Это патриарх Кирилл и епископ Егорьевский Тихон (Шевкунов), викарий патриарха, о котором за последний месяц вышла целая серия публикаций в различных СМИ. Что это за люди, какой они видят церковь? Что нам от них ожидать?
Одна из самых неоднозначных фигур в русской церкви в XX веке, которая во многом и определила вектор её дальнейшей жизни, – митрополит, а впоследствии патриарх Сергий (Страгородский), подписавший в 1927 году знаменитую Декларацию, в которой от лица Русской церкви заявил о лояльности советской власти. Любой, кто сейчас станет во главе церкви, как-то должен обозначить своё отошение к митрополиту Сергию и «сергианству», и оно будет, как лакмусовая бумажка, очень показательно.
И патриарх Кирилл, и епископ Тихон сочувственно относятся к деятельности патриарха Сергия (Страгородского), оправдывая церковной необходимостью те компромиссы, на которые ему пришлось идти. Патриарх в прошлом году, открывая памятник в день 150-летия патриарха Сергия, сказал, что, став во главе церкви, Сергий «должен был забыть о самом себе, чтобы только церковь русская продолжила своё историческое бытие, чтобы не исторгнута была из жизни народа». Епископ Тихон в интервью на сайте радио «Свобода» так характеризует его деятельность: «митрополит Сергий оправдывал свою церковную политику убеждённостью, что в случае ухода Церкви в подполье большевики неминуемо насадят в стране уже подготовленную ими неканоническую, ложную обновленческую церковь». Чтобы избежать этого, митрополиту Сергию, по мнению епископа Тихона, пришлось идти на тяжёлые компромиссы и полностью подчинить церковное управление советской власти: «Митрополит Сергий прекрасно знал, что любое его сопротивление указаниям власти, как показывал опыт, сразу многократно увеличит репрессии и массовые казни среди епископов и священников, находящихся в заключении».
Что же это за явление – обновленчество, из страха перед которым оправдано было идти на ложь и поступаться церковной свободой? Обновленчество – это проект ЧК, созданный для контроля и разрушения церкви. Поэтому главное зло обновленцев не их неканоничность или новшества, которые они хотели внести в церковную жизнь, а тесное сотрудничество с государством, превращение церкви в послушный инструмент власти. «Церковь не может существовать без поддержки государства. Чего изволите? – этот древний лозунг становился с 1922 года главной линией поведения обновленческих лидеров». Так пишут в «Очерках по истории русской смуты» Анатолий Левитин и Вадим Шавров.
И хотя патриарх и его викарий сочувственно высказываются по отношению к митрополиту Сергию, но позиция епископа Тихона больше напоминает позицию обновленцев, в то время как позиция патриарха Кирилла ближе к позиции самого Сергия. Нельзя проводить слишком прямые аналогии, но схожесть видится значительной. Да, епископ Тихон позиционирует себя консервативным человеком, но при внимательном рассмотрении нетрудно увидеть в его деятельности продолжение линии лидеров обновленцев, среди которых были и консерваторы, так же оправдывающие антицерковную криминальную Советскую власть, как и более либерально настроенные члены обновленческой церкви.
Взгляды на духовную жизнь епископа Тихона можно понять, прочитав его бестселлер «Несвятые святые». «Эта книга – свидетельство того, как суеверие подменяет собой веру, создавая иллюзию духовной жизни, которая, к сожалению, удовлетворяет многих христиан, но заслоняет от них более глубокие стороны в познании собственной веры», – читаем мы в отзыве монаха Диодора (Ларионова) и Марины Игнатьевой. Характерно, что один из главных героев «Несвятых…» архимандрит Гавриил (Стеблюченко) известен как активный агент органов. Даже патриарх Пимен в своё время его не мог убрать с должности наместника Псково-Печёрского монастыря, так как за архимандрита вступался совет по делам религии.
