Недавнее заявление собора епископов УПЦ вызывает к жизни старое, для кого-то грустное и для кого то жуткое, а для кого-то и манящее слово «Автокефалия». Однако до автокефалии даже самостоятельной УПЦ очень и очень далеко, а почему – мы разберем ниже.
Прежде всего, решение УПЦ не является принципиально новым. Оно просто конкретизирует содержание грамоты 1990 года, которая давала фактическую независимость Киевской кафедре:
«благословляем через настоящую Грамоту нашу силою Всесвятаго и Животворящего Духа быть отныне Православной Украинской Церкви независимой и самостоятельной в своем управлении».
Тут стоит помнить, что Киевская кафедра старше Московской. При этом киевское духовенство во многом готовило и проводило церковную реформу патриарха Никона – и завершение этой реформы прошло раньше, чем константинопольский патриарх дал Москве известный многострадальный томос. Иными словами, вполне может быть, что форма сегодняшней совокупности наших литургических текстов была частью условий, определивших переход Киевской кафедры под контроль Московского патриархата.
Патриарх Никон с братией Воскресенского Новоиерусалимского монастыря. Фото: Музей «Новый Иерусалим»Формально автокефалию может дать лишь Томос от старшей кафедры, но от Москвы его ожидать не стоит: тут уместно вспомнить, что сербы взяли автокефалию не из рук Царьграда. Сама Сербия успешно боролась за независимость, но автокефалию дал Сербской Церкви Никейский патриарх за неимением Константинопольского – ибо в Константинополе в 1219 году не было никакой Византии.
После же выхода грамоты патриарха Алексия УПЦ управлялась полностью самостоятельно, не перечисляя налоги в Москву и определяя характер управления на своей территории самостоятельно. Этот характер тесно связан с традициями управления в самом обществе: поэтому в УПЦ влияние приходской общины, насколько мы можем судить, стало на порядок более сильным, чем в РФ, где эта община только теряла в возможностях решать вопросы на своем уровне. Разница между украинским и российским устроениями внутренней жизни усиливалась ещё и тем, что во многих российских приходах дореволюционных традиций общинной жизни не могло бы в принципе: они создавались в локациях, которые появились уже при большевистской власти. Поэтому воля к централизации управления в России имела перед собой намного меньшие препятствия, чем аналогичная воля в УПЦ, если бы таковая была.
Сильная община в Украине завязана и на силу местных громад, которые самоорганизуются, реагируя на различные вызовы: теперь и военные. Время, когда УПЦ приняла решение о независимости, завязано прежде всего на эту особенность устройства Церкви: если судить по описанию самого собора, стремление к независимости от Москвы оформилось именно в военное время.
«Блаженнейший сказал, что все эти вызовы и сложности в условиях военной агрессии Российской Федерации вызвали острую реакцию у верующих людей, и дальше так жить, как мы жили, уже нельзя. Отовсюду на его имя поступает множество обращений с просьбой ответить на эти вызовы, потому что общество отождествляет УПЦ с Москвой, с действиями или бездействиями Патриарха Русской Церкви, с различными высказываниями российского духовенства. Подобные обращения поступают в большом количестве.
Блаженнейший Митрополит Онуфрий отметил, что все письма лично им прочитаны, обработаны. В одной папке у него собраны те, в которых люди просят и умоляют об автокефалии и самостоятельности Украинской Церкви, во второй – те, в которых люди хотят оставить статус УПЦ неизменным. И в первой папке количество обращений во много раз превышает число тех, что сложены во второй».
Отсюда мы можем понять причину, по которой формулировки митр. Онуфрия похожи на формулировки патриарха Тихона в его указе № 362 о церковном управлении:
Патриарх Тихон. Фото: общественное достояниеВ случае, если епархия, вследствие передвижения фронта, изменения государственной границы и т. п. окажется вне всякого общения с Высшим Церковным управлением или само Высшее Церковное управление во главе со Святейшим Патриархом прекратит свою деятельность, епархиальный Архиерей немедленно входит в сношение с Архиереями соседних епархий на предмет организации высшей инстанции церковной власти для нескольких епархий, находящихся в одинаковых условиях (в виде ли Временного Высшего Церковного Правительства или митрополичьего округа или еще иначе).
3) Попечение об организации Высшей Церковной Власти для целой группы оказавшихся в положении, указанном в п. 2 епархий составляет непременный долг старейшего в означенной группе по сану Архиерея.
Если даже предположить, что устремления «из полей» идеологизированы, то год, когда эти формулы были выведены, Церковь входила в новый период своей жизни, которого раньше не было никогда: из состояния государственного ведомства она переходила в состояние того-чего-не-должно-быть. Нужно было очень быстро вырабатывать новые принципы управления, которые позволили бы Церкви существовать дальше.
