Слово патриарха Московского Тихона (Беллавина), сказанное при служении литургии в Николо-Воробьинской церкви в Москве 14 января 1918 года:
Возлюбленные братие, вы только что выслушали в Евангельском чтении повествование о том, как Господь наш Иисус Христос исцелил десять прокажённых мужей.
Проказа – ужасная, тяжкая болезнь, часто встречающаяся на Востоке. Тело больного покрывается язвами и струпьями, кожа лопается и гноится, члены по частям отпадают (Иов. 7, 5), и всё это длится по целым годам! Страдальцы «ждут смерти, и нет её», и обрадовались бы до восторга, если бы нашли гроб (Иов. 3, 21–22). Прокажённого все чуждаются, близкие покидают и знакомые забывают его, гнушаются те, которые раньше любили его (Иов. 19, 13–19).
Эти мучительные переживания прокажённых невольно напоминают собою то ужасное состояние, в котором находится ныне наша дорогая Родина, страдалица Россия.
Всё тело её покрыто язвами и струпьями, чахнет она от голода, истекает кровью от междоусобной брани. И как у прокажённого отпадают части её – Малороссия, Польша, Литва, Финляндия, и скоро от великой и могучей России останется только одна тень, жалкое имя. «Как сокрушен жезл силы, посох славы!» (Иер. 48, 17). «Великий между народами, князь над областями, становится данником. Горько плачет он ночью, и слёзы его на ланитах его. Нет у него утешителя из всех, любивших его» (Плач. 1, 1–2). Как прокажённый, Родина наша покрылась стыдом и стала «посмеянием и ужасом для всех, окружающих» её (Иер. 48, 39). Вы, конечно, читали сообщение о том, как иногда за границей наши союзники при появлении русских в общественных местах спешат уйти от наших соотечественников, как бы от заразы. И мы сами у себя дома нередко отмежёвываемся от тех, кого ещё недавно считали своими защитниками и на кого взирали с гордостью и упованием. Так происходит «переоценка ценностей», столь для нас плачевная!
Патриарх Московский Тихон. Фото: moseparh.ruГде же выход из современного печального положения нашего? Всё чаще и чаще раздаются голоса благомыслящих людей, что «только чудо может спасти Россию». Верно слово и всякого приятия достойно, что силен Бог спасти погибающую Родину нашу. Но достойны ли мы этой милости Божией, – того, чтобы над нами было сотворено чудо? Из Святого Евангелия мы знаем, что Христос Спаситель в иных местах не творил чудес за неверствие жителей (Матф. 13, 58), и, с другой стороны, Господь, предсказуя ученикам Своим грядущие бедствия – войны, глады, моры, землетрясения, изрёк, что избранных ради прекратятся эти тяжёлые дни (Матф. 24, 22). Есть ли среди нас, братие, хотя бы немногие праведные мужи, ради коих Господь милует народы? То ведает один Бог! А мы, подобны Евангельским прокажённым, ставши издалеча, вознесём глас, глаголюще: «Иисусе наставниче, помилуй ны» (Лк. 17, 12–13). Да не взыщеши дел, оправдающих нас, аще бо праведника спасеши, ничтоже велие; и аще чистаго помилуеши, ничтоже дивно: достойно бо суть милости Твоея, но на нас грешных удиви милость Твою и спаси ны, прежде даже до конца не погибнем.
Источник: «В годину гнева божия…» : Послания, слова и речи св. Патриарха Тихона / сост. автор статьи Н.А. Кривошеева. – М. : Православный Свято-Тихоновский гуманитарный ун-т, 2009. – 296 с. С. 191–193 с.
***
Митрополит Антоний Сурожский. Проповедь по поводу ввода советских войск в Чехословакию, август 1968 года:
Во имя Отца и Сына и Святого Духа.
