Есть ли у Бога жена
Председатель и один из основателей киевского братства Иисуса Сладчайшего архимандрит Спиридон (Георгий Степанович Кисляков) родился 4 марта 1875 года в селе Казинка Скопинского уезда Рязанской губернии. С детства он проявлял чрезвычайную духовную одарённость и склонность к молитве и размышлению.
«Я чуть ли не с пяти лет начал… уходить в лес, бродить по полям, просиживать на полевых курганах, где отдавался размышлению о том, есть ли Бог, есть ли у Бога жена, дети, что Он ест, пьёт, откуда Он явился, кто Его родители, почему Он Бог, а не другой кто-либо, почему я не Бог, что такое я, – писал архимандрит Спиридон. – Как бы своей красотой меня природа ни поражала…, я все же чувствовал, что этого мне мало, что есть ещё уголок в душе моей, чтобы заполнить который – нужна молитва. Но молитва не церковная, молитва не с молитвами, выученными наизусть, а молитва одинокая, детская молитва, которая роднит молящегося с Богом. О, как я был тогда счастлив!»
Семилетним он услышал, что в Иерусалиме на апостолов в день Пятидесятницы сошли огненные языки Духа – и те сразу начали свободно говорить на разных языках. «Эта весть до того меня всколыхнула, – вспоминал отец Спиридон, – что я ещё до восхода солнца отправился искать Иерусалим». Только на второй день отец на лошади нагнал юного Ягория – как звали его в селе – и вернул домой.
Юношей на несколько лет он отправляется в монастыри на Афон, потом живёт в Константинополе, где изучает греческий язык. Вскоре послушник из рязанского села попадает в Алтайскую духовную миссию, затем его жизненный путь проходит через Иерусалим, Бухару, Хиву, Киргизию, и, наконец, на три года Георгий становится сибирским миссионером-проповедником сначала в миссионерском стане, потом на миссионерском крестном ходе. В 1903 году он приносит монашеские обеты, приняв имя Спиридон, рукополагается во священника и назначается духовником для заключённых Читинской тюрьмы и Нерчинской каторги.
Гравюра с изображением Свято-Пантелеймоновского монастыря на Афоне. Фото: WikipediaСтрашная пытка души
Интересно, что популярный проповедник, собиравший тысячи слушателей и почитателей, отец Спиридон этот период своей жизни описывает как «страшный процесс… сознательного отречения от Бога Отца и Его Единородного Сына и Святого Утешителя Духа». Смешав с государственной идеологией свою некогда живую и горячую веру, молодой священник переживает это как стяжательств и лицемерие «церковного комедианта».
«Три года подряд ходил я с крестным ходом… Я его никогда не забуду! Он был страшной пыткой души моей! Этого мало – он был для меня сплошным страданием Христа моего и ревностным служением сатанизму. Если я почему-либо в это время не погиб и остался жив, то только, думаю, по молитвам моих милых узников – каторжан, близких моему сердцу, этих меньших братьев Христовых, да некоторых святых бродяг, которых я знал в Сибири. Всё время моего крестного хода было временем адской трагедии души моей, и ещё какой трагедии!»
Когда началась Первая мировая война, отец Спиридон колеблется «то против войны, то за войну». Узнав о его духовном кризисе, знакомый монах Ерофей советует… отправиться на войну и на месте узнать, «от Бога ли война или от дьявола». «Если Господу угодно, – добавляет Ерофей, – Он и там тебя спасёт и наставит на всякую истину».
Исповедь священника
Так и происходит. Губительная и подлая война становится местом и временем покаяния отца Спиридона (Кислякова), о чём мы читаем в его непростой и очень яркой книге «Исповедь священника перед церковью».
На войне ему открываются новые пути в жизни, пути преодоления вражды не только внутри себя, но заразительные для других людей. Вместе с друзьями в Киеве он создаёт братство Иисуса Сладчайшего, в которое входят рабочие, интеллигенция, профессура университета и духовной академии.
Земной путь архимандрита Спиридона (Кислякова) закончился 11 сентября 1930 года. На его похороны в Киеве пришли тысячи людей, гроб несли киевские нищие, заботу о которых он не оставлял до конца дней, похоронное шествие к Соломенскому кладбищу растянулось на несколько километров. Ученик и друг отца Спиридона, будущий новомученик Анатолий Жураковский сказал в прощальном слове: «Как человек – ты падал, оступался, согрешал, но, среди падений, ты держался крепко края Его ризы, и сердце твоё пламенело. Когда весь мир захлебнулся в крови, ужасе, и ты соблазнился этим безумием вместе с миром. Это было одно мгновение. Оно прошло, и ты увидел, где Христос и правда, и возопил, и возгласил Божью правду».