Таким образом, отсылка к патриарху Тихону – это жирный намек на степень трудности существования, которую переносит УПЦ – и в то же время стремление подчеркнуть общие корни Церкви, и ее общий мученический путь. Митрополит Онуфрий придал им благодаря такой ясной аналогии максимально чистый от политизации статус и форму. Отсутствие подобного решения привело бы к резкому кризису управляемости и как следствие – росту числа приходов, переходящих под омофор ПЦУ. Кстати говоря, в силу автокефальности РПЦ МП известное решение Константинополя в 2018 году с точки зрения канонов выглядит довольно спорно, а Онуфрий не может не понимать, что именно сегодня московский Патриарх очевидно не настроен даровать автокефалию Киеву.
Митрополит Онуфрий. Фото: Vadim Chuprina / WikipediaЕсли предельно конкретизировать причины решения, принятого на собрании, ставшем собором, можно сказать, что они сводятся к проблемам патриарха Тихона: проблемам управления Церковью. Очевидно, что игнорирование митрополитом Онуфрием голоса громады привело бы к тяжелейшему кризису собственно управления и канализации процесса перехода храмов УПЦ под «омофор» ПЦУ.
Цену заявления увеличивает также тот факт, что от нападок правых оно не избавляет: ненависть к УПЦ с их стороны, как можно судить, опирается не на сам факт зависимости от Москвы, а на что-то иное.
Отгадкой может стать буквальное следование формулам, выведенным еще патраирхом Тихоном.
Если попробовать оформить причины такого решения тезисно, это будет звучать так:
1. Стремление сохранить как можно больше приходов под своим омофором в условиях сильного отягощения общин к разрыву связи с МП;
2. Стремление хотя бы частично ослабить давление в отношении Церкви со стороны радикалов, ПЦУ, государства и силовых ведомств, в частности;
3. Стремление сохранить связь с Патриархией. Поэтому слово «автокефалия» не произносится, и неслучайно, что сама МП отреагировала на событие довольно спокойно.
Чтобы предположить, как все будет складываться дальше, кратко рассмотрим формы церковной жизни, которые появились благодаря указу патриарха Тихона № 362.
1. РПЦЗ. Общецерковное собрание в Карловцах опиралось в своих решениях прямо на указ патриарха. Несмотря на изначальную политизированность (уклон в монархизм, в том числе под влиянием митр. Антония (Храповицкого) и довольно странную организацию церковной жизни (которая соответствовала не объективным нуждам верующих и структуре расселения русской эмиграции, а специфическим и нередко конфликтогенным договоренностям между иерархами – например, автономия Западноевропейского митрополичьего округа, возникшая вследствие отказа митр. Евлогия Георгиевского принять руководство зарубежной Церковью согласно указу патр. Тихона № 348 (349) РПЦЗ активно вела миссионерскую и литургическую деятельность. В частности, она организовала действующий до сих пор Свято-Сергиевский институт в Париже, выпустивший сотни клириков, далее служивших преимущественно в Европе. Стоит отметить, что при сохранении канонической власти на большей части территории Европы и Азии (преимущественно Китая) базу для сохранения РПЦЗ дали сербы, даровав русской Церкви практически права автокефалии в рамках Королевства Сербов, Хорватов и Словенцев.
2. Константинопольский экзархат. Вселенский патриарх Фотий в решении вопроса об окормлении русской эмиграции настаивал на том, что русские приходы вне канонической территории РПЦ должны подчиняться Константинополю. С ним соглашался и создатель Свято-Сергиева института митр. Евлогий (Георгиевский), который с 1923 года возглавлял собственно Западноевропейский митрополичий округ под омофором константинополя, а в 1931 году после недолгого опыта бытия под канонической властью митр. Сергия (Страгородского) вернувшийся к Константинополю же. Наверное, ключевая его миссия в церковной истории – дать возможность русскому духовенству избежать политизации и ясно выраженного антибольшевизма, свойственного РПЦЗ.
3. Катакомбная Церковь: «До сих пор в России не существует свободного Высшего Церковного Управления и, соответственно, сохраняет силу Указ № 362. Он является той основой, на которой зиждется каноническое здание нашей части Русской Православной Церкви, и должен быть известен всем верным чадам Церкви Христовой”. Фактически существуя ещё с первых месяцев воцарения советской власти, в двадцатых она приводит уже к рукоположению тайных епископов, в частности, через уфимского архиепископа Андрея (Ухтомского). На территории СССР около сорока архиереев ушли в катакомбы после публикации известной декларации митр. Сергия Страгородского. Если РПЦЗ позволяла себе политические уклоны, то катакомбники воспринимали советскую власть чисто эсхатологически – как власть антихристову, что отражалось на отношении к «сергианской» РПЦ, но не на букве следования обсуждаемому нами Указу патриарха Тихона. После уничтожения большей части «непоминающих» приходов в 1937-38 годах большую часть катакомбников составляли православные, которые не молились в храмах исключительно в силу их отсутсвия – но лояльные местоблюстителю Патриаршьего престола. После 1943 года они «легализовались». При этом именно из среды катакомбников вызрел один из немногих опытов самостоятельной вооруженной борьбы русских против СССР во время Великой Отечественной: Локотскую республику изначально возглавлял катакомбник Константин Воскобойник. Возможно, поэтому именно в 1943-45 годах СССР наносит ещё один удар по катакомбникам, арестовывая и ссылая их: Аресты активных участников не оказывают должного воздействия на членов организации в силу существующего у них поверья: «Кто арестован и сидит в тюрьме, тот избран богом, находится на кресте и тому обеспечено царство небесное».
