности и самоценности человеческой личности. Когда Господь просит учеников бодрствовать или «не ужасаться» военным слухам, Он просит их сохранять себя, свою открытость Богу в любых испытаниях. Очевидно, что сегодня напор и многообразие слухов многократно возросли по сравнению даже с новозаветными временами, а потому человеку ещё сложнее выстоять в информационном потоке и остаться той точкой, в которой Бог действует. 

Наконец, четвёртая точка зрения указывает на известную истину: Дух Святой действует в Церкви. Этот факт может быть понят по-разному. О какой церкви, в конце концов, речь: об институции или мистическом единстве верующих?.. Правильнее всего было бы сказать, что Дух Святой действует там, где верующие становятся единым Телом Христовым, то есть в общине учеников Христовых. Но тогда возникает вопрос о качестве жизни Церкви, а не только открытости Богу конкретного человека: является ли Церковь объединением, пронизанным действием Духа, или она «поглощена» историей? От реальности присутствия Третьей Ипостаси в жизни верующих, таким образом, зависят и возможности Господа действовать в истории: только такая Церковь способна стать солью, закваской и светом, который побеждает тьму. 

Легко заметить, что все три последних «варианта» действия Бога в истории взаимосвязаны: если человек бодрствует и даёт Богу действовать в своём сердце, он создаёт то пространство общения, в которое собраны «двое или трое» и которое является Церковью, что, в свою очередь, позволяет метаисторической драме разворачиваться в сторону Господа. Только первая гипотеза о «внеисторичности» Бога несколько нарушает эту обнадёживающую картину, и мне, честно говоря, не хотелось бы думать, что Бог может покинуть нас или «уйти» из истории. Но что точно – Он не может «взломать» ситуацию, а значит, очень многое зависит от тех, кто готов действовать вместе с Ним.