Новомученик Анатолий Жураковский. Фото: Wikipedia
Обложка книги «Исповедь священника перед церковью». Фото: ЭксмоИз книги архимандрита Спиридона (Кислякова) «Исповедь священника перед церковью». Киев, 1916 год
Национальное чувство, большое жалование и награды
Мне в то время казалось, что не только война, но и всякое частное убийство, будь оно совершено во имя самосохранения, как оборонительное убийство, всё равно оно есть прежде всего сознательное насилие над Самим Богом, притязание на жизнь Самого Бога, нестерпимое жгучее желание уничтожить Бога и желание на место Его, т. е. Бога, [поставить] обоготворение людской вражды против Бога, обоготворение абсолютной смерти, абсолютного небытия, абсолютного ничто!
***
Удивительное дело! Если кто-либо из христиан отвергает иконопоклонение, почитание мощей, пост, его уже считают еретиком, считают погибшим христианином, его сторонятся, чуждаются; если же кто совершенно сознательно в своей жизни отрицает Нагорную проповедь Христа и всегда нарушает её, против того никто ничего не говорит, ему даже никто против этого не возражает, все его считают православным христианином…
***
…отчасти к самой войне тянуло меня национальное моё чувство. Не менее этого чувства влекла меня к ней также и внутренняя излицемерившаяся и изолгавшаяся моя психика, как вообще духовного представителя Церкви Христовой. Плюс к этому ещё влекли меня к ней большое жалование военного священника и частые награды.
***
…ко мне каждый день два раза водили несчастных солдат целыми колоннами в военную церковь на мои проповеди. Во время проповеди они всегда сильно плакали, по окончании же церковного богослужения и проповеди воины, несмотря на свои слёзы, выходили из церкви разъярённые, точно голодные львы, дыша злобою против немцев.
Как убивать людей после причастия
Так продолжалось четыре месяца; и я ежедневно служил для них литургию, молебны, говорил проповеди и по несколько сот человек в день исповедовал и причащал Святыми Тайнами. Однажды по окончании службы один солдатик, причастившийся Святых Тайн, спросил меня: «Батюшка, как же я теперь пойду после причастия на позицию? Ведь я принял в себя Самого Христа, я ведь теперь органически соединился с моим христианским Богом, как же я теперь пойду убивать людей? Ведь в моём лице будет Сам Христос убивать людей, а если меня убьют, то вместе со мною и Сам Христос будет убит. Как же мне теперь быть?»
Я молчал, не имея, что ему на это ответить, последние же слова его – «как же мне теперь быть?» – громом раскатывались над моей головою.
***
…существует ещё обычай в нашей пастырской церковной практике злоупотреблять Святыми Дарами, а через них, конечно, и Самим Христом. Это страшное злоупотребление этой величайшей христианской святыней совершается в тех случаях, когда священник причащает Святых Тайн полусознательного умирающего христианина. Тут спешат иногда как можно скорее причастить умирающего, разжимают ему рот, и священник поспешно, с трудом втискивает в его рот лжицу со Святыми Дарами, которые в подобных случаях остаются в самом рту или горле умирающего человека. И это называется причастился, напутствовался Святыми Тайнами! О ужас! Чего, чего только мы не делаем с этой величайшей христианской Святыней!
***
И ещё: верующий во Христа, как сын Божий, ко всем людям должен питать такую же любовь, какую к самому ему питает Сам Бог, Отец его; я же, состоя сейчас военным священником, занимаясь исключительно травлей одних христиан на других, я своими проповедями натравливаю наших солдат на немцев: как же я могу после этого любить своего Господа? Ах, что же это такое, вся моя жизнь есть страшная измена Христу и беспрерывная вражда против Него!
Фреска «Вседержитель» в куполе монастыря Святого Григория на Святой горе Афон. Фото: Dr. Wolfgang PFÄFFL / WikipediaЗачем я натравляю одних христиан на других
Больше всего я в эти минуты проклинал самого себя… Пусть уже одно правительство отвечает и отвечало бы за этих несчастных цветущих здоровою юною жизнью воинов, насильственно влекомых им в объятия холодной смерти! Но вот горе: зачем я, священнослужитель алтаря Христова, являюсь сторонником войны, этого кровожаднейшего государственного правительства? Зачем я являюсь поборником народной христианской войны? Зачем я натравляю одних христиан на других? Зачем я именем Христа вдохновляю воинов на убийство? Зачем в одно и то же время я проповедую людям Христову любовь, Царство Небесное и в то же время этих же людей посылаю с их христианским Богом и божественною религией в царство смерти?.. Дальше этого греха уже идти мне больше некуда. Я стал убийцею, и каким ужасным убийцею! По количеству и качеству моих греховных преступлений, может ли сравниться сам сатана? О, нет!