Фильм епископа Тихона про Византию и выставка «Россия – моя история», которую историки назвали «пропагандистской игрушкой», – всё это очень явно показывает мировоззрение еп. Тихона, его видение церкви в этом мире. Главное сообщение выставки – прославление власти: царской, советской, российской…
Наместник Сретенского-монастыря Тихон Шевкунов. Фото: Георгий Куролесин/РИА НовостиВ последнее время епископ Тихон все чаще озвучивает некую особую харизму русского народа, якобы он только и умеет, что строить империю, то есть большое и мощное государство, в котором вся власть должна быть сосредоточена в одних руках, видимо, как это было в Российской империи, где император являлся главой церкви, или в Советском Союзе, где церковь была в полной зависимости от атеистического государства. Впрочем, епископ Тихон и не скрывает своей печали от распада «Империи зла».
Если для епископа Тихона, как когда-то для обновленцев, идеальная церковь – это часть могущественного государства, то для патриарха Кирилла важно, чтобы церковь была самостоятельной, существующей с государством на паритетных началах как мощный общественный институт. Он оставляет за церковью право и возможность иметь свою позицию, хоть это и не получается сегодня даже в самых важных вопросах, потому что церкви в истории слишком много было отпущено политических и имущественных «кредитов», которые трудно погасить. Почему-то попытки патриарха отстаивать самостоятельность церкви не замечаются. Его слова, что «церковь никогда не была так свободна, как сейчас», воспринимаются либо формально, либо как неловкий политический жест, но не как декларация о намерениях или надежда. Никто не признал поступком, что патриарх не пришёл на торжество по поводу присоединения Крыма, не высказался в пользу какой-либо стороны в случае конфликта на Донбассе, не занимал политическую пророссийскую сторону во время военного конфликта с Грузией… То, что запросто дается любому записному миролюбцу из числа его критиков, часто ничем и никем не рискующих. Видят (и правильно!), как официально патриарх идёт на компромиссы, как это делал в своё время и митр. Сергий, и говорит всякое о злодеях, в том числе и Сталине, и не замечают, как через приближённых он транслирует свою более категоричную позицию в этих вопросах. Проницательный наблюдатель мог бы заметить за компромиссами и такие нестандартные эпизоды в деятельности патриарха Кирилла, но все замечают только компромиссы.
Человеку, более тонко разбирающемуся в церковной ситуации и заинтересованному в нормализации церковной жизни, очевидны усилия со стороны патриарха в плане устроения церковной жизни. Более активно стали подниматься темы катехизации, общинной жизни, духовного образования. Есть определённые улучшения в отношении богослужения. Ещё в начале нулевых еженедельное причастие и причастие по праздникам считалось неприемлемым для мирян, сейчас регулярное причащение объявлено общецерковной нормой. Возвращается норма исповеди, которая перестает быть «пропуском» на причастие, чему посвящён официальный документ. Стали появляться кружки по изучению Евангелия – Библия уже не считается «протестантской книжкой» не только в мегаполисах, но и в провинции. Появилась чётко работающая канцелярия, которая, как правило, реагирует на запросы верующих, и общецерковный суд, стоящий над судом епархиальным, который, как известно, полностью контролируется правящим архиереем. Известно немало случаев, когда общецерковный суд восстанавливал в служении несправедливо запрещённых клириков.
С чем мне трудно согласиться в деятельности патриарха, так это с тем, что сделать церковь свободной и сильной он преимущественно пытается через укрепление вертикали власти, тем самым ослабляя самостоятельность и инициативу внутри церкви, чему ярким свидетельством является новый приходской устав РПЦ, принятый в 2009 году. Как отмечал в своём ЖЖ свящ. Павел Адельгейм: «Этот Устав завершил процесс абсолютизации архиерейской власти в РПЦ». Пытаясь сделать церковь влиятельной и сильной, он опирается больше на систему, а не на людей, что и подтверждает этот приходской устав, который, по оценке свящ. Павла Адельгейма, «исключил понятие “прихожанин”. “Миряне” и “прихожане” ликвидированы как класс». Именно эту ошибку, на мой взгляд, совершил в своё время и митр. Сергий, полагая, что прежде всего через структуру церковной власти и её «правильную» договорённость с властью государственной можно спасти церковь от полного разорения.