Снова на многоскорбной, страдальческой нашей человеческой земле чаша гнева, чаша скорби, чаша страдания человеческого доходит до краёв и снова переливается через край. И мы не можем оставаться безучастными к той скорби, которая сейчас охватывает тысячи и тысячи, миллионы людей. Перед нашей христианской совестью снова встаёт страшно, требовательно слово Божие – или, вернее, образ Самого Христа, Который стал человеком, Который вошёл в наш мир, Который приобщился не славе и не добродетели, а стал братом и угнетённых, и грешников.
Солидарность Бога с человеком не разорвала Его солидарности с Отцом; и здесь перед нами образ, который нам так трудно воспринять и который ещё труднее осуществить: образ Того, Который захотел быть единым и с правыми, и с виноватыми, Который всех охватил единой любовью, любовью крестной скорби по отношению к одним и любовью радости и – снова – жертвы крестной по отношению к другим. Сейчас в сознании многих людей встаёт образ гнева, и в этом образе выбираются одни и исключаются другие, в этом переживании правды, сочувствия и сострадания сердца человеческие выбирают одних и проклинают других. И это не путь Христов и не наш путь. Наш путь в том, чтобы одной любовью, в сознании и в переживании ужаса, охватить и тех, и других, обнять – не сочувствием, а состраданием, не соглашенчеством, а сознанием того ужаса, перед которым стоит неправда, и перед крестом, перед которым стоит правда.
.jpg)
Митрополит Антоний Сурожский. Фото: Nnini/WikipediaИ я призываю всех вас перед лицом всего того, что сейчас совершается в мире, снова посмотреть на то, каково же наше стояние христианское, где наше место на этом разрыве ткани, где льётся кровь, слёзы, ужас, – и понять, что наше место на кресте, а не только у креста.
Часто думается: что мы можем сделать? Сердце разрывается любовью к одним и сочувствием к другим: что мы можем сделать, когда мы бессильны, безмолвны, бесправны? Мы можем стать перед Господом в молитве, в той молитве, о которой говорил старец Силуан, что молиться за мир – это кровь проливать. Не в той лёгкой молитве, которую мы возносим из успокоенности нашей, а в молитве, которая рвётся к небу из бессонных ночей, в молитве, которая не даёт покоя, в молитве, которая рождается от ужаса сострадания, в молитве, которая не даёт нам уже жить ничтожностью, пустяками нашей жизни, в молитве, которая требует от нас, чтобы мы наконец поняли, что жизнь глубока и что мы постоянно мечемся недостойно нашей жизни, недостойно себя, недостойно Бога, недостойно той скорби и той радости, той крестной муки и той славы Воскресения, которые постоянно чередуются и переплетаются на нашей земле.
Недостаточно слегка посочувствовать, недостаточно говорить о том, что «мы ничего сделать не можем»: если бы мы стали в такой молитве, если такое наше состраданье исключило бы из нашей жизни всё то, что слишком мелко для того, чтобы стать перед лицом ужаса земли, то мы стали бы людьми, достойными Христа, и тогда, может быть, наша молитва тоже вознеслась бы, как пламя сожигающее и просвещающее, тогда, может быть, вокруг нас не было бы той косности, того безразличия, той ненависти, которые вокруг нас живут и процветают, потому что мы ничему злому помехой не являемся там, где мы есть. Перед лицом того, что делается, перед Крестом, перед смертью, перед душевной агонией людей произнесём суд над мелкостью, ничтожностью нашей жизни – и тогда мы что-то сможем сделать: молитвой, образом нашей жизни и, может быть, даже чем-нибудь более смелым и более творческим.
Но будем помнить, что Христос не выбирал; Христос умирал, потому что гонимы праведники и потому что погибают грешники. Вот в этом двойном единстве с людьми, которые вокруг нас, в этом двойном единстве с праведником и с грешником будем молиться о спасении того и другого, о милости Божией, о том, чтобы слепые прозрели, чтобы правда водворилась, но не суд, а правда, которая ведёт к любви, к торжеству единства, к победе Божией. Аминь!