Митрополит Сергий Страгородский. Фото: bereznjaki.churchУчитывая разлагающее влияние этой организации на колхозы ряда районов Рязанской, Воронежской и Орловской областей НКГБ СССР принял решение – участников организации «ИПХ» вместе с членами их семей переселить в Омскую, Новосибирскую области, Алтайский и Красноярский края, рассредоточив их там в нескольких спецпоселениях, где они будут находиться под наблюдением НКВД.
Переселению подлежат: из 62 населенных пунктов десяти районов Рязанской области — 416 хозяйств - 1323 человека; из 18 населенных пунктов пяти районов Воронежской области — 99 хозяйств — 274 человека; из 7 населенных пунктов двух районов Орловской области — 76 человек. Всего — 1673 человека.
Переселение будет проведено 15.VII-1944 г. по персональным спискам, составленным УНКГБ Рязанской, Воронежской и Орловской областей, основании проверенных данных, подтверждающих принадлежность переселяемых к организации».
Таким образом, катакомбный опыт помог сохранить кадры, частично организацию, и вести миссионерскую и литургическую работу в полном подполье – пока это было необходимо.
4. Псковская миссия. Прибалтийский экзархат был создан Московской Патриархией незадолго до войны для удобства управления приходами Латвийской и Эстонской епархий. Во время оккупации сохранение Экзархарата под каноническим управлением Москвы было «куплено» ценой создания православной миссии в Пскове. Миссия действовала временно до установления прочной связи с патриархией: строго в рамках указа патриарха Тихона. В храмах, канонически подчиненных митр. Сергию, возносились молитвы за из за митрополита Сергия (Страгородского), и за Ленинградского митрополита Алексия (Симанского).
В составе первых десяти миссионеров-священников было двое выпускников свят-Сергиева института: Алексей Ионов (про которого некогда сняли фильм «Поп») и Владимир Толстоухов. Таким образом, один плод указа патриарха Тихона теперь подкреплял и помогал развиваться другому его плоду.
Миссия занималась также и производством икон, свечей и церковной утвари. Местные жители, которые незадолго до войны делали крестики даже из советских монет, массово раскупали утварь в специальном магазине, тоже подчинявшемся Миссии.
Сохраняя каноническое подчинение Москве, митрополит Сергий достаточно откровенно отзывался о большевиках, в том числе и когда те как бы «подобрели» в отношении Церкви. Возможно, это и стало причиной его кончины: позднейший миф о том, что владыку убили немцы за поддержку партизан, не выдерживает никакой критики.
Пример миссии показывает, что воля Церкви, выраженная в мудром руководящем напутствии патриарха Тихона и упорном труде тех, кто правильно понял это напутствие, оказалась сильнее и антирелигиозных усилий советской власти, и усилий немецких оккупантов по обеспечению лояльности им местного населения. Активное участие выпускников Свято-Сергиева института показывает, как разные плоды указа патриарха в соединении дают некоторую синергию. Тут-то мы подходим и к общему выводу по этим четырем случаям: быстрый рост активности православных после 8 сентября 1943 года тоже стал плодом синергии разных векторов церковной жизни, разделенных историческими обстоятельствами, но сохранившими благодать благодаря своевременным и мудрым установлениям первого постреволюционного патриарха.
Этот же вывод мы можем применить и к заявлению Собора УПЦ. Неизвестно, какое будущее ждет православных Украины. Но очевидно, что митрополит Онуфрий стремится передать как можно больше возможностей украинским православным организовывать свою религиозную жизнь максимально свободно, так свободно, как этого требуют обстоятельства – и при этом не будучи связанными обязателсьтвами, чреватыми лишним давлением.
Политические заявления и даже критика православными иерархами друг друга уйдут в прошлое – как ушли в прошлое и декларация митрополита Сергия, и поздравительный адрес Гитлеру от митрополита Анастасия. А останутся, передадутся через поколения лишь духовные плоды. Возможно, действительный масштаб решения Собора УПЦ смогут оценить лишь дети и внуки тех, кого удастся крестить, исповедовать и причащать благодаря этому решению.