Но при всех недостатках выстраиваемой церковной системы патриарха Кирилла она предпочтительнее системы еп. Тихона. Конечно, совершенно вытесняющая мирян из церковного управления и служения клерикальная модель – большая проблема, но в её рамках ещё можно говорить о возможности изменения вектора, покуда церковь ещё подразумевается как независимое сообщество, где «главным» является Бог. Вопрос только в том, как это главенство Бога осуществляется, опознание Его воли и путей её исполнения; в клерикальной системе – только через епископов. При этом патриарх Кирилл всё же говорит и об активности мирян, и о включении их в церковную жизнь не только как пассивных реципиентов и зрителей различных чудес, пусть это чаще всего и остается благопожеланием, но по крайней мере здесь есть о чём говорить. Система же еп. Тихона тупиковая изначально, потому что она вообще не мыслит церковь ни «в каком объеме» – от патриарха до мирян – не управляемой (направляемой) государством. Более того, самостоятельность тут считается опасной, страшной и вредной. Тот образ церкви, который конструирует еп. Тихон, просто исключает живой и свободный путь для церкви, отдавая её в услужение государственной идеологии с любым политическим курсом, что очень хорошо демонстрирует и его фильм про падение Византии, и уже упомянутая нами выставка.
Чтобы церковь сделать действительно свободной, сильной – живым полноценным духовным организмом, как Тело Христово, – нам стоит обратить предельное внимание на самое знаменательное событие последнего столетия в истории русской церкви – собор 1917–1918 годов. К сожалению, пока деяния этого собора, который иногда называют «Великим Московским», ещё не осмыслены и не восприняты Русской церковью. Собор не был и не мог быть идеальным, но обсуждение на нём организации приходской жизни, церковного устройства, вопросов о выборности епископата и духовенства, богослужения на русском и малороссийском языках заслуживают особого внимания как восстановление древней церковной нормы. В 1918 году патриарх Московский Тихон (Белавин) обратился с воззванием «устроять духовные союзы», после чего последовала самоорганизация верующих, собирание церковных братств и общин. Советские газеты в Петрограде 20-х годов говорили об «эпидемии братств». Наиболее известные из них – это Александро-Невское братство в Петрограде, московские общины сщмч. Сергия Мечёва, киевские – о. Анатолия Жураковского, но были и другие, которые стали подлинной альтернативой обновленчеству. Опыт их жизни говорит нам о том, что церковь может существовать не только без поддержки государства, но даже вопреки тяжелейшим гонениям, опираясь более на христианское дружество, на верующих людей.
Почему все те верные слова о катехизации, об активности мирян и включенности их в служение, о сближении священников и народа, которые говорятся патриархом, так мало действенны? Возможно, потому, что всё это говорится в утвердившейся в РПЦ парадигме системного мышления, как будто настоящую катехизацию, просвещение, общинную жизнь можно возродить через циркуляры сверху. Нужна опора на конкретных людей, на тех, кто что-то хочет и реально делает в церкви. А такие есть, пусть их и не очень много, но они пока есть. Что же тут можно сделать? Как этих людей обнаружить и призвать? Может, нужен новый призыв патриарха собираться в неформальные кружки и союзы, собирать семинары, встречи, форумы, куда пригласить представителей разных культурно-просветительских движений, инициативных приходов, братств, сестричеств. Такое собирание всех неравнодушных людей церкви могло бы стать достойным завершением или продолжением собора 1917–1918 года, где можно вместе пытаться размышлять о возрождении церкви в современных условиях, как мы можем реализовать то, что уже было принято на «Великом соборе». В таком соборном обсуждении только и может зародиться что-то настоящее: живая церковная деятельность верующих людей, желающих потрудиться для возрождения церкви и России.
А пока в медиапространстве патриарх почти «всухую» проигрывает еп. Тихону, чью выставочную, издательскую и прочую деятельность раскручивают государственные и церковные СМИ. Трудно вспомнить церковные, государственные или тем более частные масс-медиа, которые бы положительно, взвешенно и нескучно отзывались о патриаршей деятельности. Иногда создается ощущение, что даже в церковной среде правилом хорошего тона являются выпады в адрес патриарха, что способствует преобладанию линии еп. Тихона, несущей в себе угрозу возвращения обновленчества как тёмного двойника церкви.