***
В эти часы я не раз заглядывал в свою душу, и каждый раз я видел в себе один кошмарный хаос, одно холодное тупое моё отношение к Богу. И видел, как я далеко, о как далеко стою от моего Христа! Даже такие идолы, как государство, нация, как само военное начальство и даже как деньги и военные награды, несравненно ближе находились к моему сердцу, чем живой мой распятый Христос!
После одной моей проповеди один солдатик обратился ко мне и дрожащими устами спрашивает меня: «Милый батюшка, ради Христа, ради Самого Бога, скажите мне, мой дорогой, грех ли воевать или нет?» – «Страшный грех», – ответил я. «Грех? – переспросил солдатик. – Так зачем же вы нас гоните на бой? Зачем же вы нас гоните на бой? Зачем же вы, наши пастыри, от имени Самого христианского Бога освящаете войну и посылаете нас не по-христиански умирать? Вот и верь вам! Где же в вас правда?» Перед этим солдатиком я только раскрыл рот и в упор смотрел в его измученные страдальческие глаза.
***
Скажу смело, что от начала существования мира ещё никто из смертных не переживал этой ужасной непримиримой двойственности в своей жизни, какую переживают христиане. Она заключается в следующем: христиане в одно и то же время, как бы раскалываясь на две части, принадлежат и Самому Христу, и Князю мира сего… Христос как живой христианский Бог требует от христиан в их христианской жизни цельных христиан, которые бы служили Ему, как своему единственному Богу, и служили бы Ему всем своим существом без малейших остатков. В свою очередь, и государственное правительство требует, чтобы и христиане служили ему до последней капли крови.
Бомбы, летящие с креста
Несколько ночей подряд я думал: есть ли для христиан, наконец, какой-нибудь выход из этой кошмарной хаотической двойственности в их жизни? И вот после больших усилий, к своей неописуемой радости, я наконец пришёл к положительному результату своих мыслей: да, выйти можно, выход есть! Выход этот состоит только в сверхгосударственном, Евангельском, соборном братстве христиан, основанном исключительно на началах Евангельских, богосыновних принципах о жизни. Кроме такого братства другого выхода нет и никогда не может быть для христиан в существующей жизни, полной адского горя и страшного трагизма. О, как желательно, чтобы такое братство как можно скорее осуществилось в мире! Действительно, такое братство могло бы собою заменить языческое государство.
Правда, для того, чтобы такое богосыновнее, Христово братство возникло, прежде всего должна быть неумолкаемая проповедь – призыв всех христиан к строительству такого вселенского Христова братства. Этого мало. У этих членов братства должна каждый раз быть искренняя и пламенная готовность и умереть за Христа! Я думаю, что начало строительства такого всемирного Евангельского братства не только воскресит прежнее христианское мученичество, но и как никогда прежде государство будет поголовно истреблять таковых христиан, вступающих в качестве членов в это всемирное Христово братство. Но ведь самое мученичество христиан и будет самою непобедимою силою этого братства. Ведь чем больше несокрушимою базою будет братство иметь своих мучеников за Христа, за Его Евангельские богосыновние моральные принципы жизни, тем это братство будет в себе иметь более и более нескончаемую и непобедимую прочность и вечность!
***
Эта ужасная мировая война камня на камне не оставила во мне из прежних моих всех ценностей. Такая коренная переоценка произошла во мне при следующих обстоятельствах: в один из дней военного времени, при посещении мною дружин 77-й Ополченческой бригады, расположенных на разных участках для охраны железных дорог, на одном из таковых в моё присутствие появился немецкий аэроплан с чёрным крестом внизу. Я весь впился в него глазами. Через несколько минут нижняя часть аэроплана стала делать быстрые уклоны вниз; это были моменты, когда он бросал бомбы из продольной конечности чёрного креста. В этот момент мне припомнились знаменательные слова четвёртого века: «Сим победиши»! (Имеется в виду легенда IV века Евсевия Кесарийского из его труда «О жизни Константина», где историк пишет о видении императора Константина Великого креста в небе и слышание им слов «Сим победиши» перед победой над правителем Рима императором Максенцием. – «Стол») Когда же я припомнил эти слова и мысленно произнёс их, то вдруг, в этот самый момент, я понял смысл и значение этих ужасных слов, понял и едва не обезумел от ужаса. Да ведь эти слова «сим победиши», говорил я сам себе, совершенно тождественны и однородны по своему внутреннему смыслу и значению с третьим искушением Христа в пустыне: «Тебе дам власть над всеми сими царствами и славу их, ибо она предана мне и я кому хочу, даю её, итак, если Ты поклонишься мне, то всё будет Твоё» (Лк. 4:6–7).
Последнее искушение Христа и церкви
Первые христиане верно различали, что принадлежит кесарю и что Богу. Они знали, что кесарю принадлежат одни только деньги и принадлежат лишь потому, что на них значится его образ и вырезанная надпись. Человек же не принадлежит кесарю, он как носитель образа и подобия Божия принадлежит только одному Богу; христианин же есть прямая собственность Христа. Он есть цена Крови Христовой.
***
От того времени, как сатана искушал Христа в пустыне, прошло ровно три века, и вот дьявол снова берёт ту же самую идею третьего искушения Христа и чрез Константина Великого в виде знамения Креста Господня на небе предлагает её всему христианскому миру с победным лозунгом «Сим победиши». На сей раз дьявол восторжествовал, да и было над чем ему и торжествовать. Увы! Христиане IV века не устояли перед соблазном этой дьявольской идеи, они слепо обманулись, с открытыми объятиями они приняли её за откровение с неба и вследствие этого подверглись страшному провалу. С этого момента закончились златые дни христианской жизни. Наступила новая эра жизни, когда последовало быстрое превращение христианства из первоначальной свободной религиозной жизни в строго государственное христианство Константина Великого и его преемников вплоть до настоящего времени. С этого момента (ужасное явление в истории Церкви) последовало слияние Христа с идеей земной власти кесаря, Царства Божия с царством мира сего, Церкви с национализмом, общественного церковного служения с языческим обоготворением имущих власть сильных земли. Слияние это фактически и исторически свершилось в тот роковой момент, когда епископы того времени решились на неслыханное дело.
Видение Константина и битва у Мильвийского моста в византийской рукописи IX века. Фото: Национальная библиотека ФранцииКак развеется чудовищный мрак
Ради Христа я отвергаю и всем своим существом отрицаю и проклинаю всякую войну со всеми её свойствами, принадлежностями, церковными благословениями, молитвами и молебнами о победе врагов, и всё это я считаю явным и сознательным отречением от Христа и Его Евангельского учения.
***
Ревнуя о чистоте и святости славы моего Христа, я отвергаю и всем своим существом отрицаю то церковное общественное богослужение, в коем имена сильных мира сего чаще произносятся, чем имя Сына Божия, и в коем духовенство молится: «о пособити и покорити под нози всякаго врага и супостата», «о христолюбивом воинстве» и т. д. Всё это я считаю гнусным и преступным языческим обоготворением сильных мира сего и отрицанием Евангелия.
***
…когда я послал «Исповедь» души моей Церковному Всероссийскому Собору, я с нетерпением ждал решение на неё Собора. Мудрый председатель этого Собора, ныне Всероссийский Патриарх Тихон, счёл за лучшее ничего о ней не говорить Собору, он передал её моему херсонскому епископу. Узнав об этом, я заскорбел душою. После того я сейчас же вышел из военного ведомства и через Киев отправился в свою Херсонскую епархию. В Киеве своими друзьями я был задержан. Мои друзья основали братство под именем «Иисуса Сладчайшего» и меня назначили Его председателем.
Братство быстро начало развиваться, расти и крепнуть. Для нашего Братства в Киеве выпало особенное счастье, оно заключалось в том, что мы при открытых Царских Вратах стали совершать Божественную литургию и вслух всенародно читать все Евхаристические молитвы, канон Божественной литургии. О, как хорошо и приятно чувствуется на душе, когда эти вдохновенные молитвы точно электрический ток пронизывали собою сердца молящихся и зажигали в них целое пламя сердечной любви ко Христу!
***
Ах, душа моя смертельно скорбит, и что я могу сказать? – скажу лишь одно: Царь и Законодатель мой Христос! сохрани наше Братство во имя Твоё святое, и не только Братство, но и всех тех, кто любит Тебя, кто пребывает в Твоём Евангельском слове и живёт Твоею жизнью. Я же, о милосердный Господи, всецело предаю себя Твоей святой воле. Отныне Твоя святая воля будет моею жизнью. Когда я помыслю, что я буду оторван от своего Братства, то сердце моё обливается кровью и смертельные скорбь и тоска тяжёлым бременем ложатся на мою душу. Хочется сказать Тебе, Господи, если Тебе возможно, то пронеси эту чашу страдания и душевных мук мимо меня, но да будет во мне Твоя единая святая воля! Христос! Живой мой Христос! я со слезами молю Тебя и с сокрушённым сердцем прошу Тебя: сохрани наше Братство во имя Твое святое! Мы теперь все находимся в ночном духовном мраке всякого рода соблазнов и порочной, антихристианской нашей жизни. Но я твёрдо и непоколебимо верю, что настанет скоро, очень скоро утро яркого и теплого дня, когда для всех христиан чудовищный мрак современной многоликой антихристианщины развеется и свет Евангельского Солнца снова заблистает над всеми народами земли, и тогда всем будет спокойно и радостно на душе! О, как тогда будет радостно!